Соверен промолчал.
— Ах, да, — оскалился гость, растягивая толстые губы, — бывший инспектор. Вы уволились полгода назад.
— Продолжайте, прошу вас, — сказал Соверен и выложил на стол револьвер.
Тени угрожающе колыхнулись, но Коулмен остановил их жестом.
— Что вы, мальчики, господин Стекпол пока не собирается ни в кого стрелять. Это своеобразное предупреждение. Я коснулся скользкой темы, да?
— Я вас не знаю, — щурясь на огонек свечи, сказал Соверен.
— Зато я знаю вас хорошо, — самоуверенно заявил Коулмен. — Я, видите ли, не люблю обращаться с просьбой к людям, которым мне нечего предложить.
— Вы от Жюссо? Или от Папаши Тика?
Гость расхохотался.
— Нет-нет, я сам по себе. Эфирные механизмы. Неужели не слышали?
— Нет.
Несколько секунд, подавшись вперед, Коулмен внимательно изучал лицо хозяина кабинета.
— Что ж, — произнес он наконец, — вполне может быть. Тогда позвольте небольшую демонстрацию?
Стоящая за спинкой тень щелкнула чемоданными замками.
Соверен ожидал чего угодно, только не детской деревянной игрушки. Переняв от помощника, Коулмен выставил ее на стол.
— Вот.
Игрушка представляла из себя человечка ростом в полтора фута. Таких десятками продают на ярмарках в Энкридже и на Риверсайд. Руки и ноги его состояли из коротких брусков, которые соединялись друг с другом хитроумными шарнирами, и оканчивались на концах дощечками, обозначающими ступни и ладони. Грубо отесанное и раскрашенное под сюртук полено служило торсом. Круглая голова с высверленными глазами и прорезью рта проворачивалась на колышке шеи. Брови и усы были подведены углем, щеки намечены красной краской.
Также Соверен заметил идущие от рук и ног к спине человечка тонкие стальные трубки с рычажками и пружинками.
— Механическая кукла? — спросил он.
— Механическая означала бы пружину внутри, подзавод каждые пять минут и чертову уйму шестеренок, — оскалился Коулмен. — Паровая имела бы большущий котел с мешком угля. Чтобы привести ее в движение, понадобились бы кочегар и два часа времени. Электрическая волочила б за собой провода, а двигатель и тот же котел прятались в соседней комнате. Я же предлагаю вам оценить механизм эфирный, более тонкий, более совершенный. Великолепный! Все, что ему нужно, — он окунул руку в вырез дорогого пальто и вытянул наружу небольшую склянку с остроконечной железной крышкой, — это эфирная батарея.
Внутри склянки плавал зеленоватый туман.
— Думаете, мне нужна кукла?
— Погодите, — поднял палец Коулмен.
Сзади у человечка обнаружилась выемка, закрытая дверцей. Коулмен сбил запорный крючок и надел склянку на тонкую внутреннюю спицу.
— Вот и все, — сказал он, оставляя игрушку в покое.
Несколько секунд кукла стояла неподвижно, и как Соверен не ждал первого движения, оно все равно вышло неожиданным.
Кукла вздрогнула.
Это было похоже на то, будто она ожила и осознала себя. Скрипнули шарниры, заходили, звякая, рычажки. Затем человечек подскочил на месте, согнул правую руку, опустил, согнул левую, отпустил, топнул ногой, пробуя на прочность поверхность.
Еще секунда — и он вдруг неловко побежал к краю стола и, возможно, свалился бы с него, не выстави Коулмен на его пути украшенные перстнями пальцы.
Соверен поймал себя на том, что вжался в спинку кресла. Кукла пугала. Коулмену она не далась, а развернулась и, щелкая ступнями-дощечками, заторопилась на другой край. Здесь ее ждала вторая рука и всхлип Эмерса, с ужасом наблюдающего за ожившей деревяшкой. Старик, ища опору, сбил с бюро несколько огарков.
Человечек же, словно почуяв барьер, задом наперед отступил в центр.
— Ну как? — сводя руки, спросил Коулмен. — Не правда ли, как жи…
Он не успел договорить, а кукла, стараясь вырваться из капкана, уже нашла выход и, присев, прыгнула прямо на Соверена.
— …вая?
Соверен и сам не понял, как его ладонь механически сомкнулась на занозистом горле-колышке. Руки и ноги человечка принялись чувствительно бить его по предплечью, вылетела из скобы и завихляла какая-то трубка, потек зеленоватый дымок.
— Дайте! — меняясь в лице, требовательно произнес Коулмен.
Он почти вырвал куклу из рук Соверена, выдернул из спины склянку-батарею, и человечек обмяк; скрипнув, деревянные конечности повисли вдоль тела.
Склянку Коулмен, поглядывая на хозяина кабинета, вытряс, зеленоватая струйка поднялась к потолку и рассеялась, оставляя после себя сладковатый запах. Соверен почему-то подумал, что так пахнет тухлятина.
— Так вот, — сказал Коулмен, кинув куклу ловко поймавшей ее тени, — я могу оживить вашу невесту. Вашу Анну.
— Что? — каменея лицом, спросил Соверен.
— Оживить, — Коулмен, понюхав опустевшую склянку, вернул ее во внутренности пальто. — Когда я обещаю что-то, это значит, что я могу это сделать.
— И она будет такая же? — кивнул Соверен на чемодан, в который упрятали куклу.
— Нет. Не совсем. Она будет подчиняться только вам. Представьте…
Соверен на миг прикрыл глаза.
— И что я буду должен сделать?
— Это уже деловой разговор, — Коулмен закинул ногу на ногу. — Я закурю?
— Пожалуйста.
Пахучая кубинская сигара ткнулась рыльцем в свечу на подсвечнике.
Коулмен с наслаждением затянулся, выпустил дым через ноздри и несколько секунд смотрел, как тлеет, чуть слышно потрескивая, сигарный кончик.
— Я стараюсь не заставлять людей делать что-то вопреки их убеждениям, господин Стекпол. Поэтому моя просьба будет вполне соответствовать вашим понятиям о законности и справедливости. Я смотрю, вы в курсе всех новостей.
Он развернул к себе номер «Престмутских хроник» и постучал ногтем по фотографии.
— Нет, я не в курсе, — сказал Соверен.
— Не поверю, — фыркнул Коулмен. — В Престмуте убивают детей, и вам все равно?
— Мне уже с полгода все равно.
— И это знаменитый Соверен? Почему, кстати, вас зовут Совереном?
— Второе имя мне дал отец. Именно во столько он меня оценил по рождению. А когда я начинал помощником констебля в Догсайд-филдс, одном из самых поганых райончиков Престмута, мне дали кличку Полпенса.
Коулмен затянулся снова.
— Забавно. Вы можете удалить слугу прежде, чем я перейду к самой просьбе? Не хотелось бы лишних ушей.
— Эмерс, вы свободны, — сказал Соверен.
— Да, сэр, — старик, поклонившись, прошаркал в холл. — Я пойду к машине. Посмотрю, что там.
— Да, конечно.
За Эмерсом вышла и тень с чемоданом.
Створки дверей сошлись, заставив пламя свечей сплясать какое-то подобие ирландского кейли.
