Не та дверь (сборник) - Варго Александр

Помечтать еще она не успела. Вася дотронулся до ее щеки кончиками пальцев, повел их к подбородку, как делал это вечером. Тогда Алла чувствовала, как с каждой секундой все меньше остается собой, смешивается с мужем, прорастает в каждой его клеточке, и рвалась навстречу этому ощущению.

Теперь точно такое же нежное касание сотрясло ее душу электрическим разрядом. Она не понимала, в чем причина, знала только, что это не ласки, а угроза, разведка боем, за которой последует атака.

В ее голове никак не укладывалось то ощущение, что эта опасность исходила от Васи. От любимого и любящего мужа, за которым она все эти годы прожила как за каменной стеной. Он даже голоса ни разу на нее не повысил, а ведь было за что, особенно в первое время после свадьбы, когда Алла взялась лечить его от неумеренной, с ее точки зрения, религиозности и вытаскивать из-под юбки Елизаветы Петровны.

Когда Вася убрал пальцы, неприятное ощущение тут же исчезло, и Алла обрадовалась.

«Мне показалось. Мало ли что может почудиться. Тем более после всего, что произошло за последние дни. Кто-то на моем месте мог бы и вовсе ума лишиться, так что я еще молодец».

Но не успела Алла перевести дух, как Вася снова дотронулся до нее. На этот раз чувства, которые ей только что довелось испытать, оказались еще сильнее. Не выдержав, она открыла глаза и увидела мужа. Он лежал рядом с ней, зажмурившись, с отведенной рукой, готовый обрушить на жену тяжелый кулак.

Вася как ни в чем не бывало хотел заняться с ней любовью. Он не заметил, что чуть не ударил ее, то ли так хорошо притворялся. Алле не нравился ни один из вариантов.

Первый, впрочем, был все-таки чуть лучше. По нему выходило, что у Васи произошел какой-то нервный срыв, а так он все тот же, что и раньше. Если таких кризисов больше не будет, то опасаться, наверное, нечего.

Второй вариант выглядел куда более страшным. Если муж поднял на нее руку сознательно…

Она зажмурилась, ее губы задрожали. Кошмар, оказывается, ничуть не закончился, как ей показалось вчера, после замечательного дня, проведенного с Васей и детьми. Да и, разумеется, вечера, в финале которого у Аллы даже промелькнула мысль, невозможная еще неделей ранее. Если она забеременеет, то так тому и быть. Но нет, кошмар просто затаился. Сейчас, когда она размякла, взглянула в будущее с надеждой, он напал, ударил ее по одному из самых слабых мест – по доверию к мужу.

Вася все гладил ее по ягодицам, прижимал жену к себе.

Алла закрыла глаза. Может, все, что сейчас произошло, не на самом деле? Вдруг ей все-таки показалось? Ведь вот же он, Вася. Обнимает, шепчет слова любви, и она сердцем чувствует – это правда.

Но из темноты под закрытыми веками неумолимо, как таран, надвигался на нее Васин кулак. Из-под него выглядывало лицо мужа, перекошенное ужасом и злобой.

– Вася, не надо. – Она перекатилась на спину, натянула одеяло на грудь.

Алла чувствовала, что муж смотрел на нее, и не поднимала глаз.

– Я не хочу заниматься любовью при зрителях. Дети вот-вот проснутся и прибегут.

Тело, уже разбуженное ласками, запротестовало. Оно хотело получить обещанное удовольствие. Алла проигнорировала тянущую боль в низу живота. Не в первый раз. Сперва надо разобраться с тем, что же произошло сегодня утром. Как можно забывать себя с человеком, готовым ударить ее?..

Вася сверху вниз смотрел на жену. Алла лежала под броней из одеяла, и ему никак не удавалось поймать ее взгляд. Это было странно. Ей не хотелось быть застуканной детьми. Такое можно понять. Но она передумала очень уж резко. Он ведь чувствовал, как ее тело отвечало на ласки. Почему Алла прячется? Даже когда они, бывало, ругались, она смотрела прямо ему в глаза.

Не доверяет?

Этот вопрос показался Васе настолько диким, что он тут же отмахнулся от него. Бред собачий!

Вася послал все сомнения куда подальше, опустился на подушку рядом с Аллой, забрался к ней под одеяло, обнял за талию. Он открыл было рот, но так ничего и не сказал.

Так, в молчании, они пролежали несколько минут. Потом Вася не выдержал и встал. Все это время он отчаянно старался ощутить то, что ранее приходило само, чувство уюта, слияния друг с другом.

Но этим утром граница между ним и Аллой оставалась незыблемой. Женщина, лежавшая рядом, была где-то далеко. Надевая шорты, он вспомнил, как в детстве пытался прижать магниты друг к другу одинаковыми полюсами.

Вася вышел из комнаты, отправился на кухню, налил себе воды из очистителя, выпил залпом, подошел к окну. На улице шел снег, густой, красивыми хлопьями. Жизнь снежинкам была отведена короткая, только до падения на землю, еще слишком теплую для них, которая тут же превращала сказку в воду и грязь.

«Вот так и мы», – мелькнуло в голове у Васи.

– Что – мы? – тут же пробормотал он себе под нос, пытаясь ухватить за хвост ту мысль, которая оставила ему эти слова. – Кто – мы?

Ответа не было. Лишь смутный зуд в сознании, который Васе никак не удавалось расшифровать.

«А может, это из-за поминок? Вспомнилось ей что-нибудь, вот и скуксилась, – предположил Вася. – А я тут переживать решил, от нее ушел. Не сказала ничего? Так мне хорошо бы сначала себя на ее месте представить и только потом уже выводы делать.

И все же…

Ладно, во вторник она никакой была. – Васю передернуло, когда он вспомнил, как Алла шагала по коридору больницы. – Разве что о детях помнила. И тогда, в ресторане, когда я про них сказал, и в больнице все к ним рвалась. О детях думала, а обо мне – нет.

Поведение жены во вторник было делом понятным, но теперь-то она с какого перепугу отвернулась? Только-только на человека стала похожа, у нас все наладилось, да еще как – любо-дорого повторить! – и вот на тебе.

Если я огорчил ее чем-то, испугал ненароком, обидел, так можно же было сказать. И все, не стало бы проблемы, потому что мы с Алей вместе ее решили бы. Ведь именно так у нас всегда и было. Но вместо этого она почему-то предпочла молчать и носом крутить.

Неужели Аля не понимает, как обижает меня? За что? За то, что дотронулся до нее, что ли? Разбудил не вовремя? Ничего же не сделал такого, чтоб со мной так поступать!»

Сами собой всплыли, ожили в душе ощущения, возникшие, когда он трогал жену кончиками пальцев. Вася сжал губы. Не до этого сейчас. Ему бы с женой разобраться.

Пойти и объяснить ей все как есть? Вася развернулся к выходу из кухни, шагнул вперед и остановился, когда в нем заговорила память.

«Ягода малина нас к себе манила, – напевала мама, жаря на кухне мясо на ужин. – Ягода малина летом в гости звала. Как сверкали эти…»

Вася знал, если мама поет эту песню, значит, она недовольна. Поскольку, кроме них, никого в квартире не было, стало быть, провинился именно он. Но чем?

Семилетний мальчик, сидящий в кресле, отложил книжку и задумался. Первое, что пришло ему на ум – сходить и извиниться. Но Вася тут же отверг эту идею.

Мама ведь непременно поинтересуется, за что он просит прощения, и что тогда? Плохо получится. Он уже как-то раз сказал «извини», не зная, за что именно, и был наказан.

«Сначала пойми, что натворил, потом уже за прощеньем приходи», – сказала ему мама.

Спросить, в чем его вина?

Мама в ответ поднимет брови: «А с чего ты взял, сынок, что провинился? Все нормально».

Дескать, мало того, что не понял, так еще и думать не хочешь.

Оставалось сидеть и гадать, где же он напортачил. Вася выпрямился и стал вспоминать, что делал с утра до того момента, как уселся в это кресло. Мальчик наскоро прогнал в памяти события дня в первый раз и не нашел, чем мог бы огорчить маму. Но она же расстроилась, значит, что-то было. Мама просто так сердиться не стала бы.

Понять, в чем дело, ему удалось, только когда он взялся за дело по-настоящему. Мама после магазина, с тяжелыми сумками, зашла забрать его из школы, а Вася ей еще и сменку свою кинул. Мол, неси.

Все потому, что ему очень уж хотелось по пути домой с Колькой бумажные самолетики попускать. Они их всю последнюю перемену делали.