– Ха-ха-ха! Ну, ты и лопухнулся! Ха-ха! – звонко смеялась на другом конце провода его бывшая одноклассница Иришка Мишлехис. – Да, ладно, с кем ни бывает! Короче, сегодня вечером у меня на хате всей толпой собираемся. Дражайшие предки в отъезде. Подтягивайся, расскажешь, в кого ты там успел втюриться. Вместе поржем! А то и в самом деле – загремишь в нашу доблестную армию – когда еще встретимся…
Для Володи это был настоящий шок. Так обознаться! Так!!!
Он не винил Иришку Мишлехис. Разыграть школьного приятеля в их веселой компании всегда считалось нормой. Да и девчонкой Иришка была нормальной. Правда, не в его вкусе. Володе больше нравились не чернявенькие с пышными формами, а стройненькие и светленькие, такие, как Марина. Вообще-то, в конце того фальшивого разговора Иришке по-дружески следовало бы сразу открыться, и тогда они посмеялись бы вместе. Но, видимо, она решила усилить эффект розыгрыша. Чего и добилась. Но виновата была не Иришка, а исключительно он и никто больше.
Володя пошел на вечеринку, а по дороге купил бутылку водки и кое-что из закуски. Учась в школе, они редко собирались вот так – большой компанией у кого-нибудь дома. Но стоило сдать выпускные экзамены и, словно опомнившись, одноклассники, да и друзья из параллельных классов стали встречаться по поводу и без повода.
В тот вечер поводов нашлось сразу два: хозяйки квартиры Ирине Мишлехис, как неожиданно выяснилось, исполнилось восемнадцать лет, а Володе Козыреву на следующий день предстоял поход в военкомат, и не исключено, что для него это была прощальная встреча с друзьями.
Народу у Мишлехис собралось – не протолкнуться. Квартира именинницы была трехкомнатная, но в родительскую спальню доступ оказался закрыт, так что праздновали в двух смежных комнатах и на кухне. Выпивали, танцевали, веселились. Чтобы выйти из мрачного настроения, Володя глушил водку, не закусывая. Но почему-то не пьянел и, наверное, поэтому запомнил ту вечеринку до мельчайших деталей.
Главным действующим лицом, конечно же, была Иришка Мишлехис. Отрывалась она по полной программе. Танцевала со всеми подряд, пила на брудершафт, где-то с кем-то уединялась…
В один прекрасный момент именинница пригласила Володю на очередной медленный танец. И сразу прижалась к нему разгоряченным телом, источающим даже не желание, а самую настоящую похоть.
– Никогда не думала, что ты можешь так красочно разглагольствовать! – прошептала она ему на ухо. – И это – по телефону. Представляю, как же ты говоришь тет-а-тет!
– Ты меня очень сильно подставила…
– А помнишь, был такой замечательный фильм – «Собака на сене»? Там графиня, которую Маргарита Терехова играла, влюбилась в Михаила Боярского, который служил у нее секретарем, только после того, когда узнала, что он ухаживает за ее служанкой…
– Помню. В роли служанки была Ирина Проклова…
– Правильно. А еще там Джигарханян правильную песню спел. Типа: «Если вы на женщин слишком падки, в женщинах ищите недостатки…»
– Уж не хочешь ли ты мне предложить…
– Подожди! Я сейчас не про то…
– А про что?
– Я как та графиня.
– В смысле?
– В смысле – заревновала.
– Ого!
– Хочешь меня?
– Иришка…
– Тебе завтра в армию идти, а я сегодня совершеннолетней стала. У нас второго такого случая никогда в жизни не будет. Хочешь меня?
– Конечно, хочу, Иришка! – он потянулся губами к ее губам, но она отпрянула и, схватив его за руку, потащила за собой в другую комнату, в родительскую спальню. Которая запиралась еще и изнутри.
Володя не считал себя таким ярым ловеласом, как дружбан Славик Филиппов, но в постельных делах опыт имел. Иришка добавила к этому опыту нечто для него новенькое. Она была в остроносых туфлях на высоких каблуках, недлинной приталенной юбке и обтягивающей грудь кофточке. Ничего из этого Иришка так и не сняла. Без какой-либо прелюдии именинница приказанным тоном заставила его лечь на пол, после чего задрала юбку, под которой не оказалось трусиков, и уселась парню на лицо. Он послушно выполнил все, что она потребовала, и она не осталась в долгу, доставив Володе своими ласками огромное наслаждение. В губы они поцеловались только перед тем, как выйти из спальни родителей именинницы. А на пороге Иришка Мишлехис улыбнулась и сказала:
– Спасибо, Володенька. Хорошо я на твоем язычке поерзала. Ты меня сегодня лучше всех других вылизал…
Минуло пару дней, и Володе пришлось бежать в венерический диспансер. Он не сдал пытливому доктору ту, которая его заразила, но впредь с Ириной Мишлехис интимных дел не имел. Хотя тот секс был самым ярким и изобретательным в его практике.
Прикольным вышло то, что, благодаря легкому венерическому заболеванию, той осенью его не забрали в армию. Служить он ушел только в конце апреля. А болезнь оказалась ерундовой. Не потребовалось никаких уколов, никаких «провокаций». Доктор прописал таблетки, правда, дорогие. Самыми дешевыми оказались таблетки димедрола – успокоительные…
Недели три встречаться с Мариной Филипповой, понятное дело, Володя не мог. А объясняться по телефону не хотел. И тут выяснилось, что ее брат Славик вскоре женится и, конечно же, приглашает на свадьбу всех своих друзей, в том числе и Козырева. Жили Филипповы недалеко от железнодорожной платформы «Захарово» в поселке Летний отдых, свадьбу гуляли в местном ресторанчике.
Народу собралось прилично – и со стороны невесты, и со стороны жениха. Многих Володя знал, но видеть хот ел только сестру жениха. Вот только она его, похоже, решила игнорировать. К тому же, рядом с Мариной постоянно увивался какой-то достаточно симпатичный, крупного телосложения парень, с которым она сидела рядом за столом и танцевала только с ним. Поинтересовавшись, что это за бычок-трехлеток, Володя узнал, что это ее одноклассник, к тому же еще и сын хозяина этого самого ресторана.
Володя решил напиться. Взгляд Марины поймал, когда у него начал заплетаться язык. Она не отвернулась, но и не улыбнулась, просто продолжала смотреть ему в глаза, пока он подходил и приглашал ее на медленный танец. Вообще-то он мог нарваться на неприятности – кавалеру Марины явно не понравился его поступок. Но Володе было на это абсолютно наплевать, только напился он напрасно.
Внятного разговора с девушкой не получилось. Вместо того чтобы спокойно выяснить отношения, он не без язвительности стал расспрашивать Марину про «бычка-трехлетка», обвинять в том, что ничегошеньки она в этой жизни не понимает… Она начала злиться, а он, вместо того, чтобы перевести все в шутку, да просто перестать кого-то из себя строить, напрямую предложил ей уединиться в укромном уголке. И после того, как услышал твердый отказ, сказал ту самую фразу: «Была бы честь предложена»…
