За стенами лавки дул ветер, завывая под карнизами магазина повседневных товаров и придорожного зверинца Скутера. Яростно бросал горсти сухого песка в окна. Буря действительно усиливалась, и Хогэну оставалось надеяться, что он сумеет опередить ее. Он обещал Лите и Джеку приехать домой до семи часов, во всяком случае, не позднее восьми, а он любил выполнять свои обещания.
– Позаботься о нем, – сказала массивная женщина и раздраженно повернулась к парню с крысиным лицом.
– Мадам? – снова спросил Хогэн.
– Одну минуту, разве не видите, что я занята? – ответила миссис Скутер. Она говорила с таким видом, будто ее осаждают со всех сторон нетерпеливые покупатели, хотя Хогэн и молодой человек с лицом разумной крысы были сейчас единственными посетителями.
– У тебя не хватает десяти центов, Санни Джим, – сказала она блондину, кинув взгляд на прилавок.
Юноша посмотрел на нее широко открытыми невинными глазами.
– Неужели ты не поверишь, что я верну этот десятицентовик.
– Я сомневаюсь, что папа римский курит сигареты «Мерит-100», но если бы он курил, я не поверила бы и ему.
В глазах юноши исчезло выражение мальчишеской невинности. Крысиное лицо приобрело озлобленное и угрюмое выражение (Хогэн подумал, что оно более свойственно ему), и парень снова начал медленно обшаривать свои карманы.
Лучше всего плюнуть на все это и уехать, подумал Хогэн. Тебе не удастся добраться до Лос-Анджелеса к восьми часам, если ты сейчас же не отправишься в путь, независимо от того, угрожает тебе песчаная буря или нет. В этой лавке существуют всего две скорости – медленная и никакой. Ты сумел заправиться, расплатился, так что считай, что тебе повезло. Выезжай на шоссе, пока песчаная буря не усилилась.
Он едва не последовал совету своего левого полушария и… снова взглянул на Щелкуна в витрине. Тот стоял там на больших оранжевых карикатурных ногах. И в белых гетрах! Ну, такого просто нельзя упустить. Он понравится Джеку, сказало Хогэну его правое полушарие. Говоря по правде, Билл, дружище, если окажется, что Джеку он пришелся не по вкусу, ты заберешь его себе. Когда-нибудь ты, может, и увидишь комплект Щелкунов Джамбо, все бывает в жизни, но чтобы они ходили на больших оранжевых ногах? Ха-ха! Сомневаюсь.
На этот раз он прислушался к совету правого полушария… и в результате последовало все остальное.
***
Юноша с пучком волос на затылке все еще копался в карманах. Судя по мрачному выражению его лица, надежды отыскать монету улетучивались. Хогэн не был курильщиком – его отец, выкуривавший две пачки в день, умер от рака легких, – а тут была перспектива стоять перед прилавком еще час.
– Эй, парень, лови!
Юноша посмотрел на него, и Хогэн кинул ему четвертак.
– Спасибо, приятель!
– Не стоит.
Юноша закончил торговую сделку с массивной миссис Скутер, сунул сигареты в один карман, а оставшиеся пятнадцать центов – в другой. Ему даже в голову не пришло вернуть сдачу Хогэну, да тот и не ожидал подобного. За последнее время появились легионы юношей и девушек вроде вот этого – они заполнили все шоссе от побережья до побережья, катятся по асфальту, как перекати-поле. Может быть, они всегда были здесь, но Хогэну нынешнее поколение казалось отталкивающим и даже пугающим, словно те гремучие змеи, которых Скутер устраивал сейчас в задней комнате.
Змеи в маленьких придорожных зверинцах, подобных этому, неопасны: их яд отцеживают дважды в неделю и продают в больницы, в которых он используется для приготовления лекарств. На это можно рассчитывать с такой же уверенностью, как и на то, что пьяницы по вторникам и четвергам будут выстраиваться в очередь у местного приемного пункта Красного Креста, чтобы сдать кровь. Но, несмотря на отсутствие яда, змея может крайне болезненно укусить вас, если вы подойдете слишком близко, чем разозлите ее. В этом, подумал Хогэн, есть нечто общее между змеями и современным поколением странствующей молодежи.
Миссис Скутер переместилась к нему вдоль прилавка, слова на ее майке по мере передвижения подпрыгивали вверх и вниз и из стороны в сторону.
– Что вы хотите? – спросила она все еще резким голосом.
Вообще-то Запад славится добротой и гостеприимством, но за двадцать лет работы, пока Хогэн продавал здесь оборудование, ему начало казаться, что это зачастую незаслуженно преувеличено. Женщина за прилавком, двигаясь к нему, несла с собой имидж торговки из Бруклина, которую за последние две недели сумели трижды ограбить. По мнению Хогэна, такой тип становился не менее распространенным на Новом Западе, чем странствующая молодежь. Печально, но это так.
– Сколько стоит вот этот? – спросил Хогэн, указывая через грязное стекло витрины на надпись рядом с зубами: «ЩЕЛКУН ДЖАМБО – ОН УМЕЕТ ХОДИТЬ!» В витрине было полно разных забавных игрушек: перечный чуингам, чихательная пудра доктора Уакки, взрывающиеся сигареты (СМЕШНО ДО СМЕРТИ! – так значилось на табличке. Особенно когда выбивает зубы, мысленно добавил Хогэн), рентгеновские очки, пластиковая блевотина (совсем как настоящая!) и тому подобное.
– Не знаю, – покачала головой миссис Скутер. – Интересно, куда делась коробка от него?
Щелкун был единственным предметом в витрине, который оказался без коробки. Но это, несомненно, Джамбо, подумал Хогэн. Более того, супер-Джамбо, в пять раз больше тех заводных зубов, которые так забавляли его, когда он был мальчишкой и рос в Мэне. Стоит убрать у этих зубов смешные ноги, и они станут походить на зубы какого-нибудь поверженного библейского гиганта. Из одной десны торчал ключ, чтобы заводить механизм. Обе челюсти сжимало вместе толстое резиновое кольцо.
Миссис Скутер сдула со Щелкуна пыль, затем перевернула его и посмотрела на подошвы оранжевых ног в поисках наклейки с ценой. Наклейки не было…
– Не знаю, – сказала она, с подозрением глянув на Хогэна, словно отклеить ее мог он сам. – Только Скутер покупает такое дерьмо. Эти зубы лежат здесь с той поры, как Ной сошел на берег. Придется спросить Скутера.
Хогэну внезапно надоели и женщина, и придорожный магазин-зверинец. Да, это был великолепный Щелкун, и он, несомненно, понравился бы Джеку, но Хогэн дал слово быть дома не позже восьми вечера.
– Ладно, – обойдусь, – сказал он. – Это был всего лишь…
– Щелкун должен был продаваться за пятнадцать девяносто пять, можете на меня положиться, – раздался позади него голос Скутера. – Он ведь не из пластика – у него металлические зубы, покрытые белой эмалью.
Они могли бы чертовски сильно вас укусить… если бы действовали… но она, – он кивнул в сторону жены, – года два или три назад уронила их на пол, когда вытирала пыль с витрины, и теперь они сломаны.
– Жаль, – разочарованно произнес Хогэн. – Очень жаль. Знаете, мне никогда не встречались такие большие, да еще и с ногами.
– Теперь их очень много, – ответил Скутер. – Их продают и в Лас-Вегасе, и в Драй-Спрингс. Но я тоже никогда не видел таких больших. Было чертовски смешно смотреть на них, когда он ходил по полу, щелкая клыками, как крокодил. Жаль, что моя старушка уронила его.
Скутер взглянул на нее, но она смотрела на летящий мимо окон песок. На ее лице было выражение, непонятное Хогэну – то ли это печаль, то ли отвращение, или то и другое вместе?
Скутер снова повернулся к Хогэну.
– Если хотите, можете забирать его за три пятьдесят. Мы все равно распродаем все эти игрушки. Освобождаем место для видеокассет, которые будем давать напрокат. – Он закрыл дверь, что вела в складские помещения. Платок, которым были стянуты его волосы, сполз на пыльную рубаху. Он выглядел измученным и слишком худым. Хогэн заметил, что под загаром скрываются признаки тяжелой болезни.
– Ты не посмеешь сделать этого, Скутер… – бросила крупная женщина и резко повернулась к нему.
– Замолчи! – оборвал ее Скутер. – У меня зубы болят от твоего нытья.
– Я ведь сказала тебе привести волка…
