Эдмонд Гамильтон. Разум Земли
Лэндона я не видал года два – вплоть до того самого дня, когда Нью-Йорк узнал, что такое ужас.
Этот день помнят все – вскоре после полудня земля неожиданно задрожала, встряхнув весь остров с его гордыми башнями и рассыпавшимися вдребезги окнами. Но даже последовавшая за этим буря панических криков не смогла заглушить долгий, скрежещущий гул движущейся земли под ногами.
Я как раз по случаю был в центре и продирался сквозь торопливо спешащую по своим делам толпу, когда мощный толчок и дрожь в глубинах земли вдруг превратили ее в смятое ужасом, мелово-бледное, хрипло блеющее стадо. Целых пять минут она вместе со всеми нью-йоркскими миллионами пробовала на вкус незнакомый, настоящий, физический страх, а земля колыхалась у нее под ногами. Потом дрожь стихла, и я увидел Лэндона.
Он стоял в толчее почти напротив меня, и лицо у него было такое странное, что я не сразу его узнал. А все дело в том, что на нем была написана не просто паника, которую и так источали все вокруг, а ужас за пределами всякого ужаса, глубокий и чуждый человеческой психике кошмар. Темные его глаза глядели с этой белой искаженной маски, словно в самое жерло преисподней. Ну да, потом я его все-таки узнал.
– Кларк Лэндон! – закричал я. – Почему ты мне не сказал, что возвращаешься? Я даже не знал, что ты в стране!
Он так пригвоздил меня взглядом, что у меня мороз по коже пробежал.
– Я только два часа назад приземлился, Моррис, – негромко сказал он. – Долбаных два часа, и видишь, что успело случиться.
– В чем дело, Лэндон? – встревожился я. – Неужели это землетрясеньице тебя расстроило? Ну не после же того, полярного, которое ты благополучно пережил – я как раз о нем сейчас читаю…
– Ах, полярное… – так же тихо промолвил он. – Стало быть, ты читаешь о том, как погибли Тревис и Скил, а я выжил? Да, я уцелел. И с тех пор побывал во всех землетрясениях, принявшихся раздирать эту планету – в Норвегии, в России, в Египте, в Италии, Англии – а теперь даже тут, в Нью-Йорке.
– Можно подумать, землетрясения следуют за тобой по пятам! – вскричал пораженный я. – Но говорят, что все эти большие и малые сотрясения – следствия того полярного катаклизма, через который ты прошел. Говорят, он чего-то где-то стронул и стал причиной серии толчков, которые с тех пор прокатились по всей Земле.
– С тех самых пор, – медленно повторил Лэндон. – Да, именно с него-то, первого, все и началось.
Он смотрел куда-то сквозь меня, погрузившись в странную отрешенность. Улицы вокруг нас уже почти пришли в свой обычный вид; миллионы граждан стряхнули краткую панику и вернулись к своим торопливым делам, от которых никакое землетрясение не способно их надолго отвлечь. Куда-то несущиеся прохожие уже безмятежно толкали нас плечами со всех сторон.
– Слушай-ка, Лэндон, – взял я быка за рога. – Ты совершенно погано выглядишь. Моя квартира всего в паре кварталов отсюда; идем ко мне, посидишь, придешь в себя – тебе скоро станет лучше.
– Боюсь, этого недостаточно, чтобы мне стало лучше, Моррис, – отозвался он.
Но со мной все-таки пошел. И когда мы уселись у окна с видом на муравьиные тропы уличного транспорта, расчертившие весь город, – кажется, даже немного расслабился. Сидя напротив, я пытался понять, что за странный ужас до сих пор терзает его, – но сумел лишь убедиться, что страх этот вполне реален, и что Лэндон, судя по всему, стал совершенно другим человеком.
Тот Кларк Лэндон, которого знал я, гибкий, черноволосый парень, которому опасность обещала только одно – живейшее наслаждение, вряд ли вообще понимал значение слова «страх». Геология и приключения были его двойняшками-хобби, и к обоим он относился с одинаковой страстью, а унаследованные от предков деньги предоставили возможность сочетать одно с другим в бесконечных экспедициях, с которыми он и его неразлучные друзья по науке и авантюрам, Дэвид Тревис и Герберт Скил, прочесывали самые отдаленные уголки мира. Больше двух лет назад Лэндон, Тревис и Скил как раз отправились в одну такую, в район Северного полюса. Цель ее Лэндон обозначил как исследование неких геологических аномалий, по косвенным данным, существующих неподалеку от полюса, но всем и так было ясно, что ими движет жажда новых приключений – не в меньшей, во всяком случае, степени, чем желание пополнить сокровищницу геологических знаний человечества.
Эти трое отправились в путь на зафрахтованном Лэндоном ледоколе, который доставил их аж к северным берегам Земли Гранта. Оттуда Лэндон, Тревис и Скил двинулись дальше на север на собачьих упряжках и в сопровождении двух эскимосов, полагая, что с имеющимся оснащением вполне смогут достичь места назначения, расположенного в нескольких сотнях миль южнее полюса, и без проблем вернуться назад.
Через десять дней после высадки с судна случилось страшное землетрясение, с беспрецедентной яростью сотрясшее весь арктический регион. Эпицентр, по данным сейсмографов, находился немного южнее полюса. Доставившая путешественников шхуна чудом избежала гибели, смогла-таки увернуться от движущихся льдов и, как и было оговорено в контракте, продолжила ждать партию – хотя надежда таяла буквально на глазах. За первой катастрофой последовали целых две недели толчков послабее, распространявшихся, что интересно, на юг. Потом объявились Лэндон и один из эскимосов. Этот последний умер на следующий день. Лэндон и сам был в очень тяжелом состоянии, но его удалось вернуть к жизни. Он рассказал команде корабля, что основной удар действительно случился ровно там, где стояла экспедиция, и что Тревис, Скил и второй эскимос в результате лишились жизни. Путь на юг восстановил его силы, и, фантастическим образом избегнув столкновения с расплодившимися в этих морях айсбергами, ледокол прибыл в Галифакс. Пока Лэндон был там, случилось еще одно жуткое землетрясение, уничтожившее половину города. Самому ему удалось уцелеть. За последующие два года о Лэндоне благополучно забыли, но сама полярная катастрофа частенько всплывала то там, то сям, потому что с тех самых пор землю принялись терзать сильнейшие толчки и тектонические сдвиги. Они бессистемно перескакивали с одной локации на другую: с Ньюфаундленда в Норвегию, из России в Египет, из Италии, в Англию. Ученые пришли к выводу, что причиной их являются серийные подвижки в структуре планеты, нарушенной великим полярным толчком, в котором необъяснимым образом удалось выжить Лэндону.
О нем самом я не слышал вообще ничего с тех самых пор, как он покинул Галифакс. И вот теперь он сидел напротив, а я недоуменно глазел на то, до какой степени он изменился. Не иначе как все было крупными буквами написано у меня на лице…
– Думаешь, что я изменился, Моррис? – спросил Лэндон, бросив на меня мимолетный взгляд. – Да не спорь, я знаю, что изменился. Я знаю, что отпечаталось на мне…
– Тревис и Скил… – неуклюже начал я.
– Тревис и Скил мертвы, – мрачно оборвал меня он. – И им крупно повезло. Не их гибель изменила меня, хотя они были самыми лучшими друзьями, о каких только может мечтать человек. Дело все в том, как они погибли…
– Трое нас вышли в путь, – продолжал он, глядя сквозь меня. – И третий все еще жив. Интересно, надолго ли?
– Лэндон, ты слишком на этом зациклился, – попробовал вмешаться я. – Я могу себе представить, каким страшным опытом для тебя стало это полярное землетрясение, но…
– Нет, не можешь! – взорвался он. – Никто не может! Моррис, ты только что видел меня в полной панике, когда город затрясло. Скажи, ты удивился?
– Если честно, да, – медленно проговорил я. – Но я понимаю, до чего тебя довело то, первое землетрясение – и все остальные, которые случились с тобою с тех пор.
– То, что они случились со мной, была совсем не случайность. – Внезапно он наклонился вперед и схватил меня за руку. – Моррис, ты можешь себе вообразить такую вещь, как землетрясения, следующие за человеком по всей земле, куда бы он ни отправился, преследующие его, ищущие? Корежащие землю, переворачивающие города и убивающие десятки тысяч людей, чтобы только добраться до одного этого беглеца? Землетрясения, гоняющиеся за одним-единственным человеком с убийственными намерениями?
