все, так? - поймал себя Кенни на мысли. - Вот чем пахнут маленькие грязные секреты, когда их, наконец, выносят на свет. Вы, ребята, думали, что вони станет меньше? Что вся ваша ложь и секреты, хранящиеся здесь, во влажной темноте, не пропахнут гнилью?
Годфри посмотрел на Кенни.
- У тебя что-то на уме, сынок? – спросил он.
Но Кенни покачал головой. Нет смысла что-либо говорить, нет смысла подливать масла в огонь... то, что доносилось из колодца, и так было достаточно ужасно. И все же... он не мог не злиться на этих людей, на их глухое невежество и общинную чушь. На подбрюшье этого округа жирная грязная черная опухоль, ребята, так что давайте просто будем молчать об этом, позволим этой дряни развиваться в темноте и посмотрим, насколько оно станет большим, посмотрим, как далеко распространится инфекция и сколько жизней она разрушит она. Что тут скажешь? Господи, именно такое мышление создало все это, и теперь оно вынуждало Кенни сделать то, что он собирался сделать сейчас, и, думая об этом, он ненавидел каждого из этих придурков Джона Лоуза за то, что они чертовски боялись выполнить свой долг и вырезать эту раковую опухоль с корнем, как они должны были это сделать пятьдесят лет назад... или сто пятьдесят.
- Боже, какая вонь, - сказал Чипни. - Пахнет как сбитое животное на дороге.
Пара человек засмеялись, затем заткнулись, засмеялись и снова заткнулись. Да, вот и все.
Кенни и Годфри собрались с духом, насколько это было возможно, и взялись за лом. Втягивая воздух сквозь зубы, они убрали оставшиеся доски. Последние разошлись в руках и с плеском рухнули в темноту. Из устья цистерны поползли прогорклые пальцы гнилостной вони, как дым из тлеющей ямы крематория.
Кенни посветил туда фонариком. Луч едва рассекал миазматическую черноту, глубоко внизу отражаясь от воды. Это было похоже на комнату или проход, открывшийся внизу шахты.
- Там должно быть много тел, - сказал один из офицеров, - чтобы была такая вонища.
Хайдер кивнул.
- Да, или еще много чего.
Годфри приказал одному из помощников принести около пятидесяти футов веревки и кирпич. Он привязал кирпич к концу веревки и опустил его туда, пытаясь определить глубину. Когда он упал на дно, он снова поднял его и измерил три фута влаги на веревке.
- Не слишком глубоко, - сказал он, глядя на угрюмые лица вокруг себя. – Мне кажется... Мне кажется, что кто-то должен спуститься и посмотреть, что там.
Спуститься вниз решились шестеро из них.
Кенни, Годфри, три добровольца – Иверсен, Бек, Сент-Обен – и Чипни. Все они были готовы наплевать на осторожность, чтобы попробовать что-то, что они никогда не смогут забыть.
Кенни не нравилось, что Чипни решил присоединиться к ним, потому что он должен был жениться, когда – если – этот кошмар закончится. Он пытался отговорить его от этого, но Чипни только сказал:
- Каким полицейским я буду, если струшу в последний момент, шеф? Как, черт возьми, я буду смотреть в зеркало, если брошу вас в этом дерьме? Не беспокойтесь за меня. Я хочу увидеть то же, что и вы. Черт, я должен это увидеть.
С этим нельзя было спорить, поэтому Кенни не стал.
Он мог бы приказать ему не сопровождать его, но Чипни был его другом. Они вместе повидали больше дерьма, чем общественные туалеты. Не взять Чипни с собой было бы оскорблением для него, хотя голос в голове Кенни все время твердил, что он умрет там, и это будет твоя гребаная вина. Ты это знаешь, верно?
И он знал. Боже, да, но он согласился с ним. Если Чипни действительно не выживет, то он надеялся, что и ему это не удастся. От мысли о том, что ему придется потом сообщить об этом невесте парня, у него перехватило дыхание.
Они взяли с собой оружие, служебные револьверы, фонарики и запасные батарейки, рации и сигнальные вспышки – хотя Годфри предупредил их, чтобы они не зажигали их внизу. Они также нацепили водонепроницаемые комбинезоны и черные резиновые противогазы M17 военного образца. Никто не знал, какой дрянью можно надышаться в этой яме.
Они спустили в яму складную лестницу длиной тридцать футов, и она достигла дна с небольшим запасом.
Годфри пошел первым, пока остальные натягивали противогазы. Когда подошла очередь Кенни, он очень медленно спустился вниз, смутно гадая, увидит ли он когда-нибудь снова дневной свет, и в то же время стараясь отбросить эти мысли. Ступеньки были скользкими, и он спускался очень осторожно. Они надели еще и резиновые перчатки, доходившие до локтей, но при этом достаточно плотно прилегающие к пальцам, чтобы облегчить манипуляции с оборудованием – они были разработаны для работы с токсичными веществами.
Внизу Кенни замер.
Он услышал писк, визг, плеск воды и царапающие звуки. Эти звуки окружили его, а затем стихли. Волосы на его затылке встали дыбом.
- Крысы, - сказал Годфри, его голос звучал странно глухо сквозь голосовой передатчик его противогаза. - Полагаю, их здесь будет много.
Крысы, - подумал Кенни. Логово гребаных крыс. Обгладывающие до костей падальщики. Некоторые из них ходят на четырех ногах, а некоторые – на двух.
Затем он ступил в воду, и она была густой и маслянистой, как какой-то жирный суп, гниющий и разлагающийся. Вода испускала маслянистый блеск и была покрыта плавающими циновками грибка. Лучи фонариков рассекали дымку, и каждый мог видеть, что находится в комнате, вырубленной в скале. Из нее выходил туннель, словно врата в ад. Кенни шагнул вперед, включив фонарик. Сверху сочилась вода, стекая по стенам. Он слышал вдалеке капающие звуки – и больше ничего.
- Начнем? - Сказал он.
- Ты первый, - ответил Годфри.
Кенни двинулся вперед, и остальные последовали за ним, молодые люди о чем-то шептались между собой. Все, что Кенни чувствовал, было резиновое уплотнение его силиконовой накладки на носу, и он был рад этому. Сверху отвалился камень, ударив его по макушке, и он подпрыгнул.
Остальные засмеялись над этим.
Атмосфера была как в могиле: застойная, затхлая и неприятная.
Впереди раздался едва различимый шум. Он остановился, пытаясь определить его источник, но ничего не услышал. Вообще ничего. Только звук капающей воды, что было уместно, по его мнению. Тем не
