— Отхлещешь меня хлыстом, как Бретта?
Кэмерон сжал челюсти, и я увидела, как под кожей заиграли желваки.
— Говори, что хочешь мне, — тихо произнес мне. — Можешь повторить этот бред папе или Пайпер, но не вздумай говорить об этом Лилиас. Она боится комнаты Ребекки и живет в состоянии постоянного страха и без твоих фантазий, что наша мертвая сестра бродит по дому. Я не позволю, чтобы жизнь для неё стала еще тяжелее, чем она уже есть.
— Я знаю, ты мне не веришь, — сказала я, — и если честно, я не могу тебя винить за это, но Ребекка здесь — я в этом уверена. И я думаю, что она может быть опасной.
Камерон помолчал. Наконец, он сказал:
— Это было ошибкой. Теперь я это понимаю. Тебе явно нужно время, чтобы успокоиться.
И с этими слова он развернулся и зашагал прочь.
Ужин в тот вечер протекал в атмосфере напряжения, что не было сюрпризом, учитывая, что случилось с пианино Кэмерона, и последовавшее во второй половине дня представление, которое я устроила. Я заметила, что дядя Джеймс, то и дело, бросает на меня нервные взгляды, будто опасаясь, что я в любую минуту могу подняться со своего места и потребовать везти меня к парому. В конце ужина он откашлялся и сказал:
— Завтра я везу Лилиас в город на сеанс терапии. Я уже поговорил с её терапевтом по телефону и, если ты тоже хочешь поговорить с ней, у тебя будет полчаса, после того, как она закончит с Лилиас.
Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что дядя Джеймс смотрел на меня.
— С чего бы мне захотеть общения с психотерапевтом? — спросила я. Я взглянула на Кэмерона, думая, что должно быть он передал наш разговор отцу, но заговорила Пайпер: — О, надеюсь, ты не возражаешь Софи, но я рассказала папе о том, как ты… всячески стараешься пережить смерть Джея. — Она улыбнулась мне рассеянно, играя со своим колье на шее, её пальцы поглаживали белую щеку куклы.
Я вдруг почувствовала, как моему лицу стало жарко. Все смотрели на меня.
— Всячески стараюсь? — переспросила я. — Да, я потеряла друга, и я скучаю по нему, но я бы не назвала это, что я всячески стараюсь пережить его смерть. Ведь то, что я испытываю, это нормально, разве нет?
— Конечно, — немедленно откликнулся дядя Джеймс. — Конечно. Абсолютно нормально. Это было всего лишь предложение, не более. Но, если ты не хочешь идти, тогда конец разговору.
Когда мы поднялись наверх, чтобы разойтись по комнатам, я остановила Пайпер в коридоре и спросила:
— Зачем ты сказала такие вещи про меня своему папе?
Она выглядела искренне удивленной.
— Ну ты же не против, да? Я просто подумала, что тебе может помочь, если ты с кем-то поговоришь. Вот и все. Я знаю, многим людям претит идея походов к психотерапевтам, но эта, что работает с Лилиас, правда очень хорошая. Она очень помогла Лилиас. Я слышала, что психотерапия может быть очень полезной для тех, кто горюет. Надеюсь, ты не думаешь, что я предала твое доверие, поговорив об этом с папой? Меня бы очень огорчило, если ты так подумала.
Какое-то мгновение я, молча, смотрела на неё. Она казалась такой искренней и в её глазах читалась неподдельная озабоченность, когда она смотрела на меня.
— Ты же не сердишься на меня? — спросила Пайпер, кладя руку мне на плечо. Я обратила внимание, что она больше не носит повязку, что было странным. Но, если честно, было похоже, что с её рукой вообще ничего такого не случалось. — Прости, если я сделала что-то не так.
— Не бери в голову, — сказала я. — Забудь.
Она пошла к себе в комнату, и я была рада видеть, как она уходит. Я пошла к себе, но спустя минуту или около того, услышала, как кто-то негромко стучится в дверь. Я открыла и обнаружила, что это была Лилиас. Она бросила взгляд в обе стороны коридора, будто боясь, что её кто-то может подслушать, а потом подалась ближе и сказала:
— Будь осторожна сегодня ночью. Одна из них выбралась.
— Одна из них? — Я нахмурилась. — Ты говоришь о Ледышке-Шарлотте?
Лилиас кивнула.
— Я пересчитала их, — сказала она. — Только что. Одной не хватает. Одна из них выбралась. Ты должна проверить свою комнату. Убедись, что её здесь нет, а потом запри дверь. Не открывай до утра.
— Но Лилиас…
— Я не хочу ослепнуть, а ты? Запри дверь, если не хочешь закончить как та девочка на фотографии.
— Хорошо, а как же остальные?
— Остальные?
— Кэмерона и Пайпер?
— Куклы ничего не сделают Пайпер, — сказала Лилиас так, будто это было очевидно. — А вот Кэмерон не верит в них, поэтому я скажу ему, что злой скелет опять говорил со мной. Тогда он ляжет спать на кресле в моей комнате, и я смогу защитить его. Куклы хотят больше всех навредить Кэмерону.
— Почему больше всего ему?
— Потому что Пайпер ненавидит его. — Лилиас в презрении скривила губы. — Он лучший брат на свете, но Пайпер ненавидит его, потому что он видит какая она на самом деле. — Её ладони сжались в кулаки, и она продолжила: — Иногда мне снятся кошмары, что куклы добрались до него и выкололи ему глаза иголками, и что он слепой больше не может играть на пианино, и он становится самым грустным человеком на свете. Но я ни за что не позволю этому случиться. Я раздавлю все их маленькие гнилые головы, если они близко подойдут к нему.
После того, как Лилиас скрылась в своей комнате, я закрыла дверь, и, подумав мгновение, заперла. Я обыскала всю комнату, но не нашла ни одной куклы.
Весь этот разговор об ослеплении навел меня на мысли о черно-белой фотографии, висевшей в старой классной комнате, об учительнице, жившей раньше в этом доме, которая стояла возле дома со своими воспитанницами, включая девочку с завязанными глазами. Мне вспомнилось одно из нашептываний Ледышек-Шарлотт: Давай поиграем в игру «Столкни учительницу с лестницы»!
Я вспомнила строгое, серьезное лицо учительницы на фото и мои ладони стали липкими, когда я представила крутой лестничный пролет за моей дверью. Первое, что я подумала, когда увидела ту лестницу — на ней можно легко свернуть шею.
Я вытерла руки о джинсы. Это не могло быть правдой. Когда школу закрыли, учительница, наверное, просто перешла преподавать в какую-нибудь другую школу в городке. Или, может быть, она вышла замуж и переехала с мужем, куда-нибудь подальше от Ская, школы и Ледышек-Шарлотт, запертых в подвале.
Я тряхнула головой в попытке избавиться от образа учительницы, лежащей у подножья лестницы с переломанной шеей. Но у меня ничего не вышло. Я поняла, что не смогу сделать этого до тех пор, пока не найду доказательства того, что этого не случалось. Поэтому я взяла свой ноутбук и погуглила о старой школе на утесе.
И тут же пожалела об этом. Лучше бы я этого не делала.
