Потом фермер успокаивается, руки его опускаются. Перед тем как отбросить оглоблю, он плюет в лицо бродяге. Тот даже не отклоняется, лишь переводит спокойный взгляд с одного на другого. Кажется, что, за исключением охваченного яростью Антуана, никто не решается встретиться взглядом с его холодными голубыми глазами. Лицо бродяги бело, словно свежий гипс. Седеющие волосы растрепаны, и солнце путается в них, как бы окружая нимбом его голову. Он не успел надеть латаную-перелатаную куртку и старую кепчонку из зеленоватого драпа. Ноги его босы. В руке зажато одно сабо. Галиотт держит второе, выгоревшее изнутри. Изредка слышится ломаный голос служанки:
— Никогда бы на него не подумала… Такой честный с виду человек!..
Граттбуа, бывший плотник, отец Антуана, кивает и пытается затянуться потухшей трубкой.
Жанну трясет. Она чувствует вину, в горле теснятся рыдания. Затем девушка вспоминает о Люка, закусывает губу и ищет парня глазами. Слуга стоит чуть в стороне от молчащей группы. Девушка видит, как Люка то и дело с беспокойством оборачивается в сторону фермы. Парень хочет увидеть Жанну и одновременно побаивается ее появления. Девушка не думает, что Люка может выдать ее, но боится, как бы он неосторожным словом или внезапной бледностью не выдал самого себя.
Жанна возвращается к кровати и падает на колени. Уткнувшись лицом в измятые простыни, она начинает рыдать. Чтобы задушить предательские вскрики, девушка закусывает полотняную ткань, пропитанную лавандой, и постепенно приходит к мысли, что следует признаться. Дочери прежнего хозяина ничего не грозит, убеждает себя Жанна. Ее не бросят в тюрьму, как этого безвинного бродягу, который даже не пытается оправдаться. Жанна встает, трет покрасневшие от слез веки, одевается, медленно проводит ладонями по щекам, чтобы успокоить горящий под кожей огонь, и готовится выйти во двор с признанием. У нее уже сложились слова самообвинения. Она встанет рядом со стариком. И прежде всего обратится к нему, прося у него прощения. Потом настанет черед говорить с Антуаном, ее отчимом. И, чтобы облегчить себе задачу, она будет искать помощи в глазах матери и старой Галиотт, всегда относившейся к ней со снисхождением. Остальным придется уйти искать работу в другом месте. Люка пошлют перехватить жандармов по дороге. Им скажут, чтобы они вернулись в город, что это семейное дело и честного человека обвинили по ошибке: он вряд ли стал бы вкалывать до седьмого пота, чтобы потом поджечь скирду, куда вложена и часть его труда. Антуан накажет ее, закатив пару пощечин. Она их заслужила. Пару, но ни одной больше, лишние пощечины все равно не помогут, и сгоревшее зерно от этого вновь не вырастет. Что касается Люка, то этим она рассчитается с ним и так будет лучше, ведь он совсем не в ее вкусе.
Жанна решительно тянет на себя ручку двери. Скрип возвращает ее в другой мир. Она замирает. Затылок тяжелеет, и девушка невольно опускает голову. И тут замечает на полу у стены удлиненный обломок камня, найденный позавчера в колючем кустарнике. Она быстро хватает его, как живое существо или насекомое, способное укусить или удрать. Камень послушно ложится в ладонь, словно подогнан под нее. Девушка подбрасывает его, как бы взвешивая. Потом сжимает с такой силой, что он врезается в кожу.
По руке Жанны пробегает горячая волна, умирающая у шеи. Новые силы вливаются в нее, учащая бег сердца и заставляя трепетать ноздри. В глазах появляются бешеные блестки. Неглубокие морщинки в углах пухлых чувственных губ становятся глубже, подчеркивая бархатную округлость щек. И, наконец, звездчатый шрам в центре лба, из-за которого ее прозвали Меченой, теряет свой синеватый цвет и алеет. По губам девушки змеится улыбка ненависти. Жанна сует обломок камня под матрас и выходит из комнаты.
Теперь ничто не может остановить девушку, и ничто ее не останавливает. Жандармы из Ангийона прибыли. Они надели наручники на бродягу и готовы вспрыгнуть в седла. Жанна раздвигает людей, поносящих поджигателя. Остановившись рядом с закованным в железо человеком, она смотрит ему прямо в лицо, а затем с нарочитым презрением окидывает взглядом с ног до головы.
— Вы — грязный бродяга, — выкрикивает она, — и я вас ненавижу, слышите вы! Я возненавидела вас с той минуты, как вы появились здесь!
Жандармы невольно усмехаются. Антуан кладет руку на плечо девушки.
— Ну ладно, малышка, — по-отечески говорит он, — успокойся, ты теряешь время, пусть этот бродяга отправляется навстречу справедливому наказанию, которого заслуживает…
— Да-да, — поддакивают остальные, — пусть ему…
И стучат ребром ладони себе по шее, но боятся обозначить желаемое наказание словами.
— Суд состоится не скоро, — объясняет бригадир, — преступник имеет право на защиту. А если он умеет врать, то дело протянется еще дольше.
— Я ненавижу вас… бандит… — повторяет Жанна.
— Какая она злобная, эта Меченая, — язвительно произносит кто-то.
— Сгорело ведь и ее добро, — добавляет другой, здравомыслящий голос.
Жандармы спешат покинуть ферму, поскольку преступник уже закован в цепь. Бригадир влезает в седло и, удаляясь, кричит Антуану:
— Скоро вас вызовут, он наверняка признается!
С внезапной яростью Жанна подскакивает к Галиотт и вырывает у нее из рук сабо.
— Стойте, — кричит она жандармам, — вы забыли улику, которая
указывает на него…
Девушка бежит к жандармам. Протягивая сабо бригадиру, она встречается глазами с бродягой. Его взгляд пронизывает ее до самого сердца, причиняя острую боль. Но Жанна даже не мигает. Бродяга замечает огонек в глазах девушки, едва заметно пожимает плечами и медленно кивает. Затем поворачивается в сторону фермы.
Люди, сообразив, что он собирается что-то сказать, подходят ближе. Арестованный протягивает скованные руки в сторону Жанны. Девушка напряглась, словно бросая ему вызов. В резком сильном голосе бродяги нет и намека на отчаяние.
— Вам следует знать, что среди вас есть девушка, которая любит причинять зло… На ее лбу отметина ада… Но вскоре зло будет наказано по заслугам.
Он умолкает, поворачивается к жандармам и знаком показывает, что готов следовать за ними.
Когда бродягу уводят, каждый спешит высказаться. И больше жалуются и возмущаются не хозяева, а те, кого наняли на время жатвы. Наемные работники знают, что у Антуана теперь нет причин устраивать праздничный пир, но они столько думали об этом празднике и о праздничной трапезе, что их внутренности сжимаются от колик при одной только мысли, что все отменяется. Люди горько жалеют о том, чего их лишил этот проклятый бродяга, дважды преступник. Один из них подходит к Антуану, чтобы высказаться от имени остальных. А те согласно кивают головой, подтверждая каждое его слово.
