– Не-е-ет! – послышался мужской голос из номера напротив.
Я, крадучись, очутился ровно перед ним. Ничего особенного, такая же дверь, как и у меня.
– Нет, пожалуйста! Я все исправлю! – раздалось снова из-за дверей с цифрой тринадцать. У меня, кстати, был номер девять.
Я постучал. Сначала тихо, а потом более настойчиво.
– Эй! Вам плохо?
Я еле коснулся ручки двери, и та приоткрылась. В номере кто-то был. Я слышал тяжелое, шумное дыхание и знакомый металлический запах. Так пахла кровь. Я остался стоять перед дверью, заглядывая в щель. В темноте комнаты мелькнул силуэт. Слишком быстро, я не успел разглядеть.
– Эй! Вам нужна помощь? – снова негромко и уже не так уверенно позвал я.
Дверь резко захлопнулась, чуть не ударив по носу, мне удалось отпрянуть в последний момент.
– Не надо! Умоляю… – вновь донеслось из номера.
Не вытерпев, я толкнул дверь со всей силы. Она еле приоткрылась, словно сделанная из камня. Поднажав, ввалился в номер. Глаза не сразу привыкли к полумраку. Я щурился, пытаясь рассмотреть, кто кричал. Мгновение спустя увидел кровать и человека, который корчился на ней. В остальном номер был подобен моему, но вся обстановка словно искусственно состаренная. Я разглядел узор обоев на стенах и телевизор, не плоский. Кроме фигуры на постели, которая двигалась и принимала странные позы, в комнате никого не было.
– Эй! Мистер, что с вами? – выпалил я.
Страх приблизиться стопорил, но любопытство двигало ногами вместо меня.
– Извините, что вломился, – неловко проговорил я, шагнув еще ближе.
Кровать находилась в самом дальнем углу. Едва подойдя, я тут же отпрянул. Лысый мужчина, лежащий на скомканном белье, умирал. Его раскуроченная грудная клетка напоминала старый остов корабля. Белые кости ребер, много крови и внутренности. Из его рта вперемешку с кровью вырывались хрипы, но слова, которые он силился произнести, разобрать я не смог.
Мне стало трудно дышать. Желудок скрутило. Ощущая подкатившую к горлу тошноту, я бросился бежать вниз за помощью, к стойке регистрации, и со всей силы вдавил металлический звонок. Через минуту, зевая, ко мне вышел мистер Рот.
– Мистер Чейз? Все в порядке?
– Там мужчина умирает! – почти что заорал я.
Брови мистера Рота взлетели до линии роста волос, там и остались.
– Могу вас уверить, что в отеле никто не умирает, по крайней мере, сегодня, – сыронизировал он.
Я мысленно проклял администратора. У них в номере лежит покалеченный мужчина, а он не торопится прийти на помощь! Притопывая на месте от нетерпения и злости, я с силой хлопнул по стойке.
– Вызовите полицию и неотложку, скорее! – резкий тон заставил мистера Рота прийти в движение.
– Давайте для начала убедимся, что ему действительно плохо.
Сказав это, ничуть не спеша он вошел в лифт. Я выпрямил руки и сжал в кулаки.
– Мистер Чейз, что же вы застыли?
Всю дорогу до номера губы администратора кривила тонкая усмешка, которая вызывала у меня раздражение. Дверь в номер была заперта, что меня насторожило, ведь я совершенно точно оставил ее открытой. Мистер Рот вежливо постучал.
– Сэр, это администратор. Не могли бы вы открыть дверь? Срочный вопрос.
Дверь распахнулась, и на пороге возник тот самый лысый мужчина, только не умирающий, а всего лишь заспанный и разозленный. Я отшатнулся от неожиданности и во все глаза уставился на постояльца. Живого постояльца.
– Пожар? – мужчина подавил зевок, почесал гладко выбритую голову и уставился на меня.
Мистер Рот также повернулся ко мне и ехидно переспросил:
– Пожар?
Сказать, что я почувствовал себя сумасшедшим, – ничего не сказать. К щекам прилила кровь, а горло сдавил спазм, так что я не сразу ответил:
– Извините, сэр, я услышал крики из вашего номера и подумал, что вам нужна помощь.
– И? По моему виду похоже, что нужна помощь? – возмущенно фыркнув, постоялец хлопнул дверью.
Я непроизвольно ссутулился и, пробормотав: «Наверное, дурной сон», – отправился к себе в номер под насмешливое хмыканье мистера Рота. Промучившись до утра без сна и прислушиваясь к каждому шороху, я спустился в гостиную, где подавали завтрак. Двери с жадным хлюпом разъехались, и я наконец-то увидел других гостей отеля, не считая мужчины из номера тринадцать, которого на завтраке не оказалось. Постояльцы негромко переговаривались между собой.
– Guten Morgen [23], – поздоровался я и, услышав нестройное приветствие в ответ, двинулся к столам. Приятно пахло свежим кофе, а из приоткрытой двери, ведущей на огромную террасу, тянуло морозным воздухом.
Я мельком прошелся взглядом по сидящим, попутно выискивая свободное место: несколько молодых пар, старик с газетой и двое мужчин за сорок. Втянув голову в плечи, стараясь не смотреть ни на кого, я опустил взгляд на столешницу из черного дерева. В этот момент какое-то чувство нелогичности происходящего заскребло на задворках памяти. Я попытался выбросить из головы все мысли и позавтракать.
Пары как раз заканчивали трапезу и собирались уйти, так что мой выбор пал на опустевший стол в качестве возможности ни с кем не разговаривать. Я обязательно расспрошу про отель, но сейчас, после бессонной ночи, мне чертовски хотелось только кофе. Завтрак в виде шведского стола был разложен вдоль огромных окон, что так понравились мне вчера. Бросив ключи от номера на стул, я пошел набрать тарелку вкусностей.
Мясо?
На завтрак это действительно было мало похоже. Вместо ожидаемых яиц, бекона, мягкого сыра и сладких булочек на тарелках лежали мясные блюда: стейки, отбивные, телятина, нарезанная ломтиками, и даже тартар. К мясу предлагались ломтики обжаренного хлеба и кофе.
– Вас что-то смущает, Bursche [24]?
К столу подошел старик с газетой под мышкой. Кривая улыбка обнажила редкие, но ровные зубы.
– С чего вы взяли? – немного грубо отозвался я, не желая знакомиться.
– Вы явно в замешательстве. Может, вы вегетарианец?
Он рассмеялся, словно то, что я мог оказаться противником мяса, было самой остроумной шуткой на свете.
– Нет, – я взял кухонными щипцами отбивную, хлеб и отошел к кофейнику.
Старик не отставал.
– Рекомендую говяжий тартар, – он отсалютовал двумя порциями, предварительно сильно посолив и поперчив верх, украшенный оранжевым желтком, а после вернулся за свой стол.
Плюхнувшись на мягкий диван, я немного подтянул стол к себе и разрезал отбивную, из которой вытекла розовая сукровица. Поморщившись, все же отправил в рот несколько кусков, заев их хлебом. Кофе приятно удивил, прокатившись по небу нежным теплом, оставляя послевкусие карамели и шоколада.
Старик за соседним столом жадно поглощал тартар, будто до этого не ел неделю. Он прикончил порцию, вытер губы и развернул газету. Очень старую газету на немецком, с названием Völkischer Beobachter [25]. Судя по потрепанности бумаги и старому шрифту, точно раритет.
Когда мужчины покидали гостиную, в открывшемся дверном проеме мелькнула рыжеволосая тень. Я понял, что это была управляющая в черной униформе. Дернулся за ней, но меня бесцеремонно отвлекли.
– Она не ответит на ваши вопросы, Bursche, – громко прокряхтели из-за газеты, а затем показался и ее обладатель, – но может сделать так, что спрашивать будет не о чем.
Старик разразился сухим надрывным кашлем и потянулся к чашке с кофе.
Мне же до зуда в руках захотелось увидеть мобильный, который я раздавил при бегстве из Дома Фауста. Наверняка уже сотню раз звонил Фил, да и с киностудии, скорее всего, звонков поступило немало. Хотелось сфотографировать посыпанные белым верхушки Альп. Впрочем, при остром желании я всегда смогу попросить администратора заказать новый телефон, только вот сейчас это едва ли хорошая идея: полиция скоро объявит меня в розыск, а Орден вряд ли оставит попытки добраться до моего наследства. Не стоит также забывать о Джене, которая захочет отомстить за Элишку. Возможно, всех обгонит в панике Фил. Где-то глубоко внутри все сжалось от страха и отчаяния, но мое внимание резко переключилось, когда в гостиную вошла управляющая отелем. Она поздоровалась со стариком, кивнула мне и направилась к кофейнику. Я остался за столом, иногда прикладываясь к почти пустой чашке. Девушка предпочитала чистый напиток, без сахара и молока. Налив кофе, она открыла стеклянную дверь и вышла на террасу.
