Ник прижал салфетку к ране на лбу Крэга Туми, потом взглянул на нее.
– Вы Лорел, верно?
– Верно.
– Ну что ж, Лорел, давайте не будем приукрашивать. Этот человек сумасшедший. Не знаю – то ли наше приключение явилось причиной его безумия, то ли это у него давно, но что я знаю точно, так это то, что он опасен. Вместо Бетани он вполне мог схватить Дайну, будь она поближе от него. Если мы оставим его несвязанным, он может попытаться сделать то же самое еще раз.
Крэг застонал и слабо замахал руками. Боб Дженкинс шагнул прочь от него, едва он задвигался, хотя револьвер был благополучно заткнут за пояс Брайана Энгла. Лорел тоже отшатнулась, потащив с собой Дайну.
– Кто-нибудь умер? – нервозно спросила Дайна. – Никто? Ведь так?
– Нет, дорогая.
– Мне надо было раньше его услышать, но я слушала дяденьку, который говорил, как учитель.
– Не волнуйся, Дайна, – успокоила ее Лорел. – Все обошлось нормально. Все в порядке. – Она окинула взглядом пустой сумрачный зал и внутренне горько усмехнулась. – Ничего здесь не было в порядке. Абсолютно ничего.
Дон вернулся с красно-белыми в клеточку скатертями в каждой руке.
– Красотища, – сказал Ник. Он взял одну скатерть, закрутил ее в длинный жгут, засунул ее середину себе в рот и зажал зубами, чтобы не раскрутилась. Затем перевернул Крэга, как омлет на сковородке.
Крэг вскрикнул, веки его задрожали.
– Разве так уж необходимо быть жестоким? – резко спросила Лорел.
Ник молча уставился прямо ей в глаза. Она тотчас отвернулась. Мысленно сравнила эти глаза с глазами на фотографиях Даррена Кросби. Широко поставленные ясные глаза на симпатичном, а может, и непримечательном лице. Но и глаза, пожалуй, были непримечательными. Не из-за этих ли глаз, однако, она предприняла такое путешествие? Разве она не решила после тщательного изучения, что то были глаза человека, умеющего вести себя? Человека, который отстанет, когда скажешь ему: отстань.
Поднимаясь по трапу на рейс № 29, она говорила себе, что начинается классное приключение, экстравагантное танго с романом, импульсивный бросок через весь континент в объятия высокого темного незнакомца.
Но порой оказываешься в одной из тех скучнейших ситуаций, когда правды не избежать. Лорел подумала, что правда состоит в следующем: она выбрала Даррена Кросби потому, что его письма и фотографии подсказали ей – он не слишком отличался от мирных мальчиков и мужчин, с которыми она встречалась примерно с пятнадцатилетнего возраста. Мальчики и мужчины, которые быстро приучались вытирать ноги в дождливые вечера, прежде чем войти в дом. Мальчики и мужчины, которые без просьбы с готовностью хватают полотенца, чтобы вытереть вымытую посуду. Мальчики и мужчины, которые немедленно отцепятся от тебя, когда на них цыкнешь.
Села ли бы она на рейс № 29, если бы на фотографиях был изображен Ник Хопвелл с его умеренно карими глазами вместо темно-голубых глаз Даррена? Она так не думала. Решила, что написала бы ему доброе, но безличное письмецо: «Благодарю вас за ваш ответ и фотографию, мистер Хопвелл, но мне почему то кажется, что мы с вами друг другу не подойдем». И продолжила бы поиски человека вроде Даррена. Ну и конечно же она весьма сомневалась, что мужчины типа Хопвелла когда-либо читали журналы для одиноких сердец, не говоря уж о даче объявлений о себе в подобных изданиях. Но так или иначе она оказалась теперь с ним в этой зловещей ситуации.
Что ж… она хотела испытать какое-нибудь приключение, прежде чем достигнет среднего возраста. Разве не так? Да. И вот она здесь, подтверждая правоту Толкиена: переступила порог своего дома прошлым вечером, как обычно, и завершила свой путь в странном и страшном варианте Страны Фантазии. Но это было и приключение. Экстренная посадка… заброшенный аэропорт, безумец с пистолетом. Чем не приключение? Еще какое! В памяти Лорел всплыла фраза, прочитанная несколько лет тому назад: «Будь осторожен, когда молишься ради чего-то, потому что можешь это получить».
А ведь верно.
И как неожиданно, и как смущает.
В глазах Ника Хопвелла смущения не было… но не было в них и жалости. От его взгляда она испытала внутреннюю дрожь, и в этом чувстве не было ничего романтичного.
«Ты уверена?» – прошептал внутренний голос, и Лорел заставила его немедленно заткнуться.
Ник заложил руки Крэга за спину и сложил запястьями вместе. Крэг снова издал стон, на этот раз погромче. Начал было сопротивляться.
– Спокойно, мой старый добрый друг, – сказал Ник. Он дважды обмотал импровизированную веревку вокруг запястий Крэга и туго завязал концы. Крэг задвигал плечами и издал сдавленный крик. – Вот так! – сказал Ник и поднялся. – Запакован не хуже рождественской индейки. И у нас еще одна веревка в запасе, если эта окажется недостаточно надежной. – Он присел на ближайший столик и посмотрел на Боба Дженкинса. – Да! Так что вы там говорили, когда нас так грубо прервали?
Боб посмотрел на него с удивлением:
– Что?
– Я говорю, продолжайте. Это же интересно, – ответил Ник. Он мог быть прилежным слушателем лекций, а не человеком, который сидел на столе пустынного ресторана в аэропорту возле связанного мужчины, лежавшего в луже собственной крови. – Вы как раз остановились на том, что ситуация рейса № 29 схожа со случаем на «Марии Селесте». Любопытная аналогия.
– И вы хотите, чтобы я продолжал? – удивленно спросил Боб. – Словно ничего не произошло?
– Освободите меня! – крикнул Крэг. Голос его был слегка приглушен паласом, покрывавшим пол ресторана, однако звучал вполне живо для человека, всего пять минут назад потерявшего сознание от удара чехлом скрипки. – Я хочу встать! Я требую, чтобы вы…
И тут Ник сделал нечто такое, что повергло всех в шок, даже тех, кто наблюдал, как он выкручивал Крэгу нос, подобно крану над умывальником. Он коротко ударил его ногой в бок. Крэг вскрикнул и замолчал.
– Еще раз пикнешь, дорогой, и я тебе ребра сломаю, – мрачно сказал Ник. – Мое терпение с тобой иссякло.
– Эй! – воскликнул Гаффни ошарашенно. – Зачем это вы так…
– Слушайте! – перебил его Ник и обвел взглядом присутствующих. Его цивилизованные манеры впервые улетучились. Голос задрожал от гнева. – Вас всех пора встряхнуть, ребята и девочки, а у меня нет времени все это с вами рассусоливать. Эта слепая девочка Дайна говорит, что мы здесь влипли в какую-то беду, и я ей верю. Она говорит, что слышит что-то, нечто, приближающееся к нам. Я и этому склонен верить. Сам ни хрена не слышу, но нервы у меня почему-то очень шалят. Когда они так себя ведут, я обычно обращаю на это обстоятельство серьезное внимание. Я думаю, нечто к нам приближается, и не верю, что это нечто попытается продавать нам пылесосы или страховать жизнь. Мы, конечно, можем тут корректно и цивилизованно шуметь по поводу этого придурка. Но не лучше ли разобраться, что с нами произошло? Понимание случившегося, может быть, и не спасет наши жизни, но я все больше убеждаюсь, что отсутствие такого понимания может эти жизни прикончить, и притом очень скоро. – Он посмотрел на Дайну. – Скажи мне, Дайна, если я не прав. Тебя я выслушаю с удовольствием.
