По мере того, как женщина отдалялась в зеркале, я наблюдала, как она повернулась к большому зеркалу у входа в магазин, которое хозяин в тот момент усердно вытирал. Подойдя вплотную и издав истошный крик, она ударилась о зеркало лбом.
По стеклу разошлись трещины, и продавец в ужасе отшатнулся. Женщина подняла голову — по образовавшейся на зеркале паутине стекала кровь. Всё произошло в мгновение ока, и спустя секунду мы свернули налево.
АШ: Роб, что это было?
Роб: Она иногда там появляется.
АШ: На той улице?
Роб: На 34-м повороте.
АШ: Кто она?
Роб: Не знаю. Но раньше она так не буянила. Видимо, эта поездка — особенная.
Невозмутимость Роба показалась мне пугающей, да и сама мысль о том, что бредящая женщина — часть игры, взятой с интернет-форума, несколько смущала. Я могла придумать случившемуся несколько объяснений, но ни одно из них не смогло бы полностью меня успокоить.
Если это был просто больной человек, значит, Роб видел то, что хотел видеть. Может, он настолько уверовал в игру, что любой необычный, но при этом вполне объяснимый инцидент кажется ему частью так полюбившейся ему истории?
Другая версия: женщина могла быть актрисой. Да, эта теория уже посложнее, но она вполне имеет право на существование. Это был бы не первый раз, когда нашу передачу пытались обвести вокруг пальца. Роб мог получить тонну освещения в СМИ благодаря мне, Лилит и Еве. Он не похож на лжеца — но хороший лжец и не будет себя выдавать.
Есть и третий вариант. Вариант, который, если на секунду отстраниться от здравого смысла, объясняет мелочи, которые трудно было не заметить. Какой бы странной ни была женщина в пальто, гораздо больше вопросов вызывало то, что ни один пешеход на той улице не обратил на неё внимания. Ни одного взгляда в её сторону. Ну да, может, эта теория рушится о шокированный взгляд продавца — но ведь он отреагировал только тогда, когда разбилось зеркало.
Рация зашипела.
Лилит: Лилит — Бристолю. Сара… ой, то есть, Ева всё засняла! Ты писала звук?
АШ: Думаю, да.
Лилит: Боже, это было так странно. Скинешь нам файл, как остановимся? Кстати, спроси у Паромщика — когда остановка?
АШ: Когда остановка?
Роб: Для них — где-то через полчаса. Для тебя? Тебе решать.
Роб свернул с шумной улицы прямо перед крупным перекрёстком, и мы выехали на тихую двухполоску. Впереди — небольшой уклон, ведущий в темноту.
Туннель.
АШ: Под чем он проходит?
Роб: Ни под чем. Он просто есть.
АШ: А если бы мы не играли в игру?
Роб: То он бы не появился. Вопрос в следующем: хочешь ли ты играть?
Роб повернулся ко мне. За весь проделанный путь это был первый раз, когда он отвёл взгляд с дороги. На подъезде к туннелю мы свернули к тротуару и остановились.
Роб: Если выйдешь сейчас, можешь пойти хоть на все четыре стороны. Но, как только мы проедем, без машины обратно не выберешься, и, как я уже говорил, свою я в ближайшее время разворачивать не собираюсь. Андерстенд?
Звучало это драматично, но, к моему страху, было непохоже, что Роб драматизирует. Он будто спрашивал у меня: готова ли я к тому, что ждёт впереди? Возьму ли на себя все сопряжённые риски? Даю ли согласие на то, чтобы ехать дальше по этой дороге, а затем — по следующей, и по той, что за ней, и так далее? Готова ли увидеть игру от начала и до конца, будь она реальна или нет?
АШ: Чего ждём? Поехали!
Роб улыбнулся и повернулся к дороге, взял рацию и зажал кнопку. Микрофон коротко треснул.
Роб: Паромщик — остальным. Все, кто хочет выйти из игры — сверните на обочину. Все, кто хочет остаться — не нарушайте строй и убедитесь, что припасы при вас. Впереди долгий путь.
Моё отношение к Роберту Дж. Гатхарду постоянно меняется — так же, как и отношение к игре. Я слышала о его жизни всё, но не уверена, что знаю его. Он мне нравится, но я не уверена, что доверяю ему. И, хотя я уважаю его преданность игре, я не уверена, что мне понравится, куда она нас заведёт. Мы заехали в туннель — его лицо исчезло и вновь появилось под тусклым светом натриевых ламп — и я могу с полной уверенностью сказать, что для него эта поездка обещает стать важнейшей главой в его и без того впечатляющей истории, и в этот раз — к лучшему или нет — я еду с ним.
Часть вторая
Всем привет.
На сегодня я взял отгул и решил выложить следующую порцию записей. Хочу сказать огромное спасибо всем, кто откликнулся.
Несколько человек отправили мне в личку ссылки на сайты, на которых Роб Дж. Гатхард, предположительно, вёл активность. Кто-то из Финикса даже занялся поисками того самого магазинчика с зеркалами, чтобы выстроить примерный маршрут до дома Роба. Сейчас мне нужно сделать несколько звонков за границу и написать пару имейлов. Если у вас есть ещё идеи, я буду рад их услышать.
Бесценна любая помощь. Чем больше работы я проделываю, тем сильнее убеждаюсь, что до Алисы Шарма мне ещё ой как далеко.
Кстати об Алисе — передаю ей эстафету.
Ещё раз спасибо.
Игра в лево-право [ЧЕРНОВИК 1] 08/02/2017
Следующий поворот был сразу за туннелем.
В слабо освещённом подземном коридоре мы провели не больше двух минут, но из-за того, что Роб вёл довольно медленно, трудно было судить, сколько мы проехали. Въезжая в туннель, мы находились на выезде из Финикса, и, судя по отражению в зеркале, в итоге мы не сильно далеко переместились. Температура, время суток, погода — всё осталось прежним. Не знаю, чего я ожидала, но было как-то не похоже, что мы оказались в кардинально новом месте.
Да и сам туннель ничем особым не выделялся, особенно если вспомнить, какое значение ему придавал Роб. На самом деле, единственным, что привлекло моё внимание, когда мы ехали по туннелю, было одно-единственное слово, брошенное Робом посреди фразы, которую он озвучил команде по рации. Само сообщение было предельно простым и понятным, но определённое словечко вызвало у меня некоторое… любопытство.
Я решила спросить его об этом.
АШ: Роб, пару секунд назад, когда ты сказал, что мы приближаемся к повороту, ты упомянул какую-то “ловушку”. Что это значит?
Роб: Хм-м?
АШ: Я даже записала: “Ребята, туннель скоро закончится. Скоро будет первая ловушка. Сразу как выедем — круто поворачиваем налево. Осторожно”. Что за “ловушка”?
Роб: А, да одна из этих выходок. Автор оригинальных записей считал, что дорога постоянно пытается обманными путями выбить его из игры. Мелкие отвороты; съезды, скрытые из виду; или крутые повороты — вот как этот.
АШ: То есть, он не доверял самой дороге?
Роб: Ага. Честно сказать, я с ним согласен.
Тот поворот был уже далеко позади, и мы успели сделать ещё один — направо. Трудно было избавиться от ощущения, что Роб слишком большое значение придаёт совершенно обычному повороту на совершенно обычной дороге и даже подозревает асфальтовое полотно в злонамеренном заговоре… это непросто было воспринимать всерьёз.
Беспокоило даже не то, сможет ли Роб доказать мне, что игра настоящая, а то, смогу ли я убедить его в обратном. Может, это будет репортаж не о волшебной дороге, ведущей в мир тайн и загадок, а о том, насколько далеко способен зайти человеческий разум, одержимый идеей. Ранее Роб отмечал мой скептицизм и даже поощрял его. Что же: если то, что я вижу на момент написания этих строк, должно меня в чём-то уверить, Роб ещё не знает, насколько я скептик.
Он не отпускал руль и смотрел только на дорогу, а на любую мою попытку провести интервью отвечал пусть и доброжелательным, но односложным отказом. Роб не пытался уйти от ответа — просто его ум был занят другим. Я даже не заметила, как пролетели полчаса, и за это время Роб не произнёс ни единого слова. Похоже, молчание — неотъемлемая часть игры в лево-право. Опять же — не знаю, чего я ожидала, но наш старт едва ли было можно назвать сенсационным.
