наплевать на кучку гуидов в хороших костюмах, разгуливающих по городу и притворяющихся, что они снимаются в фильме Скорсезе».
Мы с Крэшем обменялись взглядами. Очевидно, что продолжать все отрицать было бессмысленно, но я не знал, что еще можно сделать. Прохладный бриз, дующий с океана, был приятным, и ночь была прекрасной. Если бы не эти два придурка, я бы совсем не возражал против того, чтобы оказаться здесь. «Послушайте, что вам от нас нужно? Зачем ты вытащил нас на этот песок?"
«Я пытаюсь сделать тебе приятное, придурок. Ты и твой идиотский приятель должны быть очень осторожны в своих действиях». Равидович убрал пистолет и достал из кармана пачку «Джуси Фрут». Он выбрал стик и предложил другой своему напарнику, но тот отмахнулся от него. «Когда натыкаешься на минное поле, каждый шаг на счету, понимаешь, о чем я?»
«Тогда я спрошу еще раз», — сказал я. «Чего вы хотите?»
Равидович подошел так близко, что я почувствовал его дыхание на себе. «Я не собираюсь проводить здесь всю ночь, дурачась с тобой». Он достал 9-миллиметровый пистолет с пояса и поднес его к моему лицу. "Снял это с твоего подельника и был шокирован, говорю тебе, узнав, что у него нет ни лицензии, ни разрешения на это оружие. И это еще хуже. Мы с детективом Дежарденсом нашли дробовик в машине Адель, под передним сиденьем. Кто-нибудь из вас, мозгоправов, имеет представление о том, чем грозит владение нелегальным огнестрельным оружием в старом добром Содружестве Массачусетса?»
«Держу пари, что да».
«Бо?» сказал Равидович, не сводя с меня глаз.
«Глава 269 раздела 10 Общих законов», — устало сказал Дежарденс, — „делает незаконным владение огнестрельным оружием, винтовкой или дробовиком без лицензии или разрешения и предусматривает максимальное наказание до двух лет лишения свободы“.
«А я, пожалуй, пойду на хитрость и предположу, что они еще и краденые», — сказал Равидович. «Это влечет за собой обязательное минимальное наказание в виде двух с половиной лет тюрьмы штата или восемнадцати месяцев в исправительном доме».
"Вы только что сказали, что сняли его с Крэша. Я никогда в жизни не видел этого пистолета».
«Вот тебе и преданность своему мальчику, да?»
«Он не мой мальчик, ты, расистский ублюдок, а Крэш может сам разобраться со своим дерьмом».
«Ты собираешься заявить, что дробовик тоже его, да?»
«Если в машине Адель есть что-то незаконное, для меня это новость, шеф. Я просто одолжил ее, понятия не имею, что там находится».
«И ты вот так просто бросишь ее под автобус?» Равидович сунул в рот палочку жвачки. «Господи, да ты действительно кусок дерьма».
«Это говорит коп, который делает ее своей шлюхой и принудительным информатором под угрозой посадить ее в тюрьму, если она не будет играть в мяч», — сказал я. «Да, это действительно классный поступок, Майки. Но, пожалуйста, продолжай читать мне лекции о высоких моральных принципах».
Равидович пытался держать себя в руках, но какая-то мышечная судорога дернулась на его верхней губе. Он вернул пистолет Крэша на пояс и начал поворачивать голову вперед-назад, пытаясь ослабить напряжение в шее. «Я бы на твоем месте следил за этой морской свинкой».
«Но ты не я, придурок».
На этот раз, когда он замахнулся на меня, я был готов. Я переместился чуть в сторону от него, посмотрел, как пролетает его кулак, а затем выровнял позицию на случай, если он решит броситься на меня. Он не стал.
«К черту это». Дежарденс вытащил свой пистолет, протопал по песку ко мне и приставил ствол к моему лбу. «Я всажу тебе прямо между глаз, бесполезный мешок с дерьмом. Мы скажем, что это была самооборона, и все нам поверят. Так что попробуй, придурок. Пожалуйста. Давай.»
Я поднял руки и замолчал.
Равидович подошел к нему сзади и положил руку на плечо. «Расслабься, партнер», — спокойно сказал он. «Сделай пару глубоких вдохов и отойди, я справлюсь».
Ствол толкнулся в меня сильнее.
«Давай, давай», — повторил Равидович. «Все в порядке, правда».
Дежарденс наконец опустил пистолет и отошел, бормоча себе под нос, когда занял позицию поближе к Крэшу.
«Он немного напряжен, Санни, что я могу сделать?» Равидович снова нагло улыбался. «Просто чтобы ты знал, если ты снова выведешь его из себя, я не смогу помешать ему сделать с тобой все, что он захочет».
«Я вся во внимании», — сказала я.
Он игриво отвесил мне пару нежных детских шлепков по лицу. «Хороший мальчик».
«Итак, уже в третий раз спрашиваю: чего ты хочешь?»
Равидович направился вниз, к воде, и жестом велел мне следовать за ним. Его голос был едва слышен над шумом прибоя, и он сказал: «Бланшар управляет деньгами и героином вдоль и поперек Восточного побережья, и делает это уже давно. Картины и солнцезащитные очки — лишь прикрытие. Картели ввозят героин в страну. Их мулы перевозят его оттуда и доставляют парням вроде Жабы. Как только Жаба получает то, что ему нужно, он через Бланшара переправляет остальную часть товара мафиози. Они делают закупку, а затем переправляют товар своим дилерам. Полагаю, ты слышал имя Джио раз или два за этот вечер, верно?"
«Насколько я понимаю, он работает на Жабу».
«О, это точно».
«Хорошо, и что?»
«Так вот, парни из мафии делают денежные вбросы Бланшару, который делит товар и прячет его в картинах. Вот почему картины, которые они забирают, всегда завернуты в коричневую бумагу. Но тот болван, с которым ты работал, забыл об этом, не так ли?»
Я посмотрел на океан. «Впервые об этом слышу».
«Не сомневаюсь», — сказал Равидович, ухмыляясь.
«Значит, Бланшар работает на «Жабу», вот что вы мне говорите».
"Конечно, а ты слушаешь? То есть формально он по большей части независимый подрядчик, но, как я тебе уже говорил, у него есть деловые связи с мафиози и с Жабой. Когда он в этом районе, он доставляет «Н» парням Жабы и получает процент от их продаж мафии. Умно со стороны Жабы, он остается в выигрыше с обеих сторон, понимаешь? В общем, мафия делает свои
