‑ Да, любовь моя, ‑ тихо отвечает женщина, и уходит, задев мое лицо белым подолом платья.
Через какое‑то время в комнату заходят двое. Огромный детина в цветастом костюме лакея. От него несет гнилью, но выглядит так же, как мы, вампиры. Он молча берет в свои крепкие объятья мое размякшее тело. Что‑то говорит женщине в сверкающе белом переднике. Зовет ее Матильдой. Голос у нее противный, писклявый, но притом хриплый. Белый же чепчик на ее сгнившем, потрескавшемся лице сидит, что шляпа на пугале.
Я лечу на крепких руках неразговорчивого лакея прочь из сумеречной комнаты, подальше от смердящих светильников и разбитой мебели. Сквозь вылизанные до блеска окна пробивается тусклый свет заоблачного светила. Кажется, что Хрофт специально повернул мою болтающуюся голову, дабы добрый гость насладился местными красотами.
Серая земля, кое‑где пробиваются высохшие, окаменевшие от времени гиганты, когда‑то звавшиеся деревьями. Куча каменных домиков, кое‑где из печных труб идет дым. По узким улочкам носятся муравьи‑горожане. По небу лениво проплывает огромный кит, зовущийся… дирижаблем. Он не спеша приземляется на широкую каменную плиту, рядом с высокими башнями… аэ… аэро… нет, к черту, от воспоминаний Ангуса начинает тошнить.
И гавань. Огромное, почти бескрайнее серое пространство, отражение мертвой небесной пустоты. По ней снуют огромные, гудящие корабли из стали, изрыгающие из своего чрева столпы черной гари. Между ними снуют блохи‑лодочки. Что им там понадобилось?
И все это великолепие окружено каменным ореолом‑стеной, пробивавшейся ввысь сторожевыми иглами башен.
‑ Не стоит спешить, Бральди, ‑ говорит сородич, шествуя рядом со мной. ‑ Сейчас тебе как никогда нужен отдых.
‑ Кто ты? ‑ спрашиваю я.
‑ Сарес, мой друг. Мы встречались в подземельях достопочтимого Лантела. Конечно, лишь вскользь, ты не мог запомнить меня. Зато тебя запомнили все без исключения. Такую храбрость, хотя моя супруга считает, глупость, сложно забыть.
Вереница окон пропадает, и я вновь возвращаюсь в вязкую тьму, освещаемую вонючими настенными фонарями. Меня укладывают на такую же кровать, рядом стоит такой же огромный шкаф. Словно мы никуда и не уходили.
‑ Драться со Старейшиной ‑ веский поступок, ‑ сказал Сарес, когда слуги ушли прочь. Из темноты к нему подлетело широкое кресло, Сарес опустился в него, не сводя с меня насмешливого взгляда. ‑ Однако, тот шум, что ты произвел в этом сонном царстве, никого не оставил равнодушным. Многие сородичи жаждут лично разорвать тебя на части. Но мне кажется, они просто не поняли твоей шутки.
‑ Шутки? ‑ усмехаюсь я. Взгляд все никак не может перестать блуждать. Хочется рассмотреть все, все трещинки в каменном полу, но зачем? ‑ Этот ублюдок…
‑ Все прекрасно знают, кем и чем является Лантел, ‑ мягко перебивает он. ‑ Однако ни один из Старейшин не встанет на сторону того, кто порушил их праздное бытие. К тому же, если верить тому, что показала нам Эльза, долг каждого Барона ‑ уничтожить тебя на месте. Но все‑таки, если отбросить эту мишуру, ты поступил правильно. Девочка слишком много страдала от лап этого мерзавца.
‑ Благодарю… Я толком ничего не помню после… этого.
‑ Плохая память ‑ бич всякого разума, ‑ усмехается Сарес. ‑ А стоило бы запомнить. Ты хотя бы помнишь, кто ты?
Я ничего не могу ему ответить.
‑ Со временем она вернется, от этого никуда не денешься. Но если твои воспоминания будут прорываться так буйно, в моем поместье не останется ни одного целого табурета. Хотя, некоторые вещи действительно стоило бы забыть. Но нельзя.
Он на мгновение отворачивается, словно прислушивается к чему‑то, и продолжает.
‑ Ты выстоял против Старейшины, хотя проснулся совсем недавно. Это бывает. Поджег половину собравшихся, сочтем это неудачной выходкой. Но разрушить убежище, вызвать прорыв Света, да еще выжить в самом центре этого пекла ‑ тут явно что‑то нечисто.
Замолкает, вновь ловит тишину, вглядываясь смоляным взором куда‑то в пустоту.
Вскидывает длинные пальцы вверх. Дверь с грохотом распахнулась и в комнату, сдавленно взвизгнув, на дымчатых щупальцах влетел маленький мальчик.
‑ Гаро, я просил тебя не подслушиваться, ‑ сказал Сарес, вращая на темных канатах свою ошарашенную жертву. ‑ Зачем ты пришел?
‑ О‑о‑отец, у‑ма‑ма‑ляю, отпус‑ти меня‑а‑а‑а… ‑ промямлил мальчишка, скача вверх тормашками по жесткому ковру.
‑ Повторяй за мной: Я. Больше. Никогда. Не буду. Подслушивать.
‑ Я‑а‑а‑а боль‑ше‑е‑е ник‑ник… ‑ парень едва удерживался от того, чтобы невольно прикусить язык. Его золотистая голова с тихим стуком опускалась на пол, но боли он, похоже, не чувствовал. ‑ Все‑все, я больше не буду!
‑ Молодец, ‑ усмехнулся сородич, поставив сына прямо, словно куклу.
Мальчик и правда походил на куклу, неестественно мягкий, похожий на девчонку. Почти копия своего отца, только нет в нем той безумной решительности и мужества в чертах лица. Когда Сарес успокоился, темные щупальца, тянувшиеся с его рук, растворились в пустоте, а Гаро, в помятом платье и взлохмаченной шевелюрой, облегченно посмотрел на своего родителя.
‑ Если я тебе понадоблюсь, просто постучи в дверь, неужели это так трудно? ‑ с улыбкой сказал отец.
‑ Я не хотел беспокоить тебя, отец, ‑ тихо ответил юный вампир.
‑ Благодарю за заботу, сынок. Но нашему гостю нужен покой. О чем это говорит?
‑ Не провоцировать тебя.
‑ Верно. Ну что же, ты ведь пришел ко мне не с пустыми руками?
‑ Да‑да! ‑ Мальчик заметно подтянулся, готовый к исполнению своих обязанностей. ‑ Вести из соседних владений пришли.
‑ Какие?
‑ Слухи, по большей части.
‑ Рассказывай, не стесняйся.
‑ А как же… ‑ замялся Гаро, смущенно посмотрев на меня.
‑ О, не беспокойся, господину Бральди будет полезно послушать последние новости. Верно, мой друг?
Я ничего ему не ответил. Смотреть на его снисходительную улыбку не хотелось, да и юнец не вызывал во мне ничего, кроме презрения. Жалкая пародия на отца, на весь род вампиров. И что толку от новостей? У меня есть выбор, так говорил старик. И я выбираю послать их к черту. Мне слишком дурно, чтобы кого‑то слушать.
‑ По всем владениям бунты прошли, ‑ начал мальчик, ‑ кое‑где даже Баронов убили.
‑ Кто бы мог подумать, ‑ усмехнулся Сарес.
‑ Говорят, Епископы начали власть захватывать, убивать колдунов, сородичей жечь. Все о конце времен говорят.
‑ Конце времен? ‑ Вампир смеялся уже в открытую. ‑ И в честь чего господа душеприказчики так решили?
‑ Ну… Ты же сам видел…
