Охранник подошел к ним. Он держал винтовку перед собой, и Чeд заметил, что его указательный палец лежит на курке.
Голос охранника был резким.
- Удостоверение личности.
Синди полезла в сумку на поясе, достала карточку и передала ее охраннику, который долго рассматривал ее.
- Раньше я была собственностью Повелителя Гонзо.
Чeд подумал: Повелитель Гонзо?
Он услышал притворную гордость в ее голосе, когда она сказала:
- Я - освобожденная рабыня.
Через мгновение охранник изучил карточку, взглянул на Чeда и вернул ее ей.
- А это кто?
- Это мой новый раб.
Охранник изучающе посмотрел на Чeда. От этого пристального взгляда у него мурашки побежали по коже. Это было похоже на то, как если бы его оценивал Терминатор. Непроницаемое забрало увеличило уровень его беспокойства на несколько градусов. Его охватило желание повернуться и убежать обратно по туннелю, но он остался на месте, предостерегая себя от импульсивных действий, а также от самоубийственной глупости.
Наконец, взгляд охранника вернулся к Синди.
- Тебе придется встретиться с начальником станции, - oн кивнул на Чeда. - Твоему рабу придется остаться в изоляторе временного содержания.
В изоляторе временного содержания!
Чед посмотрел в голодные глаза рабов в загоне.
- Вы что, шутите? Я не продержусь там и десяти минут.
Синди ударила его тыльной стороной ладони, от удара у него закружилась голова, и он отшатнулся назад. Она последовала за ним, глядя на него с неподдельной злобой, и ударила кулаком в солнечное сплетение. Он упал на колени и судорожно глотнул воздух. Синди схватила его за волосы, запрокинула голову назад, наклонилась ближе и прошипела:
- Еще раз откроешь рот, и я прикажу этому человеку пристрелить тебя.
Паника наполнила душу Чeда, сжав его сердце в холодный кулак. Он облажался. Он знал это. Гнев Синди был неподдельным, хотя и по причинам, отличным от тех, которые предположил бы охранник. Он нарушил свой обет молчания. Ему пришлось сознательно напомнить себе, что она играет роль - и что она одна лучше всех понимает, чего им стоит пройти через это место.
- Я... проститe! - в его голосе слышалась дрожь, и он понял, что вот-вот разрыдается. Но это было нормально. Небольшая ролевая игра ему бы не помешала. - Это больше не повторится, я клянусь. Пожалуйста, не причиняйтe мне боль.
Синди отпустила его.
Охранник сказал:
- Мне нравится, как ты соблюдаешь дисциплину.
В тембре голоса охранника появилось что-то новое, более глубокий, хриплый тембр, и он говорил на уровне чуть выше шепота. У Чeда возникло тревожное подозрение, что он начинает понимать, как Синди намеревалась провести их через этот контрольно-пропускной пункт.
Он снова страстно желал ее.
- А как насчет моего тела? - eе тон был деловитым, как у человека, заключающего деловую сделку. - Тебе оно нравится?
Охранник усмехнулся.
- Очень нравится.
Синди кивнула.
- Tы - Стивенс, верно?
Охранник облизал пересохшие губы и улыбнулся.
- Ага. Я ждал вас. Я - новый начальник станции.
Синди поджала губы.
- А старый начальник станции...?
Улыбка охранника стала еще шире.
- Хоторн, - oн пожал плечами. - Настоящий парень-соблюдающий-все-правила-и-распорядок-дня! - в его голосе зазвучали нотки притворной торжественности. - К сожалению, он только что безвременно скончался.
Синди кивнула.
Как будто эта информация не была новостью.
Стивенс сказал:
- Мне просто нужно обсудить с тобой кое-какие неясности. Наедине.
У Чeда скрутило живот.
На самом деле она бы этого не допустила, он был в этом уверен.
Стивенс повесил винтовку обратно на плечо, сложил ладони рупором у рта и позвал:
- Коулман!
Другой патрульный охранник вышел из загона и направился туда, где они стояли.
- Да?
Стивенс кивнул на Чеда.
- Присмотри за этим парнем, пока мы с дамой уладим кое-какие дела.
Коулман ухмыльнулся.
- Kонечно.
Охранник и Синди вошли в туннель, и Чeд сквозь слезы наблюдал, как они исчезают за поворотом. Прошло несколько долгих мгновений, в течение которых, казалось, ничего не происходило.
И тут он услышал их.
Сначала смутно. Затем громче. Пронзительные крики сексуального энтузиазма.
Синди.
И серия хриплых стонов, наполненных тестостероном.
Стивенс.
Это продолжалось некоторое время.
Чeд почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Он сомневался, что мог бы выразить словами, насколько бесконечно печалило его происходящее. Это было неправильно. Непростительное оскорбление вселенной. Он понимал, что это звучит мелодраматично, но, тем не менее, верил в это. Его охватило желание разрушить это место. Он не удовлетворился бы только собственным побегом. Больше нет. Он не согласился бы ни на что меньшее, чем полное уничтожение. Ад. Угнетенные восстают, чтобы вершить правосудие, столь же безжалостное, как и те гнусные преступления против человечества, которые, казалось, совершали власть имущие этого преступного мира, как нечто обыденное.
Но это было нелепо.
Он был системным аналитиком, а не революционером.
Как он мог надеяться что-то изменить здесь, внизу?
Когда Синди и охранник вышли из туннеля, она, казалось, не хотела смотреть на Чeда. Он встретился с ней взглядом и попытался выразить беспокойство и сочувствие, но она тут же отвела глаза.
Охранник, который отвел Синди в туннель, отослал Коулмана прочь.
- Вы сядете на следующий транспорт, когда он отправится, что произойдет в течение часа. Тебя и твоего раба отвезут в Изнанку. У тебя будут документы, подтверждающие твой статус освобожденной рабыни.
Затем он ушел, оставив Синди и Чеда стоять там без присмотра.
Она сказала:
- Видишь? Я знаю, что делаю.
Чед кивнул.
- Kонечно.
Но в его тоне чувствовалась отстраненность, а в глазах - отсутствующий взгляд.
Он думал об освобождении. О том, чтобы сбросить оковы угнетения. Он также много думал о возмездии.
* * *
Эдди снова видел сон. Еще раз. Но на этот раз образы были не такими яркими. Они были мимолетными и наполовину сформировавшимися. Ощущение ясности и псевдореальности исчезло. На смену ему пришла странная смесь физического вожделения и ощущения надвигающейся катастрофы. Он видел груду горящих тел, слышал крики, такие громкие и мучительные, что они пронзали его барабанные перепонки, как острые ножи. Повсюду стоял запах смерти. И посреди всего этого, появляясь и исчезая, а затем появляясь снова, была девушка из его раннего сна.
Дрим.
То тут, то там сквозь туман мелькали завораживающе красивые образы. Или это мог быть дым, клубящийся черный дым пожарища. Хотя он не мог точно сказать, что происходило, он чувствовал, что девушка была в крайней опасности. С ней вот-вот должно было случиться что-то ужасное, что-то невыразимое, и, что было самым жутким, она, казалось, приветствовала это, даже приняла с распростертыми объятиями.
Он снова увидел девушку, более отчетливо, чем раньше. На ней снова было тонкое, прозрачное голубое платье, которое она сняла в его предыдущем сне. В этом сне она казалась менее угрожающей, не такой склонной превращаться в желтоглазого зверя. Он не был уверен, почему так произошло, но позже решил, что у него появились проблески изменчивой возможной реальности. Судьба девушки еще не была решена. Он чувствовал, что она была уязвима, восприимчива к идеям, которые обычно ей не приходили в голову. Теперь она стояла на краю великого разложения. Вскоре она либо отдаст свою душу тьме, либо откажется от своей жизни, пытаясь бороться с тем, что ей угрожало.
Этот сон, то немногое, что он запомнил из него после пробуждения, наводило на мысль о том, что могло бы произойти, если бы она выбрала последний путь. Темная тень, огромная и вытянутая, как у марионетки, появилась из дыма и нависла у нее за спиной.
