— Джо-Бет, вернись! Мне плохо, Джо-Бет! Джо-Бет!
* * *
Открыв дверь, Хови увидел свою любовь в слезах.
— Что с тобой?
Она закрыла ладонями лицо и разрыдалась. Он осторожно обнял ее.
— Все в порядке. Все хорошо.
Рыдания медленно стихали, пока она не отстранилась от него и не прошла в центр комнаты, стирая слезы рукой.
— Прости, — сказала она.
— Что случилось?
— Долгая история. Восходит к нашим матерям.
— Они что, знали друг друга?
Она кивнула.
— Они были лучшие подруги.
— Выходит, все было предрасположено? — он улыбнулся.
— Не думаю, что мама этому рада.
— Почему? Сын ее лучшей подруги…
— Твоя мать никогда не говорила, почему она покинула Гроув?
— Она была незамужем.
— Моя тоже.
— Ну, может, она оказалась крепче…
— Нет, я не о том. Это не просто совпадение. Я всю жизнь слышала толки о том, что здесь случилось. О маме и ее подругах.
— Я ничего не знаю.
— Я тоже только отрывки. Их было четверо. Твоя мать, моя, девушка по имени Кэролайн Хочкис, родители которой до сих пор живут здесь, и еще одна. Забыла, как ее звали. По-моему, Арлин. На них напали. Вероятно, изнасиловали.
Улыбка Хови исчезла не сразу.
— Маму? Почему же она никогда не говорила?
— А кто будет рассказывать о таком своему ребенку?
— О, Боже, — пробормотал Хови. — Изнасиловали…
— Может, это и не так, — Джо-Бет посмотрела на Хови. Его лицо повело, как от пощечины.
— Я жила среди этих слухов всю жизнь, Хови. Я видела, как мама едва не сошла от них с ума. Все время говорит про дьявола. Я так боюсь, когда она начинает говорить, что сатана положил на меня глаз. Что я должна молиться, и все такое.
Хови снял очки и положил их на кровать. — Я ведь так и не сказал тебе, почему я приехал сюда? Я думаю… думаю… что сейчас пора. Я приехал потому, что не знаю, кто я такой. Я хочу узнать, что случилось в Гроуве и что прогнало мою мать отсюда.
— Теперь ты будешь жалеть, что приехал.
— Нет. Если бы я не приехал, я бы не встретил тебя. Не по… по… не полюбил бы.
— Меня, твою, может быть, сестру?
— Нет. Я не верю в это.
— Я узнала тебя сразу, как только вошла. Ты тоже меня сразу узнал. Почему?
— Любовь с первого взгляда.
— Хорошо, если так.
— Я это чувствую. И ты тоже. Я люблю тебя, Джо-Бет.
— Нет. Ты же меня совсем не знаешь.
— Знаю! И мне наплевать на все сплетни. Мы ведь не знаем, правда это или нет, — у него даже исчезло заикание. — Может, они все врут?
— Может. Но почему все так сходится. Почему ни твоя мать, ни моя никогда не говорили нам про отцов?
— Вот это и надо выяснить.
— Откуда?
— От твоей мамы.
— Я пробовала.
— И что?
— Она велела мне не приближаться к тебе. Даже не думать…
Слезы ее высохли, пока она говорила обо всем. Теперь, при мыслях о маме, они потекли снова.
Глядя на нее, Хови вдруг пожелал снова стать «пустым дурилой», как называл его Лем. Примкнуть к блаженному стану детей, зверей и дурачков, обнимать и целовать ее и забыть, что она может оказаться его сестрой.
— Мне придется идти, — сказала она, словно услышав его мысли. — Мама хочет, чтобы я позвала пастора.
— Чтобы он сказал молитву, и я растворился, так что ли.
— Я бы этого вовсе не хотела.
— Ну подожди, — стал он уговаривать. — Мы не будем говорить. Не будем ничего делать. Просто посидим.
— Так я устану.
— Поспим.
Он нагнулся и осторожно погладил ее лицо. — Эту ночь мы ведь не спали. Она, вздохнув, кивнула. — Может, все прояснится само собой.
— Хорошо бы.
Он отправился в ванную. Когда он вернулся, она уже сняла туфли и растянулась на постели.
— Для двоих места хватит? — спросил он.
Она утвердительно кивнула. Тогда он лег рядом, стараясь не думать о том, что они могли бы делать на этой кровати.
Она опять вздохнула.
— Все будет хорошо. Спи.
* * *
Когда Грилло вновь вошел в лес, большая часть публики, собравшейся на последнее шоу Бадди Вэнса, уже разошлась. Похоже они решили, что хуже ему уже не будет. Стражи порядка смогли, наконец, расслабиться. Грилло перелез через веревку, подошел к полисмену, который выглядел старшим, и представился.
— Мне особенно нечего сказать, — ответил он на вопросы Грилло. — Мы уже четырежды спускали туда скалолазов, но Бог знает, когда нам удастся его поднять. Хочкис говорит, что там внизу какие-то реки. Так что он, может быть, уже давно в океане.
— Вы будете работать и ночью?
— Похоже на то, — он поглядел на часы. — Светло будет еще часа четыре. Потом мы включим лампы.
— А раньше эти пещеры кто-нибудь изучал? Есть они на карте?
— Понятия не имею. Спросите лучше Хочкиса. Вон он, в черном.
Грилло повторил свои вопросы. Хочкис оказался высоким, мрачным мужчиной; похоже, что он потерял половину веса.
— Мне сказали, что вы специалист по пещерам, — польстил Грилло.
— По необходимости, — глаза Хочкиса без устали перебегали с Грилло на другие предметы. — То, что под нами… Люди об этом не думают.
— А вы?
— А я думаю.
— Вы изучали это специально?
— Как любитель.
— А сами вы там были?
Хочкис, нарушив свое правило, задержался взглядом на Грилло целых две секунды, прежде чем сказать:
— До сегодняшнего дня эти пещеры были запечатаны, мистер Грилло. Я сам запечатал их, много лет назад. Они были и остаются опасными для невинных.
«Невинных», — отметил Грилло. — Странное слово".
— Полисмен, с которым я говорил…
— Спилмонт.
— Ну да. Он сказал, что там, внизу, река.
— Там целый мир, мистер Грилло, о котором мы ничего не знаем. Он все время меняется. Конечно, там есть и реки, но много и всего другого. Там кишат твари, никогда не видящие солнца.
— Звучит как шутка.
— Они там живут. Как мы здесь. Только мы живем на передовой, которая в любой момент может быть атакована.
— Лучше не думать об этом.
— Это ваш выбор.
— А ваш?
Хочкис принужденно улыбнулся, прикрыв глаза, будто от боли.
— Несколько лет назад я хотел покинуть Гроув. Он вызывал у меня… неприятные воспоминания.
— Но вы остались.
— Я понял, что привык, — последовал ответ. — Я уеду только вместе со всеми.
— Что?
— Паломо-Гроув выстроен на ненадежном месте. Земля у нас под ногами только кажется твердой.
— Так вы хотите сказать, что весь город может отправиться вслед за Бадди Вэнсом?
— Можете меня цитировать, только без фамилии.
