Праге. Все сложилось, как и должно было.
— Пришло время вручить Дэниэлю его наследство. Я вылетаю ближайшим рейсом…
Дэн
Новый день на киностудии принес странные новости. Все началось с короткой планерки и репетиции серии с пани Черновой. Элишка великолепно играла, а я, вместо того чтобы наслаждаться, прокручивал сон с рыжеволосой девушкой, которая вновь появилась с наступлением ночи. Тогда все казалось таким реальным. Я слышал прерывистое дыхание, когда сжимал тонкое горло, ощущал сладковато-дымный аромат ее локонов.
«Черт!» — я помотал головой и сел за аппаратуру, но не успел сделать ни одной правки, как раздался звонок с проходной.
— Мистер Чейз! Вас хотят видеть два пана. Говорят, они из адвокатской конторы.
— Эм… — растерялся я, перебирая в памяти сразу все свои нарушения правил на чешских дорогах. Стоп. Это же адвокаты. Не дорожная полиция. — Можете впустить, я встречу.
— Дэн, ты чего? — мечтательно улыбаясь, подошел Фил.
Похоже, игра мисс Черновой зацепила друга, и он уже строил планы на новый служебный роман.
— Сейчас узнаем, — кивнул я на сторожа, который вел двух мужчин в одинаковых похоронных костюмах. Отличие составляли лишь круглые очки на переносице одного и портфель в руках у второго.
— Дэниэль, Филипп, прошу, не задерживайтесь! Вы нужны на площадке, — крикнул главный, спеша на съемку.
От нас зависело многое, и когда спрашивали, в чем состояла работа на площадке, мне хотелось ответить: «Абсолютно во всем». Режиссер должен был продумывать ответы на вопросы: как выглядят герои в кадре, что происходит с их мыслями и эмоциями в этот момент, какая музыка будет звучать и когда. И это только часть. Еще нужно обсудить со всеми членами команды, как это реализовать. Умножьте все вышеперечисленное на сто страниц сценария и получите приблизительное представление об объемах работы режиссера.
— «Людей в черном» напоминают, — шепотом прокомментировал друг, чем отвлек меня от размышлений.
Мужчины молчали, ожидая моих действий. Я смутился, впрочем, как и всегда, когда мне было не по себе.
— День добрый, господа. Чем обязан? — кивнул я им наконец.
— Мистер Чейз, полагаю? Дэниэль Чейз? — официальным тоном уточнил «портфель».
Я сдавленно кивнул. Сколько ни старалась ба, но меня трясло каждый раз, как я видел людей в строгих костюмах. Грета Чейз провела не один день в разговорах со мной, пытаясь убедить, что страх — это нормально и естественно, как и мужество с ним встретиться.
— Можно ваше удостоверение личности? Хотелось бы говорить с вами конфиденциально, — произнес мужчина в очках.
Я замялся, а Фил выступил вперед, закрывая меня от них, точно адвокаты представляли для меня угрозу.
— По какому праву он должен вам что-то предъявлять?
— Филипп останется, — вставил я и оглянулся на друга, чтобы увидеть его легкий кивок. Чуть приободренный, я снова вернул внимание мужчинам.
Они переглянулись, словно общались на языке жестов. «Портфель» взял слово:
— Мы долго искали вас, мистер Чейз. На это ушли годы, поэтому очень хорошо, что вы оказались в Праге. Такая удача!
Коридор наполнился шумом: группа сценаристов вышла с планерки, мешая мне слушать адвоката.
— Прошу вас, пройдемте в кабинет, — попросил я, распахивая дверь в святая святых нашего шефа.
Пока они садились, я, стараясь не пялиться, исподтишка рассматривал юристов. Тот, что с кожаным портфелем, присев, поставил его на пол, а руки положил на стол, ладонями вниз. Мое внимание привлекла массивная серебряная печатка на левой руке, которая очень выбивалась из сдержанного образа мужчины. Я не успел рассмотреть, что же на ней изображено, потому что, заметив мой интерес, юрист накрыл руку с перстнем второй.
— «Каплан и Ко», — представился он. Мне протянули визитку, перегнувшись через стол. — Мы представляем нотариальную контору, которая существует с шестнадцатого века. Сейчас мы лишь выполняем последнюю волю вашего предка.
Он вытянул из безупречно гладкого кожаного портфеля пачку скрепленных документов и протянул мне.
— Что это? — прозвучало слишком заинтересовано, и это не укрылось от их внимания.
— Читайте, — улыбнувшись уголком рта, попросил мужчина в очках.
Так я пробежал глазами первую страницу и нахмурился. Бабушка настояла на изучении немецкого языка, и я зубрил его, хоть он мне и не нравился. Весь текст первой страницы был на немецком, и я смог уловить суть.
— Дэн? — заинтересованно протянул Фил и сунул нос в документы.
Я сжимал листы дорогой плотной бумаги и думал. Фамилия бабушки по отцу — Фауст. Ба сменила ее на американскую, когда вышла замуж, да и не в почете тогда было все немецкое. То, что я, судя по бумагам, являюсь потомком знаменитого доктора Иоганна Фауста, о котором ходит столько небылиц, и представить не мог. Ну, фамилии одинаковые, такое часто встречается. В документах был мой университетский тест ДНК на этническое происхождение, который я сдавал в рамках научной работы соседа. Это было буквально перед отлетом в Европу. С ума сойти! Невероятно! Это как если бы я прямо сейчас полетел на Луну.
Я положил листы на стол, пальцы дрожали от волнения. Мне необходимо было успокоиться и еще раз прочитать странное завещание Фауста, — кто бы мог подумать, моего предка. Фил хмурился, он предпочел не нависать надо мной, а сесть рядом. Подтащил стул к продолговатому столу для собраний, взял листы у меня из рук и шепотом спросил:
— Ни черта не понимаю. Что в них?
— На двадцатой странице можете прочесть полное завещание, для удобства переведенное на английский, — отозвался мужчина в очках, обращаясь к Филу.
Я послушно нашел указанную страницу, вчитываясь и стопорясь от невероятности событий. Я тринадцатый потомок, указанный в бумагах. Предок, судя по написанному, завещал мне старый особняк в Праге. Ох, неужели? Нет, не может быть! Быстро посмотрел адрес. Да, это был он. Знаменитая достопримечательность — мистический Дом Фауста.
Фил за моим плечом восхищенно присвистнул.
— Что, того самого Фауста? Вот круто! Но… как же налоги? Они, должно быть, бешеные.
«Портфель» заулыбался, словно ставил на этот вопрос и выиграл:
— Нам дали четкое распоряжение уплатить налог за наследника. На последних страницах документа это указано.
— Вот это уже отлично, — искренне улыбнулся Митсон, пнув меня под столом, чтобы я отмер и хоть что-то ответил.
— Да уж! — только и смог прошептать я.
Я ощутил необратимость происходящего. Словно наследство известного чернокнижника ложилось грузом мне на душу. Непонятная тревога скрутилась пружиной в животе, в горле пересохло, и меня начал душить кашель.
— Мистер Чейз? Вы принимаете наследство? Может, есть какие-то вопросы? — сдержанно поинтересовался мужчина в очках.
— Почему именно сейчас?
— Ваш возраст. Вы должны вступить в права наследования в возрасте двадцати одного года. Таково условие.
Я кивнул, принимая его
