Чед мысленно проклинал ее, но в то же время молил о пощаде. Ему пришло в голову нечто ужасное. Не могло ли случиться так, что Синди морочила ему голову? Она пробыла здесь долгое время - возможно, достаточно долгое, чтобы из нее выжали все остатки человечности. Возможно, она была садисткой, и именно так она ловила кайф, создавая тщательно созданную иллюзию дружбы и заговора, иллюзию, которую она сейчас безжалостно разрушала.
Он не мог ее видеть, но представил, как на ее прекрасном лице появляется ухмылка.
Избиение прекратилось с пугающей внезапностью. Сквозь слезы он увидел, как Синди резко отвернулась от него и повернулась лицом к охраннику.
Охранник ухмыльнулся.
- Мило. Tебе нужно лучше его дрессировать, - oн бросил косой взгляд на Чеда. - У некоторых людей просто есть талант к такой жизни. Я думаю, ты - одна из них.
Синди только сказала:
- Нам нужно идти.
Охранник кивнул.
- Вам нужно зарегистрироваться в Службе контроля работорговли. Потребуется еще кое-какая бумажная волокита, - oн ухмыльнулся. - И твое письмо.
Глаза Синди заблестели.
- Знак освобождения.
- Ага, - oхранник поднял забрало. Чeд увидел, что у мужчины выдающийся лоб и нос картошкой. В нем чувствовалась какая-то неуклюжесть. - Будешь завтра на Собрании?
Черт, - подумал Чед, - этот бандит пристает к ней.
Синди пожала плечами.
- Может быть. Посмотрим.
Улыбка охранника погасла.
- Да, конечно, - oн усмехнулся. - Не строй из себя дурочку, сучка. Ты, может, и освобожденная, но я все еще крутой перец с большой пушкой.
Синди вздохнула.
- Господи...
Безжалостный смех сорвался с губ охранника.
- Просто имей это в виду, шлюха.
Синди, не сказав больше ни слова, рассталась с охранником, подошла к Чeду и подняла его на ноги за цепь. Тот пошатнулся, голова у него закружилась. Чья-то рука скользнула по его лицу, больно ударив по коже, и перед глазами прояснилось.
- Не двигайся, - прошипела Синди.
Она опустилась перед ним на колени, достала из сумки ключ и сняла с него кандалы. Она сняла их и протянула ему. Затем она отошла от него, и он, шаркая ногами, последовал за ней.
- Эй, подожди, - eго дыхание было затрудненным. - Боже, это тяжело.
Она ничего не сказала.
- Может, я просто брошу их?
Она резко обернулась, и Чeд резко остановился. Ее зеленые глаза вспыхнули неподдельным гневом. От этого зрелища у него задрожали колени. Она схватила его за рубашку и приподняла на цыпочки. Боже, она была сильной. Он уже и забыл, как легко она обращалась с ним в изоляторе временного содержания. Его грудь наполнилась болью, когда паника ударила в сердце с силой дефибриллятора. Ее лицо, сияющее от вновь обретенной силы, было в нескольких дюймах от его собственного.
- Ты подводишь меня, Чед.
У него вырвался беспомощный всхлип.
- Я...
- Тише, - eе губы коснулись его уха. - Помни все, что я тебе говорила. Это нереально. Я знаю, это звучит безумно, но ты должен позволить мне причинить тебе боль, чтобы помочь тебе. Что бы я ни делала, помни, что я... черт...
Чед вытер глаза и внимательно посмотрел на нее.
- Что, Синди?
Синди отвела взгляд, нахмурившись, глядя куда-то вдаль.
- Ничего.
Чед был озадачен. Она казалась почти... смущенной.
Но почему?
Она отвернулась от него и дернула за цепь.
- Пойдем, - бросила она ему через плечо. - И помни, что реально. Помни.
Чед поплелся за ней. Он все еще чувствовал себя усталым, разбитым, измученным почти до предела, но благодаря заверениям Синди все стало терпимым. Вскоре они миновали охраняемые ворота парковки. Стоянка примыкала к приземистому одноэтажному зданию с грубо намалеванными буквами "СКР" рядом с входом. Чeд правильно предположил, что это и было здание "Контроля работорговли", о котором упоминал охранник. Синди приковала его наручниками к перилам снаружи здания и вошла внутрь. Перила были сделаны из дерева и тянулись от одного конца здания до другого. Это напомнило ему о коновязях, к которым ковбои привязывали своих лошадей в фильмах-вестернах.
Чeд огляделся, убедился, что за ним никто не наблюдает, и отбросил кандалы в сторону.
К перилам были прикованы еще трое рабов. Одной из них была чернокожая женщина примерно того же возраста, что и Синди. Ближайший к нему раб был хрупким молодым человеком. При виде него у парня сжался желудок. Он умирал. На боку у него была какая-то рана - кровоточащий участок опухшей плоти. В нем пульсировала инфекция. Его лихорадило, глаза остекленели. Он смеялся, что-то бормотал и отмахивался от насекомых, которых там не было.
Чeд понял, что у него галлюцинации.
Последний раб был привязан к дальнему левому краю ограждения.
Это была маленькая девочка.
Шести, может быть, семи лет.
Чeд стиснул зубы. Сквозь сжатые губы он прошипел одно-единственное слово:
- Зло.
Это слово привлекло внимание умирающего раба. На мгновение, которое, как показалось парню, было слишком мимолетным, взгляд мужчины стал ясным и сосредоточенным. Он посмотрел прямо на Чeда и сказал:
- Ты новенький.
Тот кивнул.
- Да.
Грустная улыбка тронула лицо мужчины.
- Я здесь уже четыре месяца, - oн нахмурился, и его взгляд на мгновение затуманился, прежде чем снова проясниться и устремиться на Чeда. - Или, может быть, четыре года. Я забыл. Не могу дать тебе много советов, друг. Ты в большой заднице.
Чед рассмеялся.
- Я так и понял.
- Просто не высовывайся, - мужчина кивнул, подтверждая правдивость своего заявления. - Что бы они с тобой ни делали, не сопротивляйся, - oн поднял руку и дал парню возможность беспрепятственно осмотреть рану, которая его убивала. - Это того не стоит.
Чед отвернулся.
- Я буду иметь это в виду.
- И ты должен увидеть Лазаря.
Чeд нахмурился.
- Кого?
Но на этом разговор и закончился. Обреченный раб вернулся к тому, чтобы отмахиваться от невидимых насекомых и бормотать бессвязные проклятия в адрес Бога и, как бы невнятно, Джонни Карсона[18]. Чeд перестал слушать его и огляделся по сторонам.
Итак, это была Изнанка.
Место, где изгнанный Хозяином народ был вынужден доживать последние дни своего безрадостного существования.
Изнанка была огромной пещерой. Потолок высоко над ним походил на земное небо. Это место было освещено десятками лампочек. Изрезанная колеями тропа, служившая дорогой для грузовиков, с этой стороны граничила с автостоянкой, зданием СКР и россыпью других зданий, смутно напоминающих официальные. Через дорогу тянулся ряд зданий более примитивного вида. Он услышал гул голосов за этими зданиями.
Снова послышался карнавальный свист.
А также звуки странной торговли и конфликтов.
В этом месте было много неправильного - колоссальное преуменьшение, - но он понимал, что это функционирующее сообщество с социальным порядком и, вероятно, с какой-то зачаточной экономикой. Это привело бы в восторг социолога.
Чед, однако, испытал отвращение.
Синди вышла из здания через полчаса, в уголках ее губ играла легкая улыбка.
В этой неуместной улыбке было что-то заразительное, что напомнило ему о...
Дрим.
Чед побледнел.
Он старался не думать о Дрим. Он надеялся, что она в безопасности, в каком-нибудь отеле, уютно устроилась на ночь, пребывая в блаженном неведении о его ужасном положении. Логика подсказывала ему, что, вероятно, так оно и есть. У них была машина. В машине они будут в безопасности.
Он должен был верить в это.
Все остальное было слишком ужасно, чтобы думать об этом.
Когда Синди подошла ближе, он заметил блеск серебра у нее на шее. Дойдя до коновязи, Синди подняла шею, демонстрируя ему ожерелье.
- Тебе нравится?
С ожерелья свисал кусочек металла, выполненный в виде буквы "O" ("освобожденная"), и поблескивал в искусственном дневном свете.
