Я попыталась утешить ее, но безуспешно. Маринка была слишком испугана. Отсиживать последних два урока не имело смысла. Каждая минута могла стать роковой, и потому мне следовало торопиться. Попросив Маринку присмотреть за моей сумкой с учебниками, я быстро покинула здание школы.
Весна в этом году выдалась необычно жаркая, и только в метро притаился холодный и влажный зимний воздух. Ощущение было таким, будто спускаешься в склеп. Впрочем, о склепах думать не следовало. Я должна была любой ценой сохранить бодрость духа и спокойствие, ведь только так можно было защититься от происков тени.
Мне так и не удалось разобраться с Зинаидой, и теперь оставалась последняя зацепка – адрес некоей Поляковой В. Г., обнаруженный среди бумаг Великолепной Аманды. Возможно, эта женщина не имела никакого отношения к Сестрам, возможно, она уже умерла, но проверить информацию не мешало. Дом, в котором жила Полякова, находился ровно на полпути между «Аэропортом» и «Соколом». Я бодро шла по Ленинградскому проспекту, посматривая на номера домов, обнаружив нужный, свернула под арку. Вход в подъезд был со двора.
Огромный дом напоминал старинный замок, во всяком случае, он оказался почти таким же неприступным, как средневековая крепость. Бдительные старушки не хотели пускать меня внутрь, захлопывая дверь перед самым моим носом. Кода я не знала, и мне пришлось ждать довольно долго, пока из подъезда не вышла молоденькая девушка, оставившая дверь открытой.
Квартира Поляковой находилась на пятом этаже. Игнорируя допотопный лифт, я стремительно взлетела по ступеням, позвонила в дверь под номером 14. На черную, блестящую кнопку жать пришлось довольно долго, пока наконец в недрах квартиры не раздались негромкие шаркающие шаги.
– Тебе чего, девочка? – поинтересовался полный старик в брюках на подтяжках. – Мы с тобой, кажется, незнакомы.
– Здравствуйте. Я разыскиваю Полякову В.Г., к сожалению, не знаю ее имени и отчества. Но дело действительно очень важное.
– Веру Георгиевну? Если не секрет, в чем именно состоит твое важное дело?
Мы так и стояли, разговаривая через порог, и, похоже, у меня не было никаких шансов проникнуть в эту квартиру.
– Я наследница Великолепной Аманды, Принцессы воздуха, – без особого энтузиазма сообщила я. – Аманда переписывалась с Верой Георгиевной, и мне бы хотелось…
– Наследница Аманды?! Вера, это к тебе!
Дверь распахнулась, я робко вошла в квартиру. Навстречу мне вышла пожилая женщина с белыми, как снег, завитыми волосами. На ней была старомодная, отделанная оборками белая блузка и строгая черная юбка. Вид у женщины был очень торжественный.
– Добро пожаловать, наследница Аманды. Это звучит довольно странно, но я давно ждала тебя. Целых пятнадцать лет.
Отказаться от чая не было никакой возможности. Пока Вера Георгиевна возилась на кухне, я сидела возле большого круглого стола, разглядывая комнату. Поражало обилие фотографий. Они почти сплошь покрывали стены. В основном это были старые, пожелтевшие снимки, чьи-то портреты, групповые фото одетых в цирковые костюмы людей. Вера Георгиевна появилась с подносом, на котором стояли изящный фарфоровый чайник и чашки:
– Все готово, прошу к столу.
Мужчина в подтяжках, оказавшийся братом Веры Георгиевны, сел рядом со мной, она же разместилась напротив. Звякнули серебряные ложечки, запахло клубничным вареньем…
– Когда-то я и сама работала на манеже. – Гостеприимная хозяйка вздохнула, ее взгляд скользнул по развешанным по стенам фото. – Я из старинной цирковой династии и просто не представляла себе другой жизни. А потом серьезная травма – перелом позвоночника, врачи сомневались, смогу ли я вообще ходить. Казалось, жизнь была кончена. Отчаяние, безысходность… Тогда-то я и встретила молодого человека, журналиста, который буквально поставил меня на ноги. Мы любили друг друга и вскоре стали мужем и женой. Счастье вернулось, но цирк не отпускал меня. Я каждую ночь видела сны про то, как выхожу на арену. Каждую ночь…
Я очень хорошо понимала то, о чем говорит эта женщина, ведь в моей жизни была та же страсть. Воспоминания казались такими яркими, близкими, будто не прошла с тех пор сотня лет, будто я все еще звалась Великолепной Амандой.
– Я всем обязана своему мужу. Он видел, как мне тяжело, и посоветовал написать книгу о цирке. Павел стал моим учителем. Надеюсь, я оказалась способной ученицей. – Она указала в сторону застекленного книжного шкафа. – Это мои книги. Я всерьез занялась историей цирка, писала о цирковых династиях, встречалась со многими замечательными людьми. Так я вернулась в свой мир.
– И вы решили написать о Великолепной Аманде?
– Да. Летающей Аманде, Аманде – Принцессе воздуха. Это была очень яркая, но быстро погасшая звезда. О ней говорили: эта девушка творит чудеса. Знаешь, Яна, то, что она делала под куполом цирка, превосходило возможности человека, может быть, даже нарушало законы физики. Представь себе, вот она в невероятном прыжке, как птица, взлетает к куполу цирка, такой полет кажется фантастикой, но самое невероятное происходит дальше. Принцесса воздуха зависает в пустоте, дожидаясь, когда к ней приблизится раскачивающаяся трапеция. Чудо длится доли секунды, но его замечают все. Понимаешь, она парит над землей и ждет, когда трапеция окажется досягаемой! Невероятно! Я бы никогда не поверила, что такой трюк возможен, но слишком много было очевидцев чудесных полетов Аманды. А потом она исчезла, совершенно неожиданно, находясь на самом пике своей славы. Говорят, это случилось после большого пожара на ярмарке. Некоторые даже утверждали, что она погибла в огне. Но я сумела разыскать живую и невредимую Аманду. Она вышла замуж за известного архитектора, жила в маленьком старинном городке.
– Ее муж позже стал архитектором, а когда они познакомились, он еще был студентиком, лет на десять моложе Аманды, – не очень вежливо перебила я рассказчицу.
– Я вижу, ты хорошо осведомлена, Яна. Это была романтическая история любви. С позволения Аманды, я рассказала о ней в своей книге. – Вера Георгиевна поднялась из-за стола, сняла с полки одну из книг. – Я бы с удовольствием подарила ее тебе, но не могу – это последний экземпляр. Здесь описана жизнь Великолепной Аманды.
– Спасибо.
– Мы несколько раз встречались, долго переписывались. Аманде было много лет, но назвать ее старухой язык не поворачивался. Очень подтянутая, уверенная в себе женщина, настоящая оптимистка. Когда бывает плохо, я вспоминаю о ней и стараюсь держаться. Однажды Аманда прислала странное письмо. Очень, очень странное. Если бы мы не так хорошо знали друг друга, я бы подумала, что она сошла с ума. В письме Аманда просила передать записку девочке, которая придет лет через тринадцать-пятнадцать после ее смерти и назовет себя ее наследницей. Записка лежала в том же конверте. Впрочем, запиской ее назвать довольно трудно – это несколько листков, исписанных непонятными знаками. Я решила, что в точности исполню ее волю, а вскоре Елизавета Ивановна Сотникова, больше известная как Великолепная Аманда, умерла.
