— Смотри. — Мельтиар коснулся белых очертаний у края. — Это сердце льда. Всего миров пять, и наш мир лежит к юго-западу. И если отправиться в путь, если переплыть море…
Он замолк, словно споткнувшись об эти слова, и я замерла.
Он уже говорил это мне, в тот день, когда я нашла его на равнине возле гор, среди пыли и вереска. Говорил за миг до того, как очнулся.
Словно услышав мои мысли, Мельтиар нашел мою руку, сжал ее, — как тогда. Его чувства затопили меня, — горечь, радость, надежда.
— Хорошо, — сказал он, — что ты здесь.
Я хотела ответить, что счастлива, что буду рядом всегда, не смотря ни на что. Но разговор с Киэнаром вспыхнул в памяти, и я услышала свой голос.
— Ты доволен мной? — спросила я.
Мельтиар нахмурился, а потом тряхнул головой, отбросил волосы с лица, рассмеялся.
— Ты хочешь знать? — спросил он. — Есть одна вещь, которой я недоволен.
Я ждала, что сейчас похолодеет сердце, я застыну, буду ждать его слов, как приговора. Но его голос звучал так весело и удивленно, что было ясно, — то, что он скажет сейчас, незачем принимать всерьез.
— Я недоволен, что ты не хочешь учиться магии, — проговорил он.
Я хотела ответить, объяснить в который раз: нет смысла пытаться, я только разочарую его, он зря потратит время, я не способна к магии, это давно известно. Но Мельтиар не дал мне заговорить.
— Сейчас мало времени, отплывать совсем скоро, — сказал он. — Но потом я сумею тебе объяснить. Ты будешь учиться.
Темнота не может перенести меня туда, где я никогда не был, где никогда не сияли мои звезды. Поэтому я в машине, — земля мчится подо мной, море и небо несутся навстречу.
Когда я в последний раз летал так долго? Когда учил Рэгиля, Лаэнара, Амиру и Арцу. Я сидел рядом с пилотами, следил, как слаженно движутся их души, как движения Амиры отражаются в движениях Рэгиля, как вспыхивают клавиши от их прикосновений.
Несколько лет назад, — но по ту сторону войны, по ту сторону смерти, так давно.
Я вновь сижу у приборной панели, но другие предвестники рядом со мной. Каэрэт, единственный пилот этой машины, почти неподвижен, лишь ладони скользят, касаются светящихся символов. По правую руку от него Армельта. Она ловит мой взгляд.
«Вы такие разные, хоть и родились под одной звездой», — так говорил наш учитель, Раэти. Мы родились в один год и нам обоим отдала свое имя блуждающая звезда войны. Глядя в черные глаза Армельты, я вижу сокрытый багряный свет, — но мы не похожи.
Армельта не отводит взгляда, улыбается чуть заметно, вопрос таится в уголках ее губ. Она в доспехах, в перчатках, сигнальные огни мерцают на браслетах, — но лицо не скрыто забралом.
— Почему без шлема? — спрашиваю я.
Армельта пожимает плечами, жест почти беспечный.
— Кого там бояться? — говорит она.
Некого бояться, мы победили, и даже на острове, к которому летит сейчас наша машина, — не осталось врагов. Еще до суда Эркинар сказал мне об этом. В тишине ангара, навсегда простившись с Амирой, я сковал сердце ледяными оковами, чтобы суметь доделать то, что считал нужным. Я спросил Эркинара, и он ответил: «Они уже собираются в путь. Через три дня отплывет последний корабль».
И теперь, в лагере преображения, Эркинар показал мне в зеркале безымянный остров, который враги называли Королевским. Он был пуст, — ни одного человека, ни одного корабля.
Но я должен взглянуть своими глазами. Прежде чем отправиться в другой мир, я должен убедиться, что все в порядке.
— Ты никого не должна бояться, — говорю я Армельте. — Но, пока этот остров не стал по-настоящему нашим, должна быть готова к битве.
Золотисто-зеленый мир под нами исчезает, — я успеваю увидеть полосу песчаного берега, — остается лишь море. Волны цвета темной стали, белые росчерки пены на гребнях. Корабль скользит среди них, кажется таким крохотным с высоты. Черные паруса раздуваются, ловят ветер. Сегодня последняя тренировка, завтра мы отплываем.
Отправляемся в другой мир.
Я не вижу тех, кто сейчас на корабле, — ни своих предвестников, ни предвестников Эртаара, — но чувствую тех, кто связан со мной. Они там, внизу, на черной палубе, среди шума волн. Их свет мерцает, стремится ко мне, звездный ветер, сплетаясь, течет между ними, темнота в моем сердце грохочет в такт его песне. Там, внизу, — моя маленькая звезда. Даже издалека ее свет согревает душу.
— Они там одни, — говорит Киэнар то ли мне, то ли своему напарнику, Цалти.
Я оборачиваюсь.
Киэнар сидит на задней скамье, Цалти рядом с ним. Оба они смотрят вниз, на море, — но корабль уже скрылся из виду.
— Они не одни, — говорю я. Киэнар оборачивается ко мне, встречается взглядом. — Я с ними.
На миг мне кажется — Киэнар готов возразить, слова вот-вот вырвутся. Но он лишь смотрит на меня, долго, и кивает.
С другой стороны от Киэнара — личный предвестник Аянара. Мне странно видеть его здесь, в военной машине, возле нападающих. Он сидит, вцепившись в сиденье руками, закрыв глаза, — бездна и волны его пугают. Я не помню его имени, но это он прилетел за мной в лес.
Скоро машина приземлится на безымянном острове, сделает его частью нашего мира. Не только я, но и Аянар сможет в любой миг оказаться там, — ведь на этой земле побывает его предвестник. Волна преображения преодолеет море, изменит остров, который был последним оплотом наших врагов.
Но сперва я должен убедиться, что все в порядке.
Сквозь прозрачный пол я смотрю вниз, на неутомимые волны. Смотрю в свои мысли, и не успеваю увидеть, как остров поднимается из-за горизонта.
Мгновенье назад под нами было море, а теперь — скалы, пристань, склоны холма. Каэрэт касается потолка — сигнальные огни разбегаются сетью, — и машина кренится, разворачивается, идет вниз. Под нами мчится мешанина цветных и серых пятен, и мне кажется, что враги оставили после себя гигантскую свалку, погребли остров под руинами своей жизни.
Машина опускается, замирает, и я покидаю ее, не дожидаясь, пока утихнет дрожь двигателя и распахнутся борта. Темнота горит, грохочет, водоворотом ложится у моих ног, взывает к земле, которая еще не стала нашей. Я прислушиваюсь вместе с темнотой и почти слышу, как остров отвечает мне, — из глубины скал, корнями вгрызающихся в дно моря, из раскаленного сияния, скрытого под ними.
Темнота рассыпается искрами, исчезает в воздухе, растворяется в моем дыхании.
Машина приземлилась на площадке, вырубленной в склоне холма и облицованной мрамором. Должно быть, этот мрамор был светлым, — как широкая лестница, бегущая вниз, к морю, — но двигатели и моя темнота опалили его. Но и ступени не сияют белизной, ветер засыпал их песком и опавшими листьями. То здесь, то там на склоне видны островки травы, где зеленой, где пожелтевшей, сухой. Брошенные навесы, палатки, следы костров. Внизу, у самой пристани, из воды торчат перекрещенные опоры. Они не мертвы, в них живет магия, — звенит и поет голосом полукровки, которого я отпустил. Магия ждет, пока он вернется.
