Я с ним был согласен. Пока Груша «вещала», я тоже почувствовал, что не следует ей так говорить.
— Эй-эй! — Груша потрясла часами. — Начинайте свой ход!
Часы молчали. У меня по спине побежали мурашки. И я заметил, что Барков повернулся так, чтобы при случае удобнее было выхватить оружие.
— Вы оба — сумасшедшие еноты, — заключила Груша. — Вернемся на Землю, я вас устрою к одному специалисту. Настоящий гомеопат, натуро-, так сказать, терапевт. Такие отличные зелья варит… из печени черной жабы! Так продрищетесь, что потом никакие часы мерещиться не будут!
Слово «продрищетесь» я не очень понял, но, видимо, оно было обидное. Возможно, гляциологическое. Ну, когда какие-нибудь там глетчеры оседают, наверное, это так называется.
Я даже подумал: а не жила ли Груша тоже на «Блэйке»? Или, может, словарь есть какой — «Побывавших на станции «Блэйк»? Кто его знает… В общем, я не понял.
А Барков понял. И поморщился.
Мы сидели на том самом холме. Или на сопке. Или на скале. Скорее именно на скале. Отдыхали. Барков предложил часик отдохнуть перед тем, как спускаться к «Ворону».
«Ворон» лежал под нами, поломанный и страшный. Если честно, мне совершенно не хотелось к нему спускаться. Мне кажется, и Барков то же чувствовал. Поэтому и не спешил вниз.
— Я никогда не слышал историю про «Ворона», — сказал я.
— Есть одна легенда, — начал Барков. — Когда корабли еще по морю ходили, был такой корабль, «Летучий Голландец». Корабль проклятых. В общем, та легенда про зло. «Ворон» — это зло. Когда сытое, оно спокойное, а вот когда хочет есть…
Я не очень хорошо понимал, что такое зло, и спросил:
— Что такое зло?
— Это концентрированные идиоты! — ответила Груша.
— В той легенде…
— Хватит на сегодня легенд! — Груша с презрением плюнула на камень. — Хватит. Почему мальчишки все такие дураки? Корабль как корабль, ничего страшного в нем нет. Просто потерпел крушение, и все. Кстати, я тоже ничего про «Ворон» не слышала. И про планету Призрак. Хм, львиная голова, после которой все пельменями давились… Планета для ссылки привидений, возвращение не предусмотрено… Когда Петюня рассказывал, я чуть сама не подавилась. От хохота. Вы что, из кружка собирателей фольклора? Вам не надоело? Да я сейчас возьму и сама схожу туда. Найду передатчик, вызову помощь…
— Никто не против того, чтобы осмотреть корабль, — сказал Барков. — Только не стоит спешить…
— Ну, вы не спешите, а я поспешу. Мне еще надо сегодня орешков Тимоне припасти, наш тушканчик очень любит орешки…
Наглая Груша скорчила мне рожицу, поднялась от костра и поковыляла вниз.
— Там скалы, надо осторожнее…
Груша не послушалась. Она вообще никогда никого не слушала. Она была сама по себе. А я был лодырем.
— За ней! — Барков устремился за Грушей.
Мне тоже пришлось пойти.
Мы спускались к «Ворону». На сей раз я шагал первым, Груша за мной. Барков замыкал, потом обогнал нас. Колючка перемещался сбоку. Иногда катом, иногда по-кроличьи прыгая, иногда по-утиному переваливаясь на своих длинных лапах.
Метров за сто до «Ворона» Барков остановился. Осмотрелся, поднял небольшой камень, размахнулся, швырнул. Камень описал дугу, попал куда-то в район шлюза.
Брякнуло так, словно корабль был построен не из сверхпрочного сплава, а из жести. Какой-то зловещий получился звук.
— Что такое? — насторожилась Груша.
— Камень стукнул, — пояснил я.
— Как-то он странно стукнул…
— Стукнул и стукнул. Как он, по-твоему, должен был стукнуть?
— Звук получился такой, как будто в корабле пустота, и там нет ничего. Он не настоящий словно…
— Груша, хватит болтать! — резко оборвал я.
— Груша?! — остановилась Груша. — Какая я тебе Груша?!
— Да ладно, Груша, — отмахнулся я. — Как мне тебя прикажешь называть? Аполлинария Сергеевна?
— Я не Груша! — Она ткнула мне в грудь кулаком.
Я схватил ее за руку, дернул, повел вправо. Груша попыталась перевести корпус влево, я дернул в ту же сторону, Груша потеряла равновесие и упала.
— Ты Груша! — рявкнул я. — И не надо спорить. У нас впереди много дел, и пока я буду называть тебя Аполлинарией, нас всех могут сто пятьдесят раз убить. Поэтому ты и есть Груша. И все!
Она вдруг вроде как успокоилась. Груша, магистр многочисленных наук, пилот, гляциолог, девушка-кунсткамера, девушка-экскаватор, была растеряна и подавлена. Вроде бы. Такой она мне нравилась больше.
— Идем к кораблю! — прошипел я. — Скоро уже темно будет!
Мы дружно уставились в начавшие синеть тучи, после чего продолжили спускаться к «Ворону».
И чем ближе мы подходили к кораблю, тем неприятнее он мне казался. Углы заострялись, становились видны разломы в корпусе и трещины, из распоротого брюха натекла болотного цвета жижа, да так и застыла. «Ворон» был похож на старинный парусный корабль, выброшенный на берег, сгнивший и страшный. Или на кита, который сам выбросился, по своей глупости. Поломанный, искореженный, он еще напоминал скомканную проволоку.
А больше всего «Ворон» не нравился Колючке. Чем ближе к кораблю, тем придавленнее смотрелся наш дикобраз. Иголки прилипли к туловищу, глаза опять спрятались куда-то внутрь лба, а уши чуть ли не в рулончики свернулись. Колючка трясся, а потом и вовсе остановился.
— Ты чего? — спросила Груша. — Чего ты боишься, маленький?
— Он чует, что не все тут чисто, — объяснил я.
— Не бойся, я же с тобой буду… — не услышала меня Груша.
Но сколько ни ругалась Груша, сколько ни подталкивала вперед недоенота, идти дальше Колючка не хотел. И даже Барков не смог сдвинуть его с места, хотя применял самые что ни на есть чувствительные методы. В частности, он брал Колючку за ноздри и тащил, хватал за уши и тащил, за хвост тоже тащил, и даже, несмотря на протесты Груши, пинал иногда Колючку под круглый зад.
Колючка был непоколебим. Он растопырил все свои колючки, расставил все лапы и упирался, упирался, упирался. В конце концов Баркову надоело с ним бороться, и он плюнул. В прямом и переносном смысле слова.
— Сиди здесь, — приказал он.
Колючка свернулся в клубок, ощетинился шипами и принялся сидеть. А мы приблизились к кораблю.
— И где тут шлюз? — осведомилась Груша. — Или у мистических кораблей не бывает шлюзов?
— Ты же пилот, — снова напомнил я. — Ты должна знать.
— Этому кораблю двести лет, — ответила Груша. — Я не знаю, где у него люк.
— Можно пролезть в щель, — сказал Барков. — Тут много щелей, некоторые достаточно крупные.
— Я что, таракан, чтобы лезть в щель? — возмутилась Груша. — Сами лезьте в щель…
