— Порядок! Чудовища больше нет.
Сержант отдал распоряжение никого не впускать в здание, потом вместе с Эванс спустился вниз.
— Гулд, — обратилась она к напарнику. — Почему дети до сих пор здесь, живо отправляй их домой!
— Слушаюсь!
— А как же Мейсон! — снова запротестовал Геронтий. — Это несправедливо!
— Герри, они во всем разберутся, — заверила брата Лия. — Ральф делал то, что любой другой сделал бы на его месте. Твой отец поступил бы точно так же. Пойдем.
* * *
Эванс отвела Мейсона к полицейской машине.
— Не переживай, я позабочусь, чтобы тело Гарри Мура положили в ту могилу, где оно и должно быть, в могилу отца Герри. Вся история будет погребена вместе с ним. В любом случае никто не поверит ни слову.
— Если мальчик когда-нибудь узнает… — начал Мейсон.
— Да-да, бедный ребенок!
* * *
Когда ребята оказались в машине, и весь кошмар остался позади, Геронтий понял, что сестра права. Он вспомнил, как отец в последние минуты своей жизни отчаянно боролся, чтобы удержать автомобиль на дороге, как бесстрашно смотрел в глаза голодного жестокого чудовища. Конечно, будь отец здесь, он сделал бы то же самое, что и Мейсон. В этом Герри не сомневался.
Осушив стакан рома, Мясник отнес его на кухню, потом остановился, размышляя о третьей порции и взвешивая все за и против. Ночь была довольно теплой для осени, и поутру голова, наверное, будет раскалываться. Он поставил стакан в сушку и подошел к задней двери. Она оказалась заперта. Так и должно быть. Так он учил всю свою семью — жену, сына и дочь. Мой дом — моя крепость. После визита Галлера это стало особенно важно. Ну и наглость с его стороны!
Открыв дверь, Мясник вышел в сад. В комнате дочери наверху громко играла музыка. Чем быстрее она уедет в колледж, тем лучше! По главной дороге неслись автомобили, где-то вдалеке пролетел самолет. Мясник сунул руку в карман за сигаретами, но ничего не нашел. Черт! Забыл купить по дороге домой. Он раздраженно вздохнул. Может, еще один стаканчик рома поправит дело? Вдруг музыка в комнате дочери загремела еще сильнее. Вот чертовка! Мясник повернулся к дому, но не успел дойти до двери, как кто-то окликнул его:
— Мясник…
Он узнал голос, но что-то изменилось в нем — точно, не было того молодого задора. Голос звучал так, словно человек многое пережил за последние несколько часов. Раньше Мясник ничуть не оробел бы, наоборот, рассвирепел от одной мысли, что кто-то вторгся в его частную собственность, но теперь почувствовал неладное. Он развернулся, стараясь не показывать волнения, готовый поставить незваного гостя на место. Но, увидев человека всего в метре от себя, остолбенел. Парень вроде остался таким, каким он его помнил, вот только одежда порвана и вся в крови, да еще глаза… Что же с глазами? Что в них? Не голод, не злость… что-то другое… дикое.
— Я знаю, что ты сделал, — сказал Кейн.
— Что?! О чем ты говоришь?
Мясника словно загипнотизировали — в глазах Кейна загорелся желтый огонек.
— Ты послал это существо за нами. Ты послал его убить нас!
— Я не понимаю, о…
— Но оно не справилось с делом! Не совсем справилось, как видишь! Теперь я должен мучиться от того, что оно сделало со мной!
— Что значит оно? О ком ты?
— Только не говори мне, что не знал!
— Что не знал?
Кейн пристально посмотрел Мяснику в глаза.
— Ты и правда не понимаешь?
— Не понимаю что?
Мясник попятился к дому, молясь, чтобы кто-нибудь или что-нибудь вмешалось в эту странную ситуацию.
Кейн гортанно захохотал. Мясника испугал его смех.
— О, Рэй, тогда тебе понравится то, что ты увидишь! Тебе точно понравится!
А потом случилось невозможное. Лицо Кейна вытянулось. Волосы появились там, где их по определению не должно было быть. Кости с хрустом изогнулись. Из пасти вырвалась вонь гниющей плоти. Мышцы распались и соединились в новой форме. Зубы выпали, и их место заняли клыки.
Мясник и вскрикнуть не успел, как чудовище подскочило к нему и сжало, словно в гигантских тисках.
* * *
Через несколько минут жена Мясника вышла из дома, обеспокоенная пропажей мужа. В ужасе замерла она при виде скотобойни, в которую превратился двор. Темная кровь забрызгала стены и патио. Тело мужа лежало на газоне. Женщина закричала и бросилась к останкам человека, которого так сильно любила… и остановилась, увидев, что у тела нет головы.
Голова Мясника лежала в фонтанчике; на лбу красовались четыре глубокие борозды от когтей какого-то ужасного зверя.
Canis Lupus
Один мой знакомый однажды сказал, что миф об оборотнях — это плод безумной фантазии, и был прав. Оборотень, человековолк, ликантроп — как его не назовите — всего лишь вымысел. Но в кино и в литературе он стал уникальным приемом, играющем на нашем страхе. Мы боимся не столько самого волосатого чудовища с разинутой пастью и стекающей слюной, сколько проклятия или болезни. В детстве я боялся не встретиться с оборотнем, а стать одним из них. Потерять контроль над жизнью, потерять контроль над самим собой — меня пугало именно это, не говоря уже о чувстве вины за убийство под влиянием полнолуния или приступа ликантропии.
Рассказы об оборотнях захватывают, увлекают нас, но не стоит забывать о волках, которые заработали «плохую репутацию». Миф об оборотнях с давних времен является частью человеческой культуры. В Европе, а затем в Америке, когда на континент прибыли первые поселенцы, волк внушал человеку благоговейный страх. Но животное стало жертвой человеческого невежества и желания верить диким рассказам, объясняющим пропажу скота. Волк стал «козлом отпущения», на него списывали преступления людей.
Но, несмотря на противоречивые отношения, существующие с давних времен между волком и человеком, это прекрасное животное имеет такое же право на жизнь, как и любое другое создание природы. Американские индейцы всегда считали волка одухотворенным существом и называли его братом. Как жаль, что немногие относятся к нему с тем же почтением.
К тому же, важно помнить, что именно волк является прародителем домашних собак. Первобытный человек приручил это животное, и вместе с ним прошел весь путь эволюции до сегодняшнего дня. Поэтому сейчас стоит задуматься: не заслуживает ли волк большего уважения?
Дин Картер
Пули из мягкого металла с крестообразным надрезом на переднем конце, которые при попадании в тело разделяются на четыре части, движущиеся по непредсказуемым траекториям, нанося значительные повреждения внутренним органам.
