— Я впервые пью виски, — признался карлик.
— Да? — удивился Винс. — С почином, значит. И как оно?
— Ничего.
— Если хочешь пить такой постоянно, становись детективом и начинай воровать. Проверенный способ.
Они помолчали.
— Слушай, парень, а ты ведь так и не представился! — спохватился Винс. — Как тебя звать-то, а?
— Мое имя сложно выговорить.
— Неважно. Сначала скажи его, а я уж решу, сложно или нет.
— Ну ладно, — пожал плечами даркер и начал. — Нубалорон Хасамакш Вас Дерст Ма…
— Стой-стой-стой! — поморщившись, воскликнул Винс. — Я, конечно, ожидал чего-то необычного, но не настолько же! Как там ты говорил в начале? «Нуба-кто-то-там»? Отлично. Значит, буду звать тебя Нубом. Чтобы язык не сломать ненароком. Пойдет?
— Да, конечно. Меня так зовет мама, — кивнул даркер.
— Вот и отлично. А ты можешь звать меня Винсом. Хотя я предпочитаю «О Великий».
— Винс покороче, — заметил Нуб с улыбкой.
— Я тоже так думаю, — усмехнулся детектив. — А ты, я смотрю, не лишен чувства юмора? Это хорошо, а то я решил, что беседа будет скучной. Так и о чем ты хотел поговорить?
— Я давно следил за тобой, Винс. Днем ты такой же, как остальные. Предпочитаешь серые тона в одежде, широкополая шляпа и поднятый ворот плаща скрывают лицо… Подобных типов на свете — хоть отбавляй. Однако в семь начинается твой бенефис. Ты бродишь среди замерших у экрана людей, отпускаешь колкости в их сторону… А они стоят в тех же позах, будто не замечают тебя.
— Да, а еще я чищу их карманы. И что дальше?
— Я долго не решался подойти, но сегодня наконец не выдержал. Любопытство с такой силой влекло меня, что в конечном итоге я сдался и заговорил с тобой.
— Молодцом. Подошел, заговорил и получил стакан виски. Если повезет, можешь рассчитывать еще и на яичницу… Хотя вряд ли. По-моему, последние три яйца я разбил вчера — швырялся, знаешь ли, в одного толстого господина, который стоял под моим окном и пялился в экран своего КПК. Вот смеху было, когда шоу закончилось, а он обнаружил, что его костюм за триста баксов порядочно изгажен. Он почему-то искал пакостника в небе — наверное, предположил, что курицы научились поднимать свой зад выше пятнадцати дюймов и нестись прямо в воздухе.
Он рассмеялся. Неожиданно искренне.
Через пару секунд Нуб тоже не выдержал — захихикал, закрыв рот ладонью.
— Ладно, хватит, — сказал детектив, успокаиваясь. — Посмеяться мы сможем и потом. А пока — объясни, почему тебя не устраивает, что, пока все изображают музей восковых фигур, я хохочу в сторонке?
— Ну… Мне не то чтобы не нравится… — неожиданно смутился даркер. — Просто… это… непонятно. А я хочу понять!
— Постой, постой! — воскликнул Винс. — Ты сказал: «Мне не то чтобы не нравится». Что это значит? Тебе это все же нравится? Почему?
— Даркеры… они как ты. Мы не превращаемся в статуи. Даже наоборот… мы как ты…
— Воруете, — заключил Винс. — Дьявол, какой же ты лицемер, Нуб! Только что упрекал меня, а сам, как я погляжу, ничем не лучше? Здорово же получается!
— Такова наша природа, — покачал головой Нуб. — Мы созданы питаться с помойки и при случае тянуть все, что плохо лежит.
— А как же стремление к лучшей жизни? — фыркнул детектив. — Почему работать не пойти, как все? Даже я вон работаю как-то. А ворую всего час в день. И ничего, контору обставил, пью, жру, пусть и нечасто. Хожу, правда, в тряпье… Но это дело поправимое — завтра же стащу какой-нибудь плащ.
— Мы не можем работать.
— Это почему же? — удивился Новал. — Две руки, две ноги есть? Голова? Чем не рабочий класс?
— Люди не знают про нас, Винс. Мы скрываемся от них под видом обычных попрошаек. Что будет, если мы захотим большего? Люди не обращают внимания на бедняков, спящих в куче помоев, но стоит им расправить плечи и поднять голову, как все их тут же замечают и пытаются затолкать обратно в мусорный бак!
— Какие-то вы хитрые, даркеры, — прищурился Новал. — Почти как люди. Тем тоже, только дай повод что-то не делать — лапы кверху и все, можно крест ставить. Хоть бы кто на лапы эти корявые встал и сказал: «Я, блин, всех переплюну!» Нет же таких…
Язык у детектива уже заплетался — дармовой виски давал о себе знать. Он с трудом поднялся на ноги — весь дом ходил ходуном, как корабль во время шторма.
«До чего банальное сравнение, — отметил про себя Винс, — но до чего же верное…»
Пошатываясь и цепляясь за все, что попадалось под руку, он добрался до стола и с облегчением рухнул в кресло.
— А вали-ка ты, парень, ко всем чертям, — неожиданно промямлил детектив, тыча в сторону двери. — Ты, я думал, нормальный… А ты как они… Как я… Вали давай. И чтоб духу твоего тут не было.
— Но мы ведь так и не разобрались…
— И не разберемся. Не станем даже. Ты, видно, тугой, да? Либо на ухо, либо на мозги, сразу и не разберешь… Уже сто пять раз сказал — не знаю я, почему со мной такого дерьма не происходит… Больше даже на детекторе лжи не сказал бы… Проклятый виски…
Отвернувшись от стола, Новал блеванул прямо в корзину для бумаг.
— Вот блин… — пробормотал он, не разгибаясь. — Леще «Мидлтон»…
Когда желудок его окончательно опустел, Винс поднял голову.
Нуба уже не было.
* * *
Состав престарелой гусеницей полз по рельсам, сотрясаясь, будто страдающий болезнью Паркинсона. Это был поезд, которому недолго оставалось бороздить просторы страны — по прошествии пары-тройки лет его всенепременно спишут.
Тринадцатый вагон в этот раз пустовал. Скучающая проводница прошла из одного конца в другой и вернулась обратно.
Семейство «муж-жена-сын», расположившись на койках, полушепотом о чем-то беседовало, а в соседнем купе невысокий мужчина интеллигентного вида читал книгу, часто переворачивая страницы.
— Лихо, — заметила проводница, остановившись в дверях.
Мужчина взглянул на нее поверх очков с прямоугольными стеклами, снова опустил взгляд в книгу и сказал с усмешкой:
— Я всегда читал очень быстро — чтобы успеть прочитать как можно больше.
— Успеть до чего?
— До последней станции.
Проводница понимающе улыбнулась. Постояв с минуту в дверях, она пошла дальше, кажется, немного разочарованная — судя по всему, не ожидала, что диалог закончится так быстро.
Мужчина не обратил на ее уход внимания. Казалось, он был настолько увлечен книгой, что даже сделай проводница двойное сальто назад, это осталось бы для него незамеченным.
Книги интересней жизни. Потому что в них подчас ее больше.
Поезд престарелой гусеницей полз к Новому Орлеану.
