Ему, кроме всего прочего, необходим был допинг для общения со слабой половиной человечества, которая, после недавнего приобретения, стала явно преобладать в нашей тесной компании.
Не знаю, насколько уместным было высказанное предложение, хотя ни я, ни Рыжая, ни Катька, вроде бы, ничего против не имели.
Вот только Татьяна…
Ее передернуло от услышанного, на мгновение мне показалось, что ученая дама испепелит Илью взглядом…
Но, только на мгновение.
Татьяна сразу взяла себя в руки и, несмотря на одолеваемое нетерпение, а оно чувствовалось во всех ее движениях, вдруг мило улыбнулась, и согласилась с Ильей.
— Если так необходимо…
— Традиция требует, — поддержал я Илью. — Нельзя не выпить за успех нашего безнадежного мероприятия…
— А что мы будем потом делать? — невинно поинтересовалась Рыжая.
Судя по всему, окружающая местность ее не впечатляла.
Не то, чтобы совсем…
Она воспринимала ее, как приятный уголок для пикника, не утруждая себя необходимостью вникать в дебри проблем, ради которых, мы, собственно, сюда и приехали.
Рыжая подсознательно ограждала себя от всего сложного и непонятного, дабы зря не ломать голову, ибо никакой пользы в подобном занятии не видела. И, по-видимому, была права. Ведь основную часть проблем, мы придумываем себе сами, а потом тратим уйму времени и нервов на их разрешение. Поэтому я нередко завидовал ее свойству ограждать себя от всего лишнего и ненужного…
Заданный Рыжей вопрос звучал риторически, он не требовал ответа, и завис в воздухе, не найдя отклика в наших сердцах. Да и сама Рыжая, наверное, забыла о нем, едва задав.
Невеста фермера еще не успела влиться в наш сплоченный коллектив, чувствовала себя неловко и в разговор не встревала.
Илья же, ободренный всеобщим "одобрямс", проворно нырнул в кабину, достал оттуда свернутую ветровку, размотал ее и извлек на свет Божий полуторалитровую пластиковую бутылку с уже хорошо знакомой мне мутноватой жидкостью. Когда он успел ее прихватить ума не приложу…
Вкус сельского пойла настолько явственно воскрес в памяти, что тотчас плотный клубок, зародившись где-то в области желудка, с курьерской скоростью подкатил к горлу, затруднив дыхание и вынудив пожалеть о поспешности, с какой я согласился на традиционное "обмытие" предприятия.
Татьяна, до сих пор не испытавшая прелестей предлагаемого напитка, подчиняясь разуму или женской интуиции, удержалась от безрассудного риска. Жестом остановила Илью, открыла багажник машины, извлекла из него плоскую бутылку "Смирновской". Оттуда же возникла бутылка с минералкой, целлофановая упаковка тонко нарезанного "Салями", запечатанный в целлофан, порезанный батон.
Таня оказалась предусмотрительной женщиной. В бездонном чреве ее автомобиля нашлось место и для раскладного столика, на который мы водрузили извлеченный харч.
— Думаю, пока еще особо никто не проголодался, — заметила Татьяна. — Так что слегка перекусим и займемся делом.
Естественно, никто не возражал. Прозрачная жидкость детскими дозами была разлита в одноразовые пластиковые стаканчики, которые мы, не мудрствуя лукаво, сразу же осушили. Илья, отнюдь, не удовлетворенный выпитым, потянулся за бутылкой, дабы продолжить банкет, но Таня решительно прикрыла свой стакан ладонью.
— Вы, как хотите, а мне нужно работать, — безапелляционно заявила она и, на ходу дожевывая бутерброд, направилась к скале. — Андрей, ты меня проводишь?
— Да, конечно, — поспешил ответить я. — Сейчас догоню… — и кивнул Илье, чтобы поскорей наполнял посуду.
Илья лихо разлил оставшуюся в бутылке водку в четыре стаканчика, мы быстро соприкоснули их в немом тосте и так же быстро выпили. Татьяна ничего не заметила. Ее внимание было сосредоточено на каменных глыбах, из которых была сложена пирамида.
— Впечатляет? — спросил я.
Она ничего не ответила. Молча двинулась вдоль каменной стены, и я последовал за ней.
— Андрюша, — когда мы свернули за угол, обратилась ко мне. — Может, пора завязывать с пьянками? Мы ведь не на прогулку приехали…
— Это, с какой стороны посмотреть… — заметил я. Хмель таки ударил в голову. Настроение сделалось игривым, солнце светило необыкновенно ярко и резко, земля покачивалась под ногами. — В сущности, работать сюда приехала ты одна. Я тут давно уже все облазил, осмотрел и обо всем написал. Единственное, что я могу добавить к своим материалам — твое авторитетное мнение. Пока же оно не сформировалось, я вправе считать себя вольношатающимся…
— Ужасный ты человек. Я ведь рассчитываю на твою помощь…
— Все, что в моих силах… — я споткнулся об камень и едва не плюхнулся в заросшую камышом лужу.
— Помошничек из тебя, как я погляжу…
— Ладно, обойдемся без нравоучительных бесед, — досадуя на собственную неловкость, резко оборвал девушку. — Сейчас перекурим, и я проведу для тебя экскурсию по полной программе.
Таня не возражала.
Мы присели на камне, я достал "Приму", она что-то более легкое, и мы, молча, задымили.
— Красиво здесь… — немного погодя, явно примирительным тоном, заметила она.
— Да, — так же миролюбиво согласился я. — И самое большое преимущество — отдаленность от жилья. Отсутствие людей делает урочище еще более привлекательным, я бы даже сказал, добавляет ему торжественности…
Татьяна, по-видимому, не ожидала услышать от меня столь умную фразу, потому некоторое время ушло на ее переваривание. Или же она просто сдерживала себя от очередного едкого укола. Я почему-то был уверен, что она не преминет съязвить по поводу отсутствия людей, намекая на нашу разношерстную и, отнюдь, не маленькую компанию.
Татьяна оказалась умней, чем я думал. Дабы не заострять наши шаткие отношения, она решила отойти от обсуждения мирских проблем и решительно перевела разговор на стезю вечного и незыблемого.
— Ты знаешь, Андрюша, я начинаю верить в твою версию. Похоже, то, о чем ты писал, действительно, очень близко к истине. Если эта скала и не совсем искусственного происхождения, то, несомненно, человек приложил немало усилий, дабы придать ей нынешний вид. Ты только посмотри на каменные блоки. Как ровно они обтесаны и подогнаны один к другому. Я вовсе не сомневаюсь в могуществе природы, но, как мне кажется, даже она на такое не способна…
Она делала шаг к примирению, и мне это понравилось. Также понравилась высокая оценка изложенной мною в газете версии.
Я улыбнулся.
— А ведь ты еще, почти, ничего не видела. Поверь, тебя ожидают настоящие чудеса…
— Хотелось бы поскорее их увидеть…
