Костя улыбнулся собственным мыслям. Если бы девушка и его мысли пришли к нему в ночное время, он не был бы так весел. По мере того как девушка с блокнотом продвигалась по вагону, улыбка на лице Кости меркла.
«Она идет ко мне», – подумал Егоров.
Мурашки пробежали по спине. Девушка-привидение приближалась. Костя вжался в стенку между вагоном и кабиной машиниста и закрыл глаза. Он попытался отвлечься на другие мысли, но это выходило плохо. Егоров подумал о предстоящем собеседовании, о свидании с Ксюшей.
«Она красивая. Немного худощавая… Худая! Черт!»
Девушка в балахоне была худой. Костя открыл глаза. На него без всякого стеснения смотрела странная пассажирка. Очерченные синими кругами глаза на бледном худом лице казались просто огромными.
Девушка посмотрела сквозь Костю. Он, словно под взглядом удава, боялся пошевелиться. Пассажирка записала что-то в блокнот, снова взглянула на Егорова, кивнула и повернулась к выходу. Испуг, сковавший Костю, постепенно отступал. И уже когда из динамиков объявили станцию «Таганская», Костя смог отлепиться от стены и посмотреть вслед выходящей девице.
«Что она там писала?»
Девушка скрылась в толпе, и только теперь Костя понял, что непременно хочет выяснить все о содержимом зловещего блокнота. Даже жуткий вид владелицы теперь не пугал. Егоров был зол на себя за то, что позволил что-то там писать о себе, и на девушку, так нагло ведущую себя. Он выскочил из вагона перед самым закрытием дверей.
Костя осмотрелся – девицы нигде не было. Он прошелся до эскалатора и тут увидел внизу серый балахон. Пробиваясь сквозь толпу, Костя побежал вниз. Только ему казалось, что он в метре от девушки, как она вдруг куда-то девалась. Потом снова появлялась, и Костя бежал за ней. Девушка перешла с Таганско-Краснопресненской линии на кольцевую. С кольцевой пошла на станцию «Марксистская», а оттуда уже на улицу. Егоров запыхался, перед лестницей остановился, перевел дух и снова побежал. Несмотря на то что девушка с блокнотом шла, она всегда была на пару метров впереди Кости.
Поднявшись наверх, Егоров увидел девушку, стоящую немного дальше троллейбусной остановки. Он побежал к ней. И тут случилось то, чего он добивался последние минут пятнадцать, она заметила его. Девушка посмотрела на него своими страшными глазами, почти так же, как и в вагоне метро, но сейчас Костя не увидел той бесцеремонности. Сейчас в ее бездонных глазах читался страх.
Егоров подбежал к ней и схватился тетрадь.
– Покажи, что ты там пишешь.
– Что вам нужно?! Я буду кричать!
– Покажи!
Костя потянул блокнот на себя. Девушка, несмотря на худобу, не уступала в силе Егорову. В пылу борьбы они не заметили, как оказались на проезжей части. Машины сигналили и объезжали их. Костя еще раз дернул, и девушка осталась без записной книжки. Вдруг Егорову показалось, что девица облегченно вздохнула, улыбнулась и… Огромный черный «Хаммер» подмял ее под себя и выбросил сзади, словно тряпичную куклу. Кто-то завизжал. Костя, прижав к груди блокнот, поспешил к спуску в метро.
На собеседование Егоров опоздал. Он сидел в небольшом коридорчике перед переговорной комнатой. Будущий работодатель уже с кем-то разговаривал, поэтому Косте оставалось только ждать. Он провел рукой по обложке, осмотрел крепежную пружину. Блокнот как блокнот. Егоров открыл тетрадь на первой странице.
Сидорова Елена Федоровна, 17 августа 2010 года, утонет на Белом озере.
Еременко Сергей Анатольевич, 3 сентября 2010 года, умрет от болевого шока после аварии на Садовом кольце.
Гаркалина Светлана Ильинична, 2 августа 2010 года, умрет во сне – остановка сердца.
Костя все понял – несчастная возомнила себя провидицей. Писала в своей записной книжке все, что в голову придет. Кстати, это объясняло, почему она так пристально смотрела на людей – девушка была сумасшедшей. Он закрыл блокнот.
Черт возьми! Он гнался за сумасшедшей! Девушка погибла из-за него. Если бы он не повел себя как параноик, то она была бы жива. Параноик…
«А что она обо мне написала?»
Костя снова открыл тетрадь. Пролистал, остановился на последней записи.
«Она не сумасшедшая», – с ужасом подумал Егоров и прочитал вслух:
– Егоров Константин Юрьевич, 22 июля 2010 года, умрет под колесами «Хаммера» на улице Марксистской.
– Да-да. Завтра со всеми документами в отдел кадров. – Из переговорной вышел мужчина лет тридцати в белой сорочке. За ним – милая блондинка. – Вы нам подходите.
Проводив взглядом девушку, парень повернулся к Егорову.
– Вы по какому вопросу? – стерев с лица улыбку, спросил менеджер.
– Я – Егоров. Мы вчера созванивались.
– Вам на какое время назначено?
– Видите ли, я опоздал…
– Да ничего страшного, – снова засиял мужчина. – Проходите.
Егоров вошел вслед за менеджером и присел на предложенный стул. Все его мысли занимала погибшая девушка. Откуда она узнала его имя? Если предположить, что она все-таки сумасшедшая, а его фамилию где-то подслушала (проверить другие имена не представлялось возможным), то…
«22 июля 2010 года, умрет под колесами «Хаммера» на улице Марксистской», – вспомнил последнюю запись Костя.
Сегодняшняя дата, да и происшествие описано тоже недавнее. Только умер не Костя, а сама провидица. Как так?!
– Константин Юрьевич?!
– А? Извините…
– У меня такое ощущение, что у вас есть дела поважней, чем поиск работы. – Улыбка стала еще шире.
– Нет-нет. Что вы?!
– Итак… – прежде чем он продолжил, зазвонил телефон. Менеджер извинился и, все еще улыбаясь, поднял трубку. – Алло. Да.
С каждым коротеньким словом, произнесенным мужчиной, улыбка меркла. Когда он нажал отбой, его лицо было бледным, а губы плотно сжаты.
– К сожалению… – менеджер открывал рот чуть-чуть, только для того, чтобы хоть что-то из сказанного можно было разобрать, поэтому звуки, произносимые им, больше походили на шипение. – К сожалению, мы вынуждены вам отказать.
– Могу я узнать причину? – Егоров встал.
– Не сейчас, – ответил менеджер и, крутанувшись на вращающемся кресле, отвернулся к стене.
Костя прижал к груди блокнот и вышел из кабинета.
Через полчаса Костя стоял на злополучной троллейбусной остановке на улице Марксистской. Люди спешили по своим делам, троллейбусы и автобусы ходили по привычным маршрутам. Все было так, будто час назад здесь никого не убили. Костя сел на скамейку и открыл записную книжку на своей странице. Он уже стал считать ее своей.
Егоров Константин Юрьевич, 22 июля 2010 года…
Он хорошо помнил, что было написано дальше, но сейчас эта надпись отсутствовала. Да и сам блокнот стал каким-то холодным, что ли. Костя открыл первую страницу.
Сидорова Елена Федоровна, Еременко Сергей, Гаркалина Светлана Ильинична.
Записи о смертях этих людей никуда не делись. Костя резко закрыл тетрадь. Вдруг ему стало противно, будто он держит в руках мертвую крысу. Он встал и бросил блокнот в ржавую урну. Легче не стало. Ему хотелось вымыть руки, помыться, принять ванну.
Подошел троллейбус. Костя долго не думал и вошел в него. В метро быстрее, но там темно. А темнота только усугубила бы его и без того плачевное положение. Всю дорогу до дома Костю не покидали мысли о девушке, о записной книжке. Кто она такая? Что это за блокнот такой? Куда делась запись о его смерти? И вообще, откуда эта полоумная решила, что он должен умереть?
Домой Костя зашел уверенный в том, что это всего лишь дурной сон, наваждение. Жара и все такое. Наполнил ванну, разделся и лег в теплую воду. Вопросы никуда не делись, но уже были не такими актуальными. Перед тем как заснуть, Костя подумал: «Если должен был умереть я, почему умерла девушка?»
Ему снился большой светлый вестибюль, вдоль стен которого стояли стулья. На них сидели худые люди с блокнотами в руках. Синие круги под глазами, серые балахоны, записные книжки… Все одинаковые, будто были клонами одного и того же человека. Косте стало как-то не по себе среди них, но он решил найти девушку, погибшую утром, чего бы это ему ни стоило. Он начал вглядываться в лица и… проснулся, едва не захлебнувшись. Костя плохо соображал, где он. Встал из ванны, вытерся и подошел к зеркалу. Протер его и уставился на собственное отражение.
«Слава богу, это всего лишь сон», – подумал Костя.
Страх от происходившего во сне ушел, но кожа Егорова все равно покрылась мурашками, когда он вспомнил, что увидел перед тем, как проснуться. Костя увидел, что все люди с блокнотами – это он сам.
К десяти вечера Костя забыл о своих злоключениях и под «Глухаря» заснул. Около двенадцати проснулся, нажал кнопку «вкл/выкл» на пульте и снова забылся сном младенца.
Блокнот он нашел утром, на кухонном столе.
Костя встал за десять минут до того, как его телефон пропел «Просыпайся, мой хозяин». Прошел в ванную, умылся, посмотрел на свое отражение, так и не вспомнив о вчерашнем сне. На кухне поставил чайник на огонь, включил телевизор и сел у стола. Тут он увидел записную книжку. Костя с ужасом смотрел на нее, боясь прикоснуться. Потом резко схватил и открыл на первой странице. Никаких сомнений – это та самая книжка. Медленно пролистал и остановился на последней записи.
