Картина, нарисованная мною, так и лежала в ящике стола, подальше от Эдриана, чтобы он не заметил мой повышенный интерес к изображению. Всё чаще я возвращалась к ней, рассматривая в деталях, добавляя последние мазки.
"Девочка и маки" висела на втором этаже, вот только отец убрал ее после смерти бабушки. Его мать завещала мне дом, не для того ли, чтобы я в свое время узнала правду? Она только и хотела передать мне свой опыт. Я не думала, что отец мог полностью отрезать все пути к моему прошлому. Значило ли это, что разгадка кроется в нашем летнем домике, где маленькая девочка, пробираясь сквозь темноту прижимала к сердцу маленький ключик? Может, именно отец и бабушка спорили в гостиной. Только их слова никак не хотели всплывать в моей памяти.
Что-то внутри думало и говорило за меня. Не было сомнений, только холодная уверенность, что я должна быть там, увидеть всё своими глазами. Как неведомый зов, лишающий воли.
Терпение никогда не было моей отличительной чертой, и с каждым днем этот маленький ключик просто прожигал мою ладонь, требуя действовать.
— Я хотела сегодня заехать в наш летний домик, кое-что забрать, — мой голос звучал безразлично, но Эдриан всё равно удивился.
— Это столь необходимо? — он застегивал ворот черной рубашки и был всё еще растрепанным после сна.
— Скоро выпускной, мне нужно забрать украшения. Я думала, что пропущу его, и поэтому оставила их там, а сейчас они мне необходимы.
— Я пошлю кого-нибудь за ними.
— Они не найдут, — тут же ответила я, собираясь выиграть этот спор.
— Тео, ну ты же понимаешь насколько это всё опасно. Я отпустил тебя в кафе с подругой, а в конечном итоге отлавливал охотников. Они постоянно вьются вокруг тебя, а с учетом последних событий, отпускать тебя так далеко даже со стражами весьма опасно.
— Эдриан, — простонала я. — Запереть меня дома — не выход.
— А, по-моему, вполне неплохой вариант, — отрезал вампир.
— Предлагаю сделку — ты отпускаешь меня сегодня, и я никуда не рвусь завтра.
— Не вижу для себя особой выгоды, — ответил он, натягивая темно-синий пиджак.
— Не заставляй меня прибегать к крайним мерам.
Парень остановился и удивленно вскинул бровь, ожидая продолжения.
— Будешь спать один. И когда я употребляю слово "спать", я имею в виду именно то, о чем ты сейчас подумал, а не банальное предание сну. Готов провести некоторое время на кушетке?
Он казалось, задумался, устремив взгляд в потолок, явно просчитывая все за и против.
— Сколько? — наконец спросил парень.
Я рассмеялось ему в лицо.
— Вечность! Честно говоря, не знаю, сколько в ней дней, но тебе виднее.
— Это жестоко, — улыбнулся он. — Я даже скажу больше — бесчеловечно!
— Уж кто бы говорил, — фыркнула я и с интересом стала ожидать его решения.
— Ладно, но я удвою стражу, и ты будешь отзваниваться мне каждые пять минут.
— Каждые десять минут, — решила я поторговаться.
— Восемь, и это мое окончательное решение.
— Идет, — подскочив, я поцеловала его в щеку и начала собираться.
В груди засела непонятная тревога, но я старалась не задумываться об этом. Наверное, мне стоило волноваться, но что могло случиться? Что такого страшного я могла обнаружить в совершенно пустом доме? Ужасное завещание бабушки — вязаный свитер с вышитым плюшевым медведем? Да и кто сказал, что я вообще что-нибудь найду? Сны вряд ли обеспечивали стопроцентной информацией. И я не могла объяснить, почему была почти уверенна, что эта странная картина что-то скрывает.
Я совсем не чувствовала себя предательницей. Разве им может быть человек пытающийся разобраться в собственном прошлом. Я очень сомневалась, что что-то может изменить мое отношение в Эдриану или его семье, но назойливый огонек в груди требовал правды.
— Я всё узнаю и успокоюсь, — без конца приходилось повторять мне себя под нос, чтобы не бросить эту затею. — Больше ничего не будет связывать меня с охотниками.
Насколько всё ужасно не казалось со стороны, но меня оправдывала дань памяти бабушке, которой я почти не помнила. Оставалось лишь надеяться, что это не очередная уловка охотников, которая вновь могла поставить меня на грань жизни и смерти.
Количество стражей увеличилось в геометрической прогрессии. Со мной в машине находились только двое, но следом шла целая колонна из черных тонированных автомобилей.
С последнего визита летний домик ни как не изменился, но я стала смотреть на него совсем иначе. Пристанище для охотников, пыточная для вампиров. Удивительно, что после такого детства я еще выросла нормальным человеком, или почти нормальным.
Стражи рассредоточились по периметру, скрывшись в тени деревьев, тем не менее, я знала, что они рядом.
Дом встретил меня тишиной. Скрип половиц под ногами казался даже зловещим. Утреннее солнце едва пробивалось на первый этаж из-за распустившихся деревьев, огородивших домик плотной стеной.
Первым делом мне пришлось позвонить Эдриану, как часть выполнения нашей сделки. В его голосе всё еще чувствовалось недовольство из-за моей настырности, но он волновался за меня, забывая, что должен, по крайней мере, злиться, что я поступила по-своему, а не послушалась его.
Отключившись и спрятав телефон в карман, я осторожно прошлась по дому. Кое-где уже успела осесть пыль, как напоминание, что дом не может существовать без людей.
Я встала в центре и гостиной и закрыла глаза, вспоминая свои сны. Моя комната всегда располагалась наверху. Сначала стены покрывали розовые плюшевые мишки, и только после смерти бабушки, когда отец сделал капитальный ремонт, их заменили простые лиловые обои.
Инстинктивно я направилась в сторону подвала. Ничто не напоминало о прошлом этого этажа. Лишь ступив вниз, мне вновь вспомнился сон — крики, шорохи, кровь из-под двери. Как можно было жить бок о бок с этим? Как мог отец, зная обо всем, пригласить сюда Ньюбелзов? Полное безумие.
Мне казалось, что стены буквально пропитались ужасом, болью, животным страхом. Разве Эдриан мог этого не заметить? Кто бы мог подумать, что всего через пару лет эта пыточная превратиться в уютный уголок для гостей-вампиров с удобной мебелью и дорогой отделкой.
Больше не в силах оставаться здесь, я поднялась обратно в гостиную. Возле окна мелькнула тень — стражи были на посту. До следующего звонка Эдриана, мне нужно было найти то, что откроет злополучный ключ.
— Сначала — картина, — тихо произнесла я, собираясь с мыслями.
Отец наверняка спрятал все бабушкины вещи на чердаке. Вот только он всё время был заперт. Я бы расстроилась, если бы не имела третий разряд по взлому замков подручными средствами. Следовало сказать спасибо моей забывчивости и вечно исчезающим без вести ключам. Аллилуйя.
