Трансы начались несколько недель назад. Но были ли это на самом деле трансы? Это был единственный способ их описания. Сначала они с Виннифред опасались собственного рассудка.
- Эти осколки видений стимулируют скотопическую дезадаптацию, усугубляемую симптоматической индукцией эндофазного восприятия, - заявила она сначала. - Непропорциональная продукция катехоламинов, вызванная реактивными отклонениями церебрального синаптического ответа.
Что он мог с ней поделать? Она поспешила с выводами почти так же быстро, как прыгнула к нему в кровать. Но Бессер к этому времени знал, что этот феномен «транса» не имеет отношения ни к какому психиатрическому расстройству. Это не были осознанные сновидения или бессистемная гипнагогия, и это не могло быть скотопическим видением, потому что не было визуальным. В трансе он видел не то, что было, а то что ему показывали.
- Сила, - сказал он вслух красивому странному занавесу тьмы.
Из-за трансов не осталось ничего неясного. Каждую ночь они всё сильнее приходили ему в голову и подчёркивали его важность.
Да! Важность.
И силу, обещанную силу.
Он подошёл к окну. Ночь снаружи выглядела нереальной. Цвета казались чётче, ярче, но темнее. Глаза будто стеклянные. Снаружи кампус выглядел сжатым до пугающей, опалесцирующей ясности, залитым яркой тьмой.
«Тьма», - размышлял Бессер.
Разве лицо - погружённое в черноту в его снах - не подразумевало, что тьма теперь стала его светом?
Позади него зашевелилась Виннифред, бормоча, словно в беспокойном сне.
«Если бы декан только знал», - подумал Бессер.
Виннифред Сальтенстолл была красива по любым меркам; Бессер - на четырнадцать лет старше её тридцати пяти - весил более трёхсот фунтов. Чем ещё, кроме транса, можно объяснить её внезапную постоянную страсть к нему? Он видел её бывших любовников: хорошо сложенных, красивых молодых людей, напоминающих о том, кем Бессер никогда не будет. Итак, транс были связью. Ментальной. Сексуальной.
Виннифред Сальтенстолл была замужем за деканом Сальтенстоллом. Декан был влиятельным, важным и очень богатым человеком. К тому же он был геем. Он просто женился на Виннифред, чтобы доказать свою респектабельность. У них была сделка, которая сработала довольно хорошо: они будут преследовать свои сексуальные интересы, как им заблагорассудится, конечно, осторожно, и при необходимости удовлетворять домашние потребности друг друга.
«Легко выйти замуж за того, кто покупает тебе новый Maserati каждый год, - сказала она однажды, - и не заботится о том, с кем ты трахаешься на стороне».
- Боги, - пробормотала Виннифред. - Бог и богиня.
Её глаза распахнулись. Она глубоко вздохнула в кресле, пробуждаясь от транса. Бессер смотрел на её грудь.
- О, Дадли, - прошептала она. - Это было так сильно.
- Я знаю. С каждой ночью трансы усиливаются.
Её поза расслабилась. Колени её раздвинулись.
- Ты уверен, что мы не сумасшедшие? Может, это галлюциноз.
Профессор Бессер тут же нахмурился.
- Бредовое поведение и галлюцинации не заразны.
- Один психоз на двоих, Дадли. Это может случиться - это задокументировано.
- Да, я знаю, - усмехнулся он. - Множественные истерические точки зрения и всё такое. Это психопатические ярлыки, Винни. Мы явно не психопаты. Это реально.
- Я полагаю, это так, - признала она. - Но меня это пугает. Транс меня до смерти пугает.
Бессер больше не слушал; он смотрел. Её грудь проступала сквозь расстёгнутую блузку, тяжёлая в кружевном лифчике.
- Призраки, - сказала она.
- Что?
- Трансы, должно быть, призраки.
«Помилуйте!» - подумал он.
Это был не первый раз, когда она предлагала сверхъестественное.
- Это вздор. Призраки? Демоны?
- Параментальные сущности - это правильный термин, - она провела пальцем по голому животу. - Лицо в трансе, голоса - всё это зло.
- Помилуй, - сказал Бессер.
Её рука лежала на бедре. Продвинулась дальше. Сжалась.
- Зло, - повторила она и улыбнулась.
Это было самое резкое последствие транса: грубое, патологическое вожделение. Они оба дрожали от этого. Транс усиливал их сексуальные влечения, заставлял их ебаться. Сколько раз они делали это уже сегодня? Восемь раз? Дюжину?
Огромное лицо в трансе называло это своей любовью.
«Призраки?» - подумал Бессер.
Виннифред сняла мокрые трусики и начала мастурбировать. Теперь она делала это довольно часто, в любое время, когда ей это было удобно.
- Я так возбуждена, Дадли. Транс меня возбуждает.
«Дразнящая сука», - подумал он.
Ей всегда нравилось сначала подразнить его. Она расстегнула бюстгальтер, обнажив большую красивую грудь. Она ласкала её, пощипывала соски. Её задница заёрзала на стуле, и она облизнула губы.
Бессера всю жизнь бесили такие люди, как она. Но теперь он был бессилен в своей похоти. Он расстегнул ремень и спустил брюки пятьдесят четвёртого размера, чтобы уменьшить пульсацию. Он ненавидел её за это, но помнил - что? Обещания? Да, и силу.
Затем он вспомнил лицо за лицом. Кто были эти одинокие создания? Он чувствовал, как они наблюдают за этим моментом, призрачные вуайеристы. Их губы были такими красными, а зубы - как осколки стекла. Могли ли они быть привидениями?
Виннифред раздвинула пальцами свою вульву, показывая ему.
- Разве это не красиво, Дадли?
- Да, - сказал профессор Бессер.
- Тебе это нравится?
- Да.
- Ты хочешь трахнуть это?
Бессер застонал. Его колени подогнулись.
«Дразнящая, дразнящая сука!»
Было несправедливо, что она могла контролировать его только потому, что он был толстым и был старше неё. Её похоть делала из него болвана, клоуна.
- Иди сюда и трахни это.
Он не любил думать о себе как о клоуне, одухотворённом красотой женщины. И всё же он беспомощно подчинялся её непристойному приказу. Он отомстит позже, когда наступят лучшие времена...
«Сила, - подумал он, подбираясь к своей нимфе. - Невероятная сила».
«ДА», - пообещал голос в его голове.
- Я люблю тебя, Дадли, - вздохнула она.
Она раздвинула ноги, предлагая свою половую щель как приз. Её розоватый мокрый отблеск манил его и, казалось, говорил: «Будь хорошим клоуном».
Он стащил её на ковер и поцеловал приз. Извиваясь, она схватила его за голову и потерла его лицо у себя между ног.
«Я тоже тебя люблю, - подумал он. - Пока смерть не разлучит нас».
«ДА, - повторило огромное лицо. - О, ДА».
«« - »»
Красный слился со звуками оргии и еды.
- Мы бы хотели быть вами.
Хаос обвенчался с совершенством. Совершенство было лабиринтом, а безумие - звуком. Это были воспоминания? Вкус: горячий котёл, соль, мясо. Зрение: обнажённая грудь, набухшие чресла. Звук: крики. Губы приоткрылись над зубами-иглами. Это был... Это слово - Властитель. Изящные белые шеи истекали кровью.
—
Глава 4
Его дом на лето смотрел ему в лицо пустой улыбкой. Уэйд поднялся на лифте на восьмой этаж Кларк-Холла, самого большого мужского общежития в Эксхэме.
«Дом, милый дом, - сухо подумал он. - Весёлое будет лето. Спасибо, папочка».
Тишина окутывала зал. Не было ни шума, ни рок-н-ролла, ни звуков игры в пинг-понг. Не было ничего. По крайней мере, Джервис будет на летних сессиях. Джервис ходил на уроки, даже когда в этом не было нужды - просто чтобы быть рядом со своей девушкой. Бедный придурок был влюблён, но, по крайней мере, Уэйду не придётся проводить всё лето одному.
У Уэйда было два лучших друга: Том МакГуайр и Джервис Филлипс. Джервис был явно более эксцентричным из них двоих. Он был помешанным на философии, поклонялся любым непонятным школам мысли, в частности экзистенциализму. На его двери висел вечный портрет Сартра. Уэйд, как обычно, поморщился.
Но дверь была приоткрыта. Уэйд вошёл и объявил:
- Привет, Джерв! Я вернулся!
