На подоконник навалилась тяжесть мёртвого тела молодого человека. Хладнокровный убийца схватил покойника за ноги и толкнул вперёд. Мертвец выпал через оконный проём.
Шлёп. Тело приземлилось на бренную землю. Джейсон отчётливо слышал звук, а может, ему показалось…
По телу Ярослава пробежала судорога. Он очнулся в своей машине. Головная боль утихла. Во рту пересохло, и ощущался какой-то странный металлический привкус.
Всё это время он, оказывается, спал, подсунув руку под голову на колесе баранки.
Ярослав видел сон.
– Неужели мне это приснилось? – спросил он пустоту.
– Получается, я никого не убивал? – он пытался объясниться сам с собой.
Раз это был сон, то он не был в гостинице и не расправлялся с молодыми супругами.
Ярослав видел лишь плод своего больного воображения.
– Чёртовы галлюцинации. Из-за боли, всё из-за неё. Это мой крест, но слишком тяжелый для меня, – вслух размышлял владелец "Нивы".
Между тем свадебный эскорт вернулся к своим автомобилям. Ярослав чётко увидел жениха и невесту из своего сна. Там он их убил, а здесь они были живы, здоровы, счастливы, и ничего не знали о его недавней фантазии.
– Что ж, живите и будьте счастливы, – пожелал молодожёнам владелец "Нивы", не выходя из салона, так что те, кому было адресовано пожелание, не могли его услышать.
Ярослав был рад тому обстоятельству, что боль наконец отступила, но, как оказалось, ненадолго.
Смерть лучшего друга не выходила из головы Эдуарда. Он думал о случившемся днём и ночью. По заверению милиции на поимку преступника были брошены все силы, но поскольку убийца заметал следы, отыскать его будет крайне сложно. Свидетели в этом деле отсутствовали, так что сложность состояла ещё и в том, что у стражей правопорядка не было даже примет подозревающего. Эдуард и Ася ответили на множество вопросов по поводу звонков маньяка. Эдуард втайне надеялся, что однажды ему приснится разгадка, однако и высшие силы не давали ему прозрения. От постоянных переживаний он замкнулся в себе и большую часть времени пребывал в раздумьях. Ася с головой ушла в работу, хотя в последнее время криминальная хроника уже не была ей в радость.
Однажды ночью Эдуард долго не мог уснуть. Ася же, напротив, улетела в царство Морфея, лишь коснувшись подушки. Он лежал с открытыми глазами, смотрел в темноту потолка и мысленно считал до ста, пытаясь себя усыпить. Рядом слышалось равномерное дыхание Аси. Но вот, в один миг, от безмятежного сна девушки не осталось и следа. Она заворочилась с боку на бок, принялась постанывать и в итоге заговорила. Сначала из её уст вылетал только сонный бред, но потом были отчётливо произнесены координаты какого-то места. Местность, названная Асей, была ему знакома. В уме он прикинул, где это примерно находится. Ася произнесла какое-то слово. Затем повторила несколько раз: "Заброшенная мельница". А потом она снова начала нести полную околесицу и вскоре замолчала.
Эдуард задремал лишь под утро.
Пока Ася находилась на работе, Эдуард решил посетить загадочную мельницу. Для этого пришлось почти целый час проехать на дачном автобусе и ещё километр идти пешком по трассе. Наконец его взору открылось заброшенное строение, которое сплошь и рядом облепили стаи воронья.
"Вряд ли там меня ожидает что-то приятное", – с горечью подумал Эдуард и упрямо двинулся вперёд.
Птицы при его приближении разлетелись в разные стороны. Подойдя ближе к входной двери мельницы, он почувствовал острый запах гниющей плоти. Внутри разлагалось чьё-то тело. Эдуард не сомневался, что, несмотря на смердящую вонь, вздохнул бы с облегчением, обнаружив там труп какого-нибудь животного. Но интуитивное чувство подсказывало, что это не так. Нашарив в кармане брюк носовой платок, он прикрыл им нижнюю часть лица и шагнул за дверь. Беглый взгляд сразу выхватил привязанное к деревянному столбу тело человека. Приблизившись, Эдуард разглядел изуродованный, местами изъеденный крысами труп мужчины. На нём болталось тряпье, которое когда-то было одеждой. В животе убитого торчал охотничий нож, на острие которого была нанизана книга. Эдуард сразу узнал иллюстрированный роман Станислава. Через секунду он уже бежал прочь из этого адского места. Содержимое желудка Эдуарда украшало зелень травы, росшей повсюду у заброшенной мельницы.
В воскресный день скорый поезд прибыл на станцию городка с населением примерно в шестьдесят тысяч человек. На станции сошло лишь пять пассажиров. Среди них был высокий молодой человек. Он обошёл маленькое кирпичное строение вокзала и вышел на кольцевую дорогу. Вокруг стояли автомобили, их хозяева желали подзаработать частным извозом. На предложение первого попавшегося водителя довезти куда угодно за небольшую плату, приезжий парень ответил положительно. Машина доставила его до местной гостиницы. Молодой человек внёс суточную оплату и расположился в номере для постояльцев на втором этаже. Приняв холодный душ и наспех перекусив взятым в путь сухим пайком, он решил прогуляться по городу. Интересных достопримечательностей оказалось совсем мало. Пожалуй, запоминающимся были только две скульптуры: "богатырь на коне" и "мама-медведица с медвежатами".
Каждая из улиц вмещала в себя довольно большое солидное пространство, занятое частными домами. Новостройки отсутствовали. Панельные девятиэтажки выглядели далеко не лучшим образом вследствие старости. Различного рода кабаки и магазины попадались на каждом шагу. Два музея, библиотека, больница и неработающий кинотеатр. Вот, пожалуй, и всё, что здесь имелось.
Молодой человек вышел на улицу Пролетариев. Миновал частный сектор и оказался среди пятиэтажных "хрущёвок". Остановившись возле четвёртого подъезда одного дома, он занял свободную лавочку. Посидев немного в раздумье, высокий молодой человек закурил. Из подъезда вышел парень лет двадцати восьми, он оглянулся и увидел одиноко сидящего курильщика.
– Эдик, сколько лет, сколько зим! Чего сидишь здесь, как бедный родственник? Как жизнь? – раздались радостные возгласы.
Эдуард с сомненьем посмотрел в сторону говорившего и сделал вид, будто пытается что-то вспомнить. Между тем парень с весёлым огоньком в глазах продолжал говорить, обращаясь именно к нему:
– Да ты что, не узнаешь? Забыл старых корешей? Ну и память у некоторых. Я Васька Кулаков, неужели не видишь?
– Ой, Вася, прости, я к-как-то сразу н-не узнал, – опомнился Эдуард.
Василий посмотрел на него с сомнением. По всему было видно, что он озадачен.
– Я тебя конечно сто лет уже не видел. После смерти матери ты вообще пропал. С каких же пор ты стал заикаться?
