– В ка… каком фундаменте? О чем вы говорите?
– Судя по вашему вопросу, про контактный зоопарк вы знаете, и это хорошо, мне не придется вам объяснять. А фундамент… в фундамент бросают нежелательных свидетелей, прежде чем залить его бетоном. Неприятное ощущение…
– Не… не понимаю, о чем вообще вы говорите.
– А я думаю, что понимаете. Вы ведь общались с такой колоритной парочкой – братьями-близнецами, у одного пятно на левой щеке, у другого на правой…
– Не… не знаю, о чем вы!
– А по-моему, знаете! И вы с ними не только общались, вы у них деньги брали.
– И деньги-то небольшие… – выпалила бухгалтерша и тут же захлопнула ладонью рот, сообразив, что проговорилась.
– Слово не воробей, – усмехнулась Надежда Николаевна. – А большие деньги или не большие – это не имеет значения. Вы, милочка, оказались между молотом и наковальней!
– Ка… какой наковальней? – переспросила бухгалтерша испуганно. – Еще и наковальня?
– Молот и наковальня – это просто фигура речи, образное выражение. В отличие от контактного зоопарка и фундамента. У вас теперь только два варианта: или в зоопарк к Длинному, или в фундамент к… тому, чье имя вы для Длинного обещали узнать.
Женщина испуганно молчала.
Надежда продолжила:
– Вы-то его имя не узнали, а вот он вас, похоже, вычислил… со всеми вытекающими последствиями. Вплоть до фундамента.
– Не… не может быть! – ахнула женщина. – Как он мог меня вычислить?
– Да запросто! Вы так суетились, что только ленивый мог этого не заметить!
– Не может быть… – повторила бухгалтерша.
– Да что вы заладили – не может быть, не может быть… если даже я вас вычислила, как вы думаете – он что, глупее меня?
Бухгалтерша оглядела Надежду, словно пытаясь определить на глаз уровень ее интеллекта, и задумчиво протянула:
– Не глупее…
– Вот то-то! Значит, и он вас вычислит, это только вопрос времени! И время уже пошло! Вы ведь знаете, что случилось с той рыжей, его связной, Карасевой? Вы знаете, что он ее убил как нежелательного свидетеля?
– Вы сказали – Карасева? – встрепенулась женщина. – Ведь это она приходила к нам в холдинг недавно, ведь это ей заказывали пропуск из бухгалтерии! Это случайно не вы?
– Не я! – отмахнулась Надежда. – Я, как видите, жива. А она… вам ведь сказали, где она сейчас находится, не так ли?
– В морге, – послушно ответила женщина, – в морге Елизаветинской больницы. – И после непродолжительного молчания задала вопрос: – Так что же мне делать?
– Я вам уже сказала что. Ехать к родственникам в провинцию и сидеть там тихо, как мышь в норке!
Женщина замолчала, обдумывая это предложение.
Надежда добавила:
– И прежде чем уйти, вы меня должны поблагодарить за своевременное предупреждение. Если бы не я, вы бы так и хлопали глазами, пока не оказались в фундаменте.
– Спа… спасибо.
– Это все?
– А что еще?
– А еще вы должны мне сказать две вещи. Во-первых, есть ли у холдинга, где вы работаете, влиятельный конкурент?
– Ну разумеется! Это концерн «Интерстар». Знаете, такое большое здание на Малом проспекте Васильевского острова.
– Не знаю, но узнаю!
– Это все?
– Нет, не совсем. Я же сказала, что у меня к вам два вопроса.
– И какой второй?
– Как найти Длинного?
Женщина испуганно взглянула на Надежду.
– Ну, я жду!
– Я не знаю… они всегда меня сами находили, но… Есть такой ресторан «Мясо и картошка». Так вот, там, в задней комнате, по пятницам Длинный раздает премии своим сотрудникам… у него такая система… – Женщина оглянулась по сторонам, наклонилась к Надежде и прошептала ей на ухо несколько слов.
– Понятно. Теперь мы простимся, и не советую вам тянуть с отъездом, всякое может случиться!
– Да, но у Анели Казимировны так трудно выпросить отпуск… вы не представляете!
– Скажите, что у вас тетка при смерти! А сами пальцы в кармане скрестите, чтобы не сглазить!
– Куда там! – отмахнулась женщина. – Тетка такая зараза, что ее никакой сглаз не возьмет!
На следующий день была как раз пятница, и Надежда Николаевна посчитала это хорошим знаком. Стало быть, у нее все получится.
Ресторан «Мясо и картошка» находился в самом конце Лиговского проспекта, Надежда нашла его в интернете. Судя по внешнему виду, ресторан был отнюдь не пафосный, как говорят, «для своих», и с этими своими Надежде совершенно не хотелось общаться. Но что делать, если иначе нельзя.
Надежда вошла в ресторан и села за свободный столик. К ней тут же подошел разбитной официант с густыми сросшимися бровями и проговорил:
– Что будем заказывать?
– А что вы можете предложить?
– Ну, вы же знаете концепцию нашего ресторана, она выражена в его названии. Мы подаем мясо и картошку, во всех возможных видах. Картошка у нас есть запеченная по-деревенски, есть картофель «айдахо», есть фрите, есть молодая отварная с укропчиком, есть пюре по-строгановски, есть пастушеский картофель в горшочке… Что касается мяса, здесь выбор еще больше.
– А что касается десертов? У вас в меню исключительно пирожное «картошка»?
– Нет, что вы! У нас очень большой выбор десертов! Есть, например, картофельный чизкейк…
– А конфеты у вас есть? – перебила его Надежда Николаевна.
– Конфеты? Какие конфеты? – переспросил официант, высоко подняв брови.
– В фантиках! Вот в таких! – и она положила на стол яркий фантик, сложенный аккуратным конвертиком.
– Ах, вот вы о чем! Так бы сразу и сказали! – Официант наклонился и понизил голос: – Это вам нужно туда, – он указал бровями на дверь возле барной стойки, на которой имелась надпись: «Только для персонала». – Прямо по коридору, вторая дверь справа.
Надежда солидно кивнула, встала из-за стола и направилась в указанном направлении.
Открыв нужную дверь, она оказалась в большой комнате, которая внешне напоминала кабинет директора элитного спортивного клуба. Здесь стояли кожаный мягкий диван цвета топленого молока и такие же кресла, у стены – застекленный стеллаж, уставленный спортивными кубками.
Надежда не слишком хорошо разбиралась в спорте, а знающий человек мигом определил бы: кубки хоть и выглядят шикарно, все ненастоящие.
В центре комнаты стоял большой двухтумбовый стол, за которым сидел маленький человек с большой головой, пышной шевелюрой и окладистой бородой, делавшей его похожим на Карла Маркса, автора книги «Капитал». По описанию Надежда поняла, что это – тот самый Длинный, о котором она много слышала.
На столе перед ним лежали счеты, на которые Надежда уставилась в волнении. Они были очень похожи на те, которые оставила у нее соседка Лиля, – такая же резная рама из черного дерева, такие же бронзовые спицы, только на этих спицах костяшки были не в форме кошек, а в виде нахохлившихся сов, хотя глаза у этих сов были такие же изумрудно-зеленые.
Чуть в стороне толпились люди, в том числе братья-близнецы.
Как раз в это время один из братьев подошел к столу и остановился в смиренной позе.
– Что у тебя? – спросил карлик, подняв глаза.
Близнец без слова вытащил из кармана несколько сложенных фантиков и положил на стол перед Длинным.
Тот прищурился и пересчитал:
– Так… значит, «Белочка» – две штуки, они у меня идут по сто баксов. «Мишка косолапый» – один, это семьдесят пять. «Ласточка» – три, она по пятьдесят, и еще один «Цитрон» за двадцать и две сливочные тянучки по десятке… – Пересчитывая фантики, Длинный каждый раз откладывал костяшки на счетах. А закончив подсчет, объявил: – Итого четыреста восемьдесят зеленых… – выдвинул ящик стола, отсчитал несколько купюр и протянул близнецу: – Иди и ни в чем себе не отказывай!
Вслед за братом к столу подошел второй близнец, выложил свои фантики и получил их эквивалент в деньгах.
Судя по результату, ему за прошедшую неделю досталось меньше конфет.
Так один за другим к столу подходили все присутствующие, и каждый получал деньги в обмен на фантики.
