— Ты уже проснулся, — с сожалением захлопывает сундук, заполненный, в основном, мусором и пустыми бутылками. — Я пыталась тебя разбудить…
— Но решила, что поковыряться в моих вещах будет не лишним.
Проклинать алкоголь за боль в голове должно всякому алкоголику — я не стал исключением. Особенно он наказывает за попытки встать. Где тут мои сапоги?
— Я искала оружие.
— Честное признание. Нет, ствола у меня нет, а если и был бы, продавать не стал, особенно таким вспыльчивым и резким девкам, как ты…
— Не собиралась покупать, — окинула Кейт взглядом бликующие зеркала.
Опять впихивать ноги в сапоги и бороться со шнурками. Есть вещи, которые своей банальностью вкупе с безграничной способностью раздражать, удивляют всё моё естество.
— Не собиралась покупать? — прихрюкнул я. — Выходит, своровать?
— Мне не нужно оружие. Просто вчера произошло очередное убийство…
— И ты, ведомая то ли желанием меня выгородить, то ли подлым подозрением, задумала убедиться, не мог ли я укокошить несчастного. Это, в самом деле, так интересно.
— Брось, — девушка присела на обшариваемый сундук.
В голове завернулась ловкий финт, и меня чуть не вырвало на пол. Гостье, ясное дело, стало мерзко до такой степени, что мисс невозмутимость соизволила поморщиться. Да я совсем плох.
Было бы славно поставить в известность Кейт:
— Я сегодня никуда не пойду, — проклокотало у меня в горле, и я свалился безжизненным поленом на койку.
Реакция девчонки была незамедлительной:
— Что? У нас уговор! Как ты…
— Я чертовски пьян, пустая твоя голова! Возьми в толк, что когда человек вливает в себя горячительное, он, как правило, выходит из строя.
— А меня это не волнует! — подскочила темноволосая фурия со страшной гримасой ярости. — Приводи себя в порядок!
Да, конечно, первое, что меня сейчас беспокоит — это обстоятельства смерти несчастного полицейского… Как эта дура не уместит в своей голове, что в общении с людьми, а тем более уважаемыми, стоит хоть иногда учитывать и их точку зрения. Нож мне под глаз!
Тяжёлый ледяной плюх врезал по лицу, взорвался и разлетелся по кровати, заскочил за шиворот! Окаченный водой, я взвился в воздух, словно воздушный змей, подхваченный ураганом! Весь мокрый тяжело дышу, сплёвываю воду, выдуваю её из ноздрей!
Наглая сучка с её сучьими фокусами! Откуда только черти приволокли эту дуру?
Остаётся только стряхивать с себя влагу, подобно псине.
— Я от тебя не отстану! — дочь сатаны не поняла, что ей угрожает опасность быть побитой.
— Водой-то чего окатывать, мразь?
Захотел влепить по щеке, но сильно промахнулся — выбил ковшик из рук девчонки. Для пьяного уха звук его падения мало отличается от грохота взрывающейся бомбы! Руки еле удержали голову: та вполне могла расползтись по швам.
Зло крякнул прежде чем стащил с себя рубашку и вытерся ею. Бесполезный мокрый предмет гардероба усвистел в угол.
— Так ты идёшь?
— Нет! — заломил я руки витиеватыми петлями. — Ты обидела меня до глубины души!
— Очень смешно.
— Мне смешно! — блеснула в полутьме язвительная улыбка. — Сказала бы сразу, что ты конченная психопатка с комплексами, это было бы не лишним.
Впихнуть голые пятки в обувь оказалось не так уж и сложно — зря капризничаю. За запасным шмотьём прогуляемся до южной стены: подёрнутая ржавчиной белая дверь открылась нехотя с атональным скрежетом. Пороемся на полочках, подберём что-нибудь неброское.
— Ты хранишь одежду в холодильнике? — подкралась сзади любопытная Кейт.
Признаться, сильно же меня огорчило её показное недоумение:
— А что такого? Без электричества — шкаф шкафом. Как ты, кстати, его назвала? Холодильник? Это потому что там холодно?
— Наверно, — искренне пожала плечами гостья с незнания.
— Холодно… — ныряю головой в коричневый свитер, ощетинившийся колючими нитками. — Раньше всем там тепло жилось, раз нужны были эти холодильники? Сейчас не знаешь, чем задницу согреть.
В ответ дурнушка лишь подняла с пола пустую бутылку и с волшебным молчанием потрясла в воздухе:
— Ты знаешь.
— Знаю, умничка ты моя, очень знаю. Положи к остальным в мой сундучок с сокровищами.
— Этот хлам — сокровища? — презрительно скривилась Кейт, только глянув на содержимое тайника. Это, правда, не помешало ей выполнить мою просьбу.
Не успела она подняться, как я оказался рядом.
— Слишком надменно… стоп… на-дме-нн-нн-н… ну да, надменно, всё правильно. Так вот, слишком надменно так говорить после того, как с удовольствием ковырялась здесь.
— Не скажу, чтобы с удовольствием…
— Но ковырялась. Между прочим, в магическом коробе найдутся настоящие реликвии.
И это никакие не шутки. Пусть у меня в закромах не валяется оружие, зато полно всяких чудес. Вот, например, небольшая гладкая штучка: откроешь крышку, чиркнешь, и появляется пугливый язычок пламени.
Темноволосую драгоценность в шок не повергла — та лишь закатила глаза, вспоминая что-то:
— Зажигалка?..
— Браво! — щелчок, и огонька не стало. — Сувениры, помогают мне выжить, обеспечивают звонами. Как ты думаешь, если хоть что-нибудь пропадёт, кого я заподозрю и вырву позвоночник?
— Не бросайся словами понапрасну, Харон, — опершись на моё плечо, девчонка поднялась с корточек, — мне дела нет до твоего… клада.
— Славно. Пойдём-ка теперь я отработаю свои жалкие несколько минут…
На совершенно пьяную голову солидных результатов я не обещаю. С другой стороны, торопиться для меня имеет мало смысла.
10:22 Марк
Картонка держится, на честном слове, разумеется, а на чём ещё может держаться всё в нашем мире. Ветер коварен, настойчив, но сноровки вырвать из отверстия в окне импровизированную затычку явно не хватает.
Я сижу позади дома, поглядываю на отвоёванный бурьяном огород и потягиваю сладкую самокрутку. После бесконечных дней без курения воли сдерживаться уже не хватает. Можно махнуть рукой на работу, на Кейт, на Тима — я перечислил бы длинный список… Но вот курение откладывать никак нельзя.
Курильщиков многие считают ничем не лучше наркоманов — брехня! Это убеждение пошло от тех, кто достаточно беден и нерастороплив, чтобы остаться без махорки. Эти люди прокажены завистью.
Зависть — порок похуже любой зависимости. Порассуждаем: убери сигареты, наркотики, алкоголь — конец беде, а можно ли проделать подобное с завистью? Увы и ах… Людям в принципе плевать, что у них есть, что есть у других, какие они, какие те, кто их окружает. Плевать, если предмет для зависти — дело десятое; человек найдёт, чему завидовать.
