открытым горлом.
Сэм улыбнулся ей широкой зубастой улыбкой сияющих белых зубов, самой злой и отвратительной из всех, что она когда-либо видела. Улыбка бабуина. Он был не более человечным, чем это. В этих сияющих глазах было только отчаяние, хищное безумие.
- Нэнси, - сказал он, и это прозвучало как вода, вылитая на горячую крышку плиты. - Это совсем не больно, просто приятно.
- Сэм...
Но он был уже слишком близко, втягивая её своей ужасной ложью, зверь, плетущий полуправду, заманивая детей в тёмный лес. И Нэнси пошла, потому что она просто не могла ничего с собой поделать, устала бороться, и ей просто хотелось сейчас спать.
Сэм держал её руки в своих, его пальцы были похожи на сосульки.
Скалка бесполезно ударилась об пол.
Прежде чем она успела хоть сколько-нибудь протестовать, он дёрнул её левую руку и вонзился зубами в её запястье. И он солгал, потому что было больно.
Было очень больно.
У него были острые зубы, такой холодный язык, пенящаяся слизь изо рта густая и обжигающая. Она почувствовала, как змей попадает в её кровоток, злокачественное новообразование проникает в неё клетка за клеткой.
Затем мир взорвался и рухнул.
Сэм дёрнулся и закачался, отшатнулся от неё. Он издал пронзительный отчаянный крик крайнего гнева и невыносимого страдания, а затем его лицо разлетелось на куски. Он перевернулся, сначала ударившись лицом о пол, его изрешечённое пулями тело конвульсировало.
- Нэнси? - услышала она голос. - Нэнси?
Затем наступила чернота, сладкая и гостеприимная, как пределы утробы.
Лу Фроули бездумно ехал по улицам мёртвого города.
У него было полбака бензина, и он угрюмо решил, что будет продолжать движение, пока либо не потеряет сознание, либо стрелка не сойдёт на нет. Несмотря ни на что, он точно не собирался останавливаться.
Они его не получат.
За тридцать с лишним минут, проведённых за рулём, он пришёл к тому же пониманию, к которому пришли Бен и Нэнси Эклинд и компания: выхода нет. Он натыкался на те же баррикады, что и они, видел те же ужасы, знал, что Кат-Ривер - это клетка, лабиринт, и что психи там просто ждут, когда он облажается, чтобы заполучить его.
Поэтому он вёл машину и думал о жизни, которая у него когда-то была, и желал, чтобы Стив выжил, чтобы у него была хоть какая-то человеческая компания. Потому что одиночество было самым худшим. Ничто в жизни не сравнится с боязнью одиночества.
Хотя Лу никогда не был религиозным человеком - он думал, что большинство церквей - теологическая версия ломбардов, - теперь он искренне верил, что у мужчин и женщин есть души.
Увидев существа, которые когда-то были людьми Кат-Ривер, он убедился в этом.
Потому что у них не было души.
Они были животными, чудовищами, ходячим валежником, но не людьми.
Не такими, как он.
И, увидев отсутствие душ в Кат-Ривер, он понял, насколько драгоценным товаром была душа. А его распадалась. От ужаса. От одиночества.
Пока он вёл машину, он увидел, что добрые горожане занимаются своими нечестивыми делами. Он увидел белые лица, косящиеся из-за припаркованных машин, деревьев и кустов. Видел, как они прячутся в тёмных дверных проёмах и тупиках. Видел, как они выглядывают из затемнённых окон и витрин. Они смотрели, как он проезжает, но не атаковали. Пока нет.
Он увидел пожилую женщину, одетую только в шарф и одеяло, стоявшую на страже у знака "Стоп" с двусторонним топором.
Он видел, как толпа мерзких детей тащила изрезанное тело тучной женщины в боковой двор.
Он увидел молодую пару яппи, стоявшую на обочине, взявшись за руки, их обнажённые тела были разрисованы чем-то вроде рунических символов.
Он видел, как голая девочка-подросток выкапывает яму на лужайке и сталкивает в неё тело, закапывая его на потом... а затем мочится на месте, словно помечая его своим запахом.
И он видел, как другие ползали по покатым крышам, как кошки, глядя вниз с высоких ветвей деревьев. Многие из них делали это, как будто искали какую-нибудь высокую жёрдочку, как человеческие хищники.
Да, город исчез.
Спорить не было смысла.
Битва - если она вообще была, в чём Лу сомневался, - была начата и проиграна. Враг победил. Они казались несколько разумными, многие из них. По крайней мере, подумал он, достаточно умными, чтобы возводить баррикады из автомобилей на всех ведущих дорогах. И если они были достаточно умны, чтобы помнить, как водить машину, как правильно позиционировать эти автомобили и грузовики, то они были достаточно умны, чтобы использовать передовое оружие и технологии. Это было логично. Конечно, может быть, они просто толкали машины на место, но это означало, что они знали достаточно, чтобы манипулировать ключами и переводить передачи в нейтральное положение, чтобы машины могли двигаться.
Но почему-то он думал, что они, вероятно, припарковали их на место.
И это была страшная мысль. Но если это правда, то почему за ним не гонялись на машинах и грузовиках?
Почему они не использовали оружие?
В этой части штата было много оружия. Первоклассная охотничья местность, ружья были повсюду. Но эти люди ими не пользовались. У них были ножи, дубинки, топоры и тесаки, и даже были вылеплены копья (он это видел). Может быть, они не использовали эти предметы, потому что на каком-то базовом уровне чурались цивилизации? Может быть, поэтому они срывали телефоны со стен, разбивали телевизоры и компьютеры, давили мобильники ногами. А что касается оружия, то оно было слишком безликим; вы не могли чувствовать корчащуюся плоть ваших жертв, их тёплую кровь, вкус их страха. Ружья были для цивилизованных людей; варвары предпочитали что-то более дикое.
Но не слишком ли он верил в них?
Он так не думал.
Потому что, если вы изучили их (а Бог знал, что у него было много возможностей для этого), вы увидели, что они были организованы. Вольно,
