Ознакомительная версия.
– Ого! – Аматис с интересом посмотрел на философствующего гвардейца. – И в чем же?
– В том, что отрицает Темное Знание и пытается бороться с ним. А нужно сделать его союзником. На любое действие есть противодействие – и вы его получите.
Капитан рассуждал сейчас довольно дерзко, но Аматис отнесся к этому снисходительно. Право мыслить есть у каждого гражданина.
– И как же нам сделать темных слуг союзниками? У нас же совершенно разные цели. Мы укрепляем государственность, они просто торгуют.
– Они не просто торгуют, они платят огромные, немыслимые налоги. Потому и цены на услуги знахарей такие заоблачные. И знаете что? Граждане, которые платят им эти деньги, проклинают не их жадность, а вашу. Все знают, что государство больше всего наживается на Темном Знании, хотя и клянет его на всех углах. Разве это не лицемерие?
– Послушайте, капитан, этот порядок установился давно, и он предусмотрен Догматом. Ведуны добровольно и безоговорочно подписали его и до сих пор не пытались оспорить.
– В то время, когда составлялся Догмат, знание еще не делилось на истинное и ложное. И проблем было меньше. А знаете, что происходит сейчас? Я расскажу вам одну историю, редре, уверен, вы услышите еще много таких. Моему солдату оторвало руку, когда он останавливал на рынке взбесившегося чапа. Он спас какого-то лавочника и еще кучу торговцев. Они собрали деньги, чтобы темный лекарь приживил руку. Знаете, что произошло потом? Губернаторский дом запретил гвардейцу пользоваться услугами ведунов. Там заявили, что не к лицу губернаторской гвардии зависеть от жуликов с Черным Солнцем на одежде.
– Глупость какая… – покачал головой Аматис. – Вам следовало пожаловаться в Академию.
– Не сомневайтесь, мы пожаловались, куда надо, и решили все проблемы. Парень сейчас здоров, как и раньше. Только он уже не гвардеец. Он отказался служить губернаторскому дому, где придуманные правила значат больше, чем жизнь и здоровье преданного слуги. И это только начало, редре. Увидите, в воздухе скоро запахнет дымом и молниями. Не так давно на побережье толпа отбила темного инженера от налоговых исполнителей, которые пришли описывать его дом. На чьей стороне будут симпатии через три года? А через пять лет?
– Вы говорите так, – медленно произнес Аматис, – будто в чем-то меня обвиняете, да?
– Не вас, редре, – капитан сразу успокоился. – Вы просто исполняете свой долг. Как и я, как и сотни других граждан. Но ведь пора что-то менять, неужели в Академии этого не видят? Была бы моя воля, я бы пошел навстречу гражданам – хотя бы в малом, много и не нужно!
– Например?
– Например, признать существование Изначальных!
– Но Истинное Знание и не отрицает их существования…
– Академия не отрицает, что они были. И это глупо отрицать, раз уж они оставили нам такое наследство. Сейчас нужно признать, что они до сих пор есть, редре! Они где-то есть и наверняка наблюдают за нами. – Он набрался духа и вдруг признался: – Я, например, в это искренне верю.
– М-да… Вот вы говорите, менять… Да, многое нужно менять. Капитан, вы умный человек и хороший солдат, но вы даже не представляете, насколько хрупок баланс между истиной и мглой. Догмат сложен и противоречив, однако пока только он гарантирует равновесие. Измени самую малость – мир перекосит так, что он рухнет. Я тоже думаю, что перемены нужны. Но мой вам совет – не горячитесь. Напоминаю: все очень хрупко. Освободи сейчас темных от налогов – они застроят своими лабораториями все города и села. И это вернет нас на триста лет назад, когда народами управляли колдуны, а гражданин не мог без их одобрения даже портки постирать. А что потом – опять война?
– Я вас понимаю, – кивнул Таур. – Я просто призывал вас к бдительности.
«Хороший парень, – подумал Аматис, когда простился с капитаном и покинул трактир. – Надо бы не потерять его из вида».
…Когда фургон начал валиться набок, скорость была небольшой, не больше сорока. Лисин мгновенно сообразил: ничего страшного не случится, если просто удержаться на месте.
Так и произошло: он намертво вцепился в руль и даже не выпал из водительского кресла. Хуже было Марго – она ударилась головой о лобовое стекло.
На этом везение кончилось. Трехпалая клешня схватила сержанта за шею и, словно котенка, вытащила из кабины. Что происходило с остальными, он не видел и не знал. Он только услышал, что Марго быстро пришла в себя, начала визжать и вырываться.
Потом их били толстыми одеревеневшими ремнями – и его, и девчонку. К счастью, недолго. Наконец на обоих натянули мешки и оставили в покое.
Это было и страшно, и мучительно – ничего не видеть, не понимать, что с тобой делают и куда тащат. Прошло много часов, прежде чем сержанта кинули на повозку и куда-то повезли. Он позвал Марго – она откликнулась. Правда, за это пришлось расплатиться – его ударили чем-то, ремнем или кнутом. Даже через мешок было больно.
Но это Лисин вытерпел. Главное, Марго пока рядом. Ему казалось, что гораздо хуже будет остаться одному.
Их везли невыносимо долго. Жуткие часы темноты и неизвестности сильно били по психике. Начали чудиться какие-то нереальные звуки – гул самолета, автомобильные сигналы, телефонные звонки…
Однажды мешок вдруг развязали, и Лисину сунули какой-то мерзко воняющий кусок. Он даже не сразу понял, что это еда. Он никак не мог решиться это попробовать, хотя очень хотелось есть. Погонщику надоело ждать, пока пленник поест, и он снова сунул сержанта в мешок вместе со зловонным обедом.
Лисин успел заметить мешок, в котором держали Марго, но саму ее так и не увидел. К счастью, погонщик завязал его мешок не слишком крепко, и Лисину удалось расширить себе небольшое окошко. В него ничего не было видно, кроме клоков соломы, на которой лежал мешок, зато ушла невыносимая душная темнота.
Лучик света заронил надежду и веру в себя.
А потом произошло целое событие. В дорожном однообразии и унынии это действительно было Событие с большой буквы. Их караван почему-то остановился. Слышались разнообразные звуки, голоса, и сержант догадался, что они в каком-то населенном месте. Может, даже в большом городе. Звать на помощь он не решился, хотя такая мысль появилась.
Что-то происходило. Началась беготня, крики, потом какой-то грохот. Лисин разволновался. Он попробовал передвинуться, чтобы его «окошко» хоть немного приподнялось над бортом повозки, но в этот момент рядом что-то неожиданно грохнуло, и в воздухе прокатилась упругая взрывная волна.
Повозка подскочила, мешок перекатился к другому борту, а окошко вдруг стало большим – казалось, в него можно просунуть голову.
И тут Лисин увидел свой пистолет.
Ознакомительная версия.
