— Это маяк.
— Я тоже так сначала подумал. Но…
— Что «но», Юджин? Ну же, не тяни!
— Сэр, я послушал сигнал.
— Что в нём?
— Это смех дельфина.
Элачи ухватился за подбородок.
— Ты уверен?
— Абсолютно… сэр. Вы, наверное, в курсе, что у моего Билли больные лёгкие… Так вот, лечащий врач прописал ему водные процедуры для закалки организма. Каждый уик-энд мы с сыном посещаем дельфинарий в Мэринелэнде. Я не спутаю смех дельфина ни с чем на свете. И ещё: я могу поклясться, что этому дельфину было больно.
Россия. Рязань. «Обычный вечер».
— Жень, нас тут генеральный припёр, прям хоть в петлю лезь! Даже не знаю, что на него нашло. Зверь, а не человек! Боюсь, кино сегодня отменяется. Ты меня простишь?
Женя улыбнулась очередной амбулаторной карточке.
— Славик, всё в порядке. Я не обижаюсь. Честно.
— Честно-честно? Что-то уж голос мне твой больно не нравится… Точно всё в норме?
— В норме, — Женя захлопнула карточку и посмотрела в окно.
В парке кружил невесомый тополиный пух. Лучи вечернего солнца набухли и с трудом ползали по земле, точно пересытившиеся мотыльки. На подоконнике балансировала весёлая трясогузка.
Женя снова улыбнулась — весна!
— Я, если честно, и сама сегодня вся вымоталась. Больным, такое ощущение, конца нет.
— Вырождаемся?
— Да вроде нет. Только, вот, мы с тобой, пока никак на эту проблему не влияем…
В трубке повисла статическая тишина.
— Ты всё ещё тут? Славик?.. — Женя улыбнулась и покачала головой.
— Да-да! Вот разделаюсь с этим генеральным и сегодня вечером мы, как никогда образцово, подойдём к решению именно этого вопроса! Хотя, ты же говоришь, что устала…
— Дурачок ты.
— И не лечусь!
— Тоже верно.
— Зато я встречаюсь с самым квалифицированным неврологом в городе!
— Хватит! Я краснею, — Женя потрогала щёки, хотя и без того определила данность.
— Тебе идёт! Кстати, как называется этот рефлекс?..
— Люди краснеют во множестве случаев, причём в каждом из них в дело вступают различные органы чувств. Например, когда мы стыдимся незаслуженной похвалы, в кровь выделяется адреналин. Делается это для того, чтобы как можно тщательнее насытить кислородом головной мозг, а значит, улучшить обмен нейромедиаторов и, тем самым, побороть застенчивость. Потому что последняя — провоцирует ступор, который крайне нежелателен организму. А вот на морозе щёки краснеют из-за того…
— Женька, я сдаюсь! Пощади!
— Ладно, живи, салага.
— А ты, всё же лучшая!
— Фу, противный. Ведь знаешь же, что я не люблю, когда меня хвалят. Было бы за что…
— Так есть!
— Всё, хватит. Ты во сколько, примерно, освободишься? Чтобы мне с ужином не прогадать.
— Ох, Женёк, знать бы… Но я всё время буду спешить!
— Разве не знаешь, к чему приводит спешка?
— Знаю. Но хочу решить проблему выживания человеческого рода именно сегодня!
— Обормот.
Женя покачала головой и мельком глянула на наручные часы.
«Половина восьмого. Бог ты мой, как же время летит! Ведь только-только было сонное утро, а сейчас глаза закрываются совсем по другой причине…»
Стрелка на часах замерла, издеваясь. Женя зажмурилась. Не хватало ещё и самой сдать от переутомления. Хотя когда в коридоре бесконечная очередь — это, наверное, единственное, что может поджидать в конце рабочего дня.
«А так хочется тепла и солнца! Особенно сейчас, под вечер!»
Женя уронила ладонь на плоский луч, что расположился на поверхности рабочего стола унылым ленивцем. По кисти тут же разлилось живительное тепло. Женя поёжилась, чувствуя, что возбуждается.
«Как же приятно, что не одна! Вот, вроде бы все планы сорвались и абсолютно одна… А всё равно радостно, потому что вовсе и не одна. Хм… Правду говорят: человеческая душа — потёмки».
— Чем планируешь заняться?
Женя вздрогнула.
— Ой! Не знаю даже… — Сердце в груди загнанно колотилось, так что голос дрожал. — До дома бы дойти… А там, видно будет.
Женя вдохнула полной грудью, постаралась сосредоточиться на разговоре.
— Сделаю салат «Весенний», запью его морковным соком и посмотрю что-нибудь лёгкое по телевизору. Какой-нибудь сериал по «России».
— Плакать собралась?
— Угу.
— Главное не скучай.
— Не буду. Ты ещё позвонишь?
— Скорее всего, нет. И ты, Женя, не звони… а то мало ли что!
— Мало ли — что?
— Ну… не знаю… Ладно, до встречи.
— До встречи. Я тебя люблю.
— И я тебя.
Зазвучали гудки.
Женя отложила сотовый и снова посмотрела в окно. Она находилась в центре шумного города и совсем этого не ощущала.
«Как же здорово, любить и быть любимой! Страшно даже представить, каково сейчас тем, у кого никого нет… Говорят, что самая страшная пора — это осень. Хотя весна — ни чем не лучше. Если не хуже…»
Женя отвлеклась от грустных мыслей. Принялась не спеша собираться домой.
На улице царили солнце и пух. Солнце — слепило, а пух лез в нос и глаза, силясь защекотать до слёз. Вдоль улиц скучали зелёные каштаны. Жужжали, мелькая перед глазами, троллейбусы, сигналили маршрутки, кипела жизнь.
Женя шла по пыльному тротуару и улыбалась встречным прохожим — она не носила тёмных очков. Принципиально.
Чувства нельзя скрывать, какими бы они ни были сокровенными. Иначе тебе просто не смогут помочь, случись что.
«Мало ли что…»
Жене не понравилась эта фраза. Поэтому к дому она подходила уже без улыбки. К затёкшей спине добавились звенящие ноги — она проделала весь путь пешком.
«Пять остановок, плюс расстояние от больницы через площадь Победы; и угол от остановки «Улица Стройкова» до дома… Я определённо свихнулась! Ещё гнала, как лошадь, особенно последние метры, когда привязалось это осточертевшее МАЛО ЛИ ЧТО!»
Женя отмахнулась от неприятных мыслей.
«К чёрту! Хочется радоваться, не смотря ни на что, а тут лезет всякая околесица! Уж лучше бы спина в конец отвалилась или разболелась голова, — тогда бы уж точно ни одной гадкой мысли не проскользнуло!»
За раздумьями, Женя поднялась на свой этаж. Постояла у двери, изучая свежую корреспонденцию, — ничего важного, лишь бесконечные флаеры да рекламные буклеты.
— «Вестник Здоровья» — здравствуй, мама, я с приветом! Не тяни гонца с ответом!
Женя улыбнулась придуманному каламбуру и ступила в пекло. Солнце закатывалось напротив окон её квартиры, так что по вечерам в комнатах царила самая настоящая преисподняя.
Женя кое-как добралась до форточек. Распахнула балконную дверь, задёрнула шторки, тем самым, безжалостно обрубив пышущие жаром лучи. Она немного посидела, собираясь с силами, затем открыла входную дверь — все комнаты выходили на одну сторону, так что простого сквозняка было добиться не так-то просто.
