— Так что вполне разумно было бы предположить, что наш ангел как раз и занят ее поисками, согласен?
Только теперь Райли догадался.
— И, занимаясь этими поисками, он и разнес все тут кругом, так?
— Да, пожалуй.
— Но каким образом… — начал было Райли.
— Откуда мне знать! — воскликнул Дункан. — И потом, не думаю, что здесь так уж важны подробности и вся механика. Конечный результат — вот над чем стоит задуматься.
— Потому что всякий раз, когда он пытается вернуть себе душу, находящуюся по ту сторону от реальности, он расшатывает, ослабляет границы, — подхватил Райли. — Позволяет потустороннему вторгаться в наш мир, смешиваться с ним. И пока что пробитая им брешь не так уж велика. Но чем дальше, тем больше будет она расширяться. И может наступить момент, когда все барьеры и границы не выдержат и рухнут. И потусторонний мир полностью смешается с нашим, реальным, в котором мы существуем…
— И это будет очень и очень плохо, — закончил за него Дункан.
Чуть позже, той же ночью, произошло следующее.
Ольсен проснулся, словно от толчка, — это Кейд задвигался рядом с ним в полутьме. В беглом свете фонарика он увидел, что рыцаря командира снова одолел приступ, и на этот раз судороги сотрясали тело еще сильней. Голова моталась из стороны в сторону, рана на голове вновь стала кровоточить, ступни отбивали неровный ритм по полу, все тело выгибалось и содрогалось.
— Райли! — тихо окликнул старшего сержанта Ольсен в надежде, что тот услышит его зов и поможет ему держать Кейда во время очередного приступа.
Казалось, прошла вечность, а на деле — секунды две, до того как он почувствовал, что рядом на тело Кейда легли две руки.
— Черт! Ему становится все хуже, верно? — тихим голосом заметил Райли, и Ольсену не надо было света, чтобы различить в голосе старшего сержанта тревогу и страх.
— Да. Теперь приступы участились. Это уже третий за последние два часа.
— Надо постараться как можно скорей выбраться отсюда и показать его врачу.
— Ясное дело, — насмешливо бросил в ответ Ольсен. — Всего-то делов, что свистнуть и вызвать такси, которое свободно перемещается во всех трех измерениях, а уж там мы быстро домчим его до ближайшей станции скорой помощи.
Они почувствовали, как Кейд содрогнулся всем телом и вдруг затих.
Ольсен едва не задохнулся от страха, сердце встревоженно забилось. Он схватил с пола фонарик, уже не опасаясь выдать свое местоположение тому, кто мог следить за ними в темноте. Щелкнул кнопкой, посветил прямо в лицо Кейду.
Приступ прекратился, их командир дышал медленно, но ровно.
— Слава богу!
Похоже, кризис миновал. Райли с Олсеном устало привалились к стене рядом с Кейдом, пытались отдышаться и успокоиться. Оба чувствовали: времени у них все меньше и меньше. Они должны, обязаны, причем безотлагательно, сделать что-то, чтобы сохранить жизнь командиру. Но где взять врача?
— Как думаешь, сколько у нас еще в запасе? — спросил Ольсен.
— Не знаю. Одному Господу известно, насколько тяжелы внутренние повреждения и что у него с головой. А эти приступы… они все только усугубляют. Если частота их возрастет… боюсь, у нас есть всего несколько часов, максимум полдня, — со вздохом ответил Райли. — И потом, еще раз повторяю, я же не врач. Может, ему осталось всего минут десять… не знаю.
— Тогда самое время предпринять нечто кардинальное.
Мужчины вздрогнули, они были так поглощены оценкой состояния Кейда, что не заметили, как к ним подошел Дункан.
— Выслушаю любые предложения, — сказал Райли.
Новый член команды «Эхо» опустился на колени перед Кейдом. Открыл было рот, собираясь что-то сказать, но, видно, передумал. Ольсен сразу понял: Дункан поглощен внутренней борьбой с самим собой, с собственной нерешительностью. Вот только времени у него не было пускаться в дипломатические объяснения.
— Давай же, выкладывай ради всего святого! — взмолился Ольсен, не сводя глаз с Дункана. И в голосе его слышалось нечто большее, чем обычное нетерпение.
Очевидно, это и сыграло решающую роль. Дункан сел рядом, собрался с духом, заглянул ему прямо в глаза.
— Помните вертолет? — спросил он. — Ну, когда мы атаковали владения Некроманта?
Разве можно было это забыть? Они выследили Некроманта и членов его пресловутого Совета Девяти, выяснили, что база их находится в болотах Луизианы, и предприняли жесточайшую атаку в попытке отбить священную реликвию, копье Лонгина, которое эти разбойники похитили у ордена. Дункан находился в одном вертолете с Ольсеном, и летели они как раз над имением Некроманта, когда тот вдруг нагнал тучи и вызвал из них демона. Чудовище быстро расправилось с боевой машиной, пилот едва успел предупредить их, когда вдруг вертолет начал стремительно терять высоту. И рухнул прямо на крышу старого полуразвалившегося особняка.
— Но при чем тут это?
— В ту ночь ты едва не погиб.
— Да. И что с того? — Ольсен инстинктивно потер грудь; позже он узнал, что упал на заостренный обломок металла в добрых два фута в длину и только благодаря Дункану выжил в этой чудовищной катастрофе.
Дункан замялся, наконец все же продолжил:
— Когда я сумел подобраться к тебе, ты был уже мертв. Из груди торчала железная труба. Все вокруг было в крови. И выбора у меня не оставалось. Я должен был… сделать это.
«Выбора не оставалось? И что именно сделать? О чем, черт возьми, толкует этот молокосос?»
Ольсен уже собрался было спросить, но тут вмешался Райли.
— Что именно ты сделал, Дункан? — тихо спросил он. — Давай, выкладывай.
Молодой человек посмотрел на старшего товарища с таким видом, точно впервые его увидел. А потом вскинул руки, поднес ему к лицу ладони и ответил просто:
— Я его исцелил. Вот этим.
Мужчины молча и удивленно переглянулись. Никто не решался нарушить молчание. Первым обрел дар речи Райли.
— Что ты сделал?..
— Я же сказал. Исцелил его. Понял, что он умрет через несколько секунд. Повсюду море крови, и труба пробила легкое насквозь. Он бы или умер от огромной кровопотери, или захлебнулся бы собственной кровью. Мне пришлось снова вмешаться.
Дункан переводил взгляд с Ольсена на Райли и обратно, и рыцари поняли: он что-то просит у них. Отпущения грехов?..
Наконец взгляд Дункана остановился на Ольсене.
— Я выдернул эту трубу у тебя из груди. Кровь так и забила фонтаном. И я, недолго думая, всего лишь наложил ладони на эту огромную рану. И стал молиться Господу, чтобы он помог мне… излечить тебя. И ты… поправился.
