Сбоку хрипло дышала Груша. Мощные у нее легкие. Хихикал рядом Колючка. Я дышал мелко. Смотрел вниз.
Там ничего не происходило. «Ворон» темнел на солнечном склоне, щерился острыми краями. Как вчера. Как всегда за последние не знаю сколько лет.
Груша очухалась. Встала на четвереньки и, тряся головой, направилась к Баркову. Тот лежал на животе, стараясь подняться, но вяло. Груша доползла до него и схватила за ноги. Потянула к себе, перевернула, напрыгнула, прижала. И стала методически, наотмашь, лупить его по щекам. Триумф веса.
Я не спешил кидаться в бой, наблюдал. Был уверен, что Баркова так просто не взять, не такой Петр человек.
И действительно. Сначала Барков не сопротивлялся, потом от оплеух сознание у него, видимо, прояснилось, и он стал ставить блоки. Еще минуты через две пришел в себя окончательно и ткнул Грушу в нос. Та ойкнула. Барков ткнул еще раз, Груша схватилась за лицо, Барков уперся ей в плечи, напрягся и отвалил в сторону. Затем встал.
— Ловушка… — прохрипела Груша. — Он затащил нас в ловушку…
— Я не хотел, — возразил Барков. — Я не знал, честное слово.
Груша поднялась. По лицу у нее расплывалось оранжевое кровавое пятно. Я оторвал лоскуток от комбинезона, сунул Груше, она вытерла лицо.
— Надо идти дальше, — предложил я. — Кратер большой, вполне может быть где-то еще один выход.
— Да нет никакого выхода! — застонала Груша и отбросила лоскут. — Вы что, не понимаете? Кратер — мышеловка, корабль — приманка! Его брат, — Груша ткнула пальцем в Баркова, — тоже попался! Он сунулся в корабль и попался!
Барков был растерян. Видимо, такого он не ожидал.
— Ну что? — усмехнулся я. — Теперь ты веришь в Призрак?
Груша промолчала.
— Нет, это обычный обвал! — выкрикнул я. — Вполне может быть, что обычный обвал. Когда мы шли сюда, ты слишком мощно двигала своими боками и сдвинула гору. Надо меньше жрать!
— А идиот Петюня сжег передатчик… — Груша шмыгнула носом. — И теперь мы попались…
Но ведь на самом деле вполне могло быть и так, как я сказал, — расселину могло завалить совершенно случайно. Значит, надежда есть. Поэтому сказал:
— Хватит нюнить. Будем думать.
— Да, надо действительно проверить кратер. — Барков потер щеки, поправил на плече бластер. — Пошли.
Петр повернулся к Груше. Та всхлипнула.
— Вставай, Лина. — Барков похлопал ее по плечу.
Наверное, они на «Блэйке» все друг друга по плечам похлопывали. Обычай у них такой.
— Надо, надо идти. Надо успеть…
Барков поглядел в небо. И я понял, что Барков надеется успеть до темноты.
Кратер оказался больше, чем казалось. Мы шагали и шагали вдоль неровной черной гряды, а ей все не было конца. Выхода не было. Встретилось несколько трещин, но сквозь них никак не продраться. Так, пещерки, куда не смог втиснуться даже худой Барков.
Мы вернулись к расселине, когда уже стало темнеть. Сидели на камнях и смотрели вниз. Устало похихикивал Колючка. «Ворон» лежал перед нами.
Он был мертв. На первый, во всяком случае, взгляд. Но с темнотой корабль оживится. Не знаю как, но с наступлением темноты «Ворон» проснется. Так я думал.
— Что теперь будет? — нервно спросила Груша.
— Залезем на скалу, — предложил Барков.
— Один тут уже залез… — буркнула Груша. — Залез, да не слез.
— Скала самая высокая здесь.
— Он прав, — согласился я. — Нам не следует внизу оставаться, надо повыше, как можно выше.
— А потом? — без злобы осведомилась Груша. — Потом что? Твой брат залез повыше — и… Дурацкая планета!
— «Ворон» — проклятый корабль, — вздохнул Барков. И повторил: — Проклятый.
— А может… — Груша поморщилась, — может, все-таки… не корабль? Возможно, тут что-то с ядром, периодически происходят мощные магнитные выбросы, примерно как солнечные протуберанцы. А? Возможно, аномалия ядра как раз под нами? И первый, и второй корабли попали в магнитный шлейф планеты, потеряли управление и совершили аварийную посадку. Разбились, одним словом. И «Ворон» тут ни при чем?
— Да, — кивнул я, — ни при чем… А как быть с домом?
— С каким домом? Ах, с тем самым… Так тоже магнитные выбросы. Воздействие на мозг. Я же говорю — все могло привидеться.
— Обоим? — едко поинтересовался Барков.
— Обоим. У вас восторженное мировосприятие. Одинаковое. Резонансная энергетика. Вот вам и пригрезилось.
Говорила Груша неубедительно. Ребенок, который идет со свечкой через темноту, тоже твердит: «Чудовищ не бывает, чудовищ не бывает, чудовищ не бывает…» Убеждает себя, что чудовищ нет.
И их нет. В девяноста девяти процентах случаев.
Резонансная энергетика…
— Дай часы, — сказал Барков.
— Что?
— Часы дай!
Груша хмыкнула, сняла с пояса часы и протянула их Баркову. Он принялся разглядывать заднюю крышку. Обнаружил замочек, подцепил его ногтем, крышка откинулась.
В часах не было механизма. Там была пара каких-то шестеренок, и все.
— И что? — растерянно спросила Груша. — Муляж часов? Почему их тогда сюда отправили? Да еще в контейнере?
— Потому, — хмыкнул Барков.
Он осторожно закрыл крышку и так же осторожно вернул их Груше со словами:
— Будем надеяться, что все обойдется.
И Барков пошагал к скале. Колючка за ним. Мы остались вдвоем с Грушей. У нас было несколько минут. Кругом тихо и почему-то очень спокойно. Странное ощущение. Наверное, от усталости. Такое тупое и слегка безразличное состояние, непонятно почему счастливое.
— Он нас дурит, — шепотом сказала Груша. — Барков нас обманывает. И еще кролик… Тебе он не кажется несколько ненормальным?
— Глупый вопрос. Кажется ли мне ненормальным двухметровый кролик-кенгуру с шипами на спине? Да. Но не более, чем дом-людоед. Впрочем, в дом ты не веришь…
— А ты не думаешь, что он как бы свинчен? То есть собран? Как конструктор?
Я хотел сказать, что именно так мне и показалось в первый раз, едва я только его увидел. Но сказал другое:
— Просто инопланетный зверь. Ты сама говорила, он водорослями питается…
— Он вообще не питается. Роботу не нужно питание.
— Что?!
— Колючка — робот, — заявила Груша. — Не животное, а робот. Сразу же видно. Ни в одном животном не могут сочетаться такие несочетаемые детали. Тут явно биомеханика, я не сомневаюсь. Но я недавно поняла, раньше была слишком отвлечена. Знаешь, ты тогда отошел, а у него глаз выскочил, правый. Выскочил и повис на прозрачной веревочке. А Барков глаз назад вставил, вернул на место. Меня он не видел. Колючка — робот.
— Да нет…
