— На дикого зверя, говоришь? Я сама охочусь на дикого зверя! И, похоже, я его поймала.
— Ты ошибаешься.
— Неужели?
Эванс развернула мужчину, надеясь увидеть лицо Гарри Мура, фотографию которого запомнила. Но это был не он.
— Кто ты такой?
— Ральф Мейсон, — ответил мужчина. — А вы?
— Дженис Эванс, полиция. Такты Мейсон… Мур был у тебя дома. Почему он искал тебя? Где он?
— Ну, — начал Ральф. — Ответ на первый вопрос будет долгим, лучше сразу перейду ко второму.
Он показал на церковь.
— Оборотень там. Но вы должны понять кое-что перед тем, как схватите его.
* * *
Гулд встретил Эванс в дверях и помог ей отвести задержанного к главному входу в галерею.
— Посади его в машину, а я проверю церковь, — сказала Эванс и вдруг увидела приближавшегося Локхарта. — О, только не это…
— Эванс! — крикнул сержант.
— Детектив Эванс, если вы забыли.
— Простите… Я только что узнал, что наш общий друг спрятался в церкви.
— Знаю, как раз туда и иду. Гулд…
Эванс передала напарнику Мейсона.
— Нет! Вы должны выслушать меня, пожалуйста! Этот человек, он…
В этот момент Мейсон заметил Геронтия с Лией. Ребят удерживали полицейские, не пуская в здание.
— Пожалуйста, дайте мне объяснить! — настаивал Мейсон. — Нельзя просто пойти туда и схватить его. Вы не знаете, кто это.
— Не беспокойтесь, знаем. Его зовут Гарри Мур. Все думали, что он погиб в автомобильной аварии…
— Он еще и… — Мейсон понизил голос, чтобы его слова слышали только Эванс и Гулд. — Он еще и отец вон того мальчика. Если Герри узнает, что его папа на самом деле не умер восемь лет назад, а стал чудовищем, которое целый день сегодня пыталось его убить… он не переживет!
Эванс недоверчиво прищурилась.
— Сержант Локхарт, — обратилась она к полицейскому. — Пожалуйста, установите, как зовут того мальчика. Мы будем у церкви. Господи, и почему мне так везет на запутанные дела?!
Эванс, Гулд и Мейсон направились к церкви Сент-Мартин-ин-де-Филдз. Сбитый с толку Локхарт шарил по карманам пальто в поисках блокнота и ручки.
* * *
Поговорив с Геронтием, сержант поспешил к полицейским, стоявшим у входа в церковь. По выражению лица Локхарта было заметно, что он не привык исполнять приказы незнакомцев. Он сам всегда был главным.
— Только посмотрите на этот кошмар! Нужно срочно восстановить движение, — попытался перекричать он вой сирен.
— Как зовут ребенка?
Эванс не отрывала взгляда от входных дверей, она знала, что скоро придется войти внутрь, как бы страшно ни было.
— Ээээ… странное имя, — ответил Локхарт, сверяясь с блокнотом. — Геронтий Мур, родился в июле…
— Черт!
— Так это правда! — воскликнул Гулд, не веря своим ушам.
— Везет же мне!
— Мои ребята не могут перекрывать движение вечно, — возмутился сержант. — Я должен…
— Знаю, — ответила Эванс. — Но вначале нам нужно очистить это место. Вы не представляете, что там внутри церкви.
— Может, мне войти и узнать, наконец!
— Я бы не стала. Он очень опасен. Нужно дождаться подкрепления.
— Ждите сколько угодно. А я пошел!
— Нет! — Эванс преградила сержанту путь.
В этот момент из церкви раздался холодящий душу вой.
— Господи! Что там происходит? — спросил Мейсон.
* * *
Мышцы оборотня обмякли, болтаясь, как пустые мешки. Реальный мир начал ускользать. Галлер вспомнил тот день, когда его жизнь перевернулась, день, когда исчез Гарри Мур, любящий муж и отец, и появился Галлер, чудовище, изгнанник…
Гарри Мур приходил в себя с трудом. Он словно продирался голым сквозь колючки. Боль разрывала тело на части. Наконец, он очнулся и увидел красные облака. А может, они только казались красными из-за кровавой пленки, застилавшей глаза. Левую щеку пронзало то холодом, то жаром, когда воздух врывался в рваные раны, оставленные клыками чудовища. Гарри был сильно искалечен, но все-таки жив. Он посмотрел направо и в ужасе увидел, что осталось от жены, женщины, которую он любил всю свою жизнь. Кто сделал это с ними? Кто за доли секунды уничтожил их жизнь? Словно в ответ на его вопросы, существо на четырех лапах выползло из-за деревьев и направилось к маленькому телу на снегу. Гарри Мур знал, чье это тело.
Нет! Ярость запылала внутри с невиданной силой. Он хотел бежать, но его словно парализовало. Чудовище обнюхало тело ребенка, лежавшего без сознания. Вероятно, оно обдумывало, с какой части начинать есть. Ярость, охватившая Мура, переросла в бешенство, подстегиваемое обжигающей болью. Однако раны не могли так гореть! Хотя, может быть, это реакция тела на низкую температуру или шок. Гарри с трудом поднял левую руку, израненную по всей длине. Рубашка порвана. Но что, черт возьми, происходит? От ран поднимался пар, слышалось шипение, и они… затягивались сами по себе. Плоть соединялась прямо на глазах, словно секунда шла за день. Скорее всего, это галлюцинация, бред… а может, он спит? Через мгновение на руке не осталось ни царапинки. Легкость появилась во всем теле. Гарри мог двигать ногами, сгибать спину. Но как только исчезла боль, появилось новое странное ощущение. Оно начиналось в груди. Ребра вдруг резко дернуло вперед так, что Мур сел на землю. Его вырвало. Тело затрясло, шея вдруг вытянулась. Он пытался ползти на четвереньках, но ноги тоже удлинились, и тело подбросило вверх. Ногти на руках и ногах стали толще и крепче, и начали загибаться, превращаясь в когти. Гарри почувствовал, как в горле поднимается крик, но вместо крика получился низкий долгий звук, похожий на зевок. Челюсти словно охватило огнем, и они тоже начали вытягиваться. Господи, что со мной происходит? Гарри не спал, теперь он ясно понимал это. Может, он умер и попал в ад? Он поднял глаза к ночному небу и взмолился о спасении. Все тело будто разрывалось, каждый орган болезненно деформировался. Порвалась рубашка, потом брюки. Гарри становился кем-то другим. Сплюнув кровью, он почувствовал, как уши начали увеличиваться и заостряться на концах. Челюсти, перестав удлиняться, покрылись мягкой серой шерстью, выросли усы.
Гарри упал на колени. Что-то пронзило кожу изнутри, и он почувствовал движение воздуха сзади. Там двигался… хвост, пушистый с черным кончиком. Гарри облизнул языком новые челюсти и почувствовал, что рот полон крови и странных острых камней. Закашлявшись, он выплюнул на землю зубы, их место заняли новые резцы и клыки, непривычные, острые. Мур несколько раз врезался в них языком, пока не привык.
