Подумав, странница ответила, что слышала, действительно, от своей сестры про черкеса и рассказала по этому поводу несколько бывших с ним необыкновенных случаев. Где он находится, ей было неизвестно, но про то знала её сестра, проживавшая в Ставрополе.
— А вот тебе и адрес сестры, госпожи Тополевой. Теперь тебе остаётся только съездить в Ставрополь, и ты всё разузнаешь, — сказала довольная мать Порфирия.
Кира от души благодарила её, горячо поцеловала и решила немедленно ехать в Ставрополь с Матрёшей. В душе её снова оживала надежда, которая возбудила энергию и деятельность. Она решила даже ничего не писать ни матери, ни мужу, про эту последнюю свою попытку к спасению, пока не переговорит с Шепсой.
Прибыв в Ставрополь, Кира тотчас же разыскала Нину Александровну Тополеву. Это была красивая женщина средних лет, грузинского типа; она была замужем за незначительным интендантским чиновником, но пользовалась, по-видимому, известным достатком.
Хотя та и удивилась, но любезно приняла Киру, которая рассказала ей, что она — жертва порчи или колдовства, что её преследует и мучает злой дух, и что на монополье, в монастыре, она видела во сне старца, указавшего на некого Шепсу, черкеса, могущего ей помочь. Затем, по странной случайности, она узнала через сестру Тополевой, что такой человек действительно существует, а Нине Александровне известно где он живёт.
При имени Шепсу Нина Александровна оживилась, с большим участием отнеслась к горю Киры и высказала убеждение, что если кто-нибудь может помочь в этом деле, то только такой необыкновенный человек, как Шепсу; затем она рассказала всё, что ей было про него известно.
— Живёт он в ауле под Владикавказом и то, что я знаю про него, мне передала двоюродная сестра Кетевана, мать которой тоже черкешенка из того же аула. Она рассказала, между прочим, что его знают уже свыше полутораста лет, а на вид ему лет тридцать, не больше; прадед Кетеваны, умерший чуть не девяноста лет, знал его таким же молодым, каким он был и теперь.
Иногда он таинственно исчезает на целый год неизвестно куда; но проследившие люди уверяют, будто он уезжает в Индию.
Его волшебная сила в самом деле велика. Он вызывает духов, предсказывает будущее и знает все сокровенные тайны прошлого; мало того, он понимает язык животных; а дикие звери дрожат перед ним и бегут от его взгляда.
Кира была подавлена этими рассказами и не знала, что думать, но от всей души хотела верить. Ведь чем больше была сила у Шепсу, тем больше было надежды, что он её спасёт.
На следующий день она уехала во Владикавказ. Благодаря указаниям Нины Александровны и с помощью её двоюродной сестры Кетеваны, к которой Тополева дала письмо, Кира нашла надёжного проводника, согласившегося сопровождать её в аул к Шепсу.
Матрёшу она оставила в городе и отправилась верхом с проводником — старым седобородым, внушительного вида черкесом.
Путешествие поддерживало в ней нервное возбуждение. У неё кружилась голова при подъёме в гору по узкой тропе, вдоль глубоких пропастей, но она энергично боролась против этих слабостей и чувства страха. Затем её успокоило мало-помалу изумительная уверенность коня.
Когда после полудня они добрались до аула, лепившегося на скалах, словно орлиное гнездо, даже старик-проводник похвалил её мужество, сказав, что она смела, как настоящая черкешенка.
Шепсу жил в уединённой скале на самом краю глубокого обрыва. Молодой черкес, сидевший перед входом, чистивший ружьё, побежал сказать об их приезде. Усталая и бледная от волнения, сошла она с седла. В эту минуту на пороге сакли появился сам хозяин.
Это был человек высокого роста, худощавый и хорошо сложенный. Матово-бледное с правильными чертами лицо его обрамляла чёрная, как смоль остроконечная бородка. Взгляд его больших чёрных блестящих глаз трудно было выдержать: он словно пронизывал того, на кого обращался.
Одет он был в черкеску, на голове — белая папаха. На украшенном серебром поясе висел большой кинжал с роскошно отделанной рукояткой.
Шепсу испытующе взглянул на свою гостью и спросил что-то вполголоса у проводника, а затем с движением руки любезно пригласил войти в саклю. У той подгибались колени, и по телу пробегала дрожь, когда она вошла в средней величины комнату, устланную мягким ковром. Узорчатая восточная материя покрывала стены, увешанные оружием, а груды подушек образовывали кругом диваны. На низеньком столике перед одним из диванов стояли два маленьких серебряных стаканчика и дорогая корзинка с сушеными фруктами.
Посадив гостью, хозяин заговорил по-русски, но с сильным восточным акцентом.
— Говори, что нужно. Могу помочь — охотно помогу.
Тихим прерывистым голосом Кира вкратце рассказала свою грустную историю и упомянула, что указание призрака привело её сюда.
Говорила она, низко опустив голову, подавленная стыдом и угрызениями совести. Но когда, кончив свой рассказ, она подняла глаза, то её поразил блестевший могучей силой и уверенностью взгляд человека. На лице его блуждала добрая улыбка, придавшая ему чарующую прелесть.
В душе Киры зрело убеждение, что этот таинственный человек спасёт её. Под влиянием внезапного порыва, она опустилась на колени и с мольбой протянула ему руки.
— Сжалься, Шепсу, — порывисто просила она. — Спаси меня… Я дам тебе всё, что бы ты ни пожелал.
Черкес живо поднял её и усадил.
— Успокойся, несчастная женщина. Спасена будешь, обещаю! Надо теперь подкрепить твои силы, а потом я сведу тебя в знакомую семью, где ты поешь и поспишь. Тебе много сил надо, потому что сегодня же ночью у нас большая работа будет.
Он вышел из комнаты и скоро вернулся с двумя хрустальными пузырьками и стаканом. Налив полстакана какой-то желтоватой жидкости из одного пузырька, он дал её Кире выпить, а снадобьем другой склянки смочил полотенце и обтёр ей лицо и руки.
По телу Киры разлилась приятная теплота, а душу объяло чувство покоя и блаженства. После этого Шепсу отвёл её в соседнюю комнату, где уже поместился проводник с лошадьми.
Пожилая женщина, чисто одетая, с головой, повязанной белым платком, приветливо встретила Киру и угостила её пилавом, овощами и фруктами. Чуть не в первый раз за целый год Кира почувствовала голод и с аппетитом поела.
Затем черкешенка помогла гостье улечься спать на подушках, накрыв её шёлковым одеялом, и Кира тотчас уснула глубоким, укрепляющим сном.
Было около полуночи, когда Шепсу пришёл за Кирой. Они отправились в его саклю, но на этот раз он ввёл её в свою рабочую комнату, убранство которой живо заинтересовало Киру. Эта комната была более обширна, чем первая, где она была утром. Посредине изразцового пола был вделан блестящий металлический лист, вероятно стальной, судя по его синеватому отливу, очерченный несколькими синеватыми кругами.
