- И что это было, моя дорогая? Демонстрация глупости?
Я молчала. Ледяная ванна привела меня в чувство. Одурманивающее действие алкоголя, почти заглушившее отвращение и страх перед тем, что должно сейчас произойти, ушло. Больше меня не защищало ничего. Доминик вдруг широко улыбнулся и опустился рядом на диван.
- Хотя попытаться привить тебе хорошие манеры можно и в другой раз. На эту ночь, если мне не изменяет память, у нас запланировано нечто более привлекательное.
Я вдруг поняла, что бившая меня дрожь уже не имела ничего общего с холодом. Глаза Доминика светились торжеством, когда он медленно наклонился ко мне, и я, стиснув зубы, чтобы они не стучали, невероятным усилием заставила себя не шевелиться. Руками я судорожно сжимала края пледа, закрывавшего шею. Доминик разжал мои пальцы, и плед соскользнул на диван. Я была на грани истерики. От одной мысли, что этот кривящийся в насмешке рот сейчас приникнет к моему горлу, хотелось кричать. Но Доминику происходящее явно доставляло удовольствие. Дёрнув меня к себе, он прижался холодными губами к моей шее. Я закрыла глаза в ожидании короткой резкой боли, но её не последовало. Губы Доминика скользили по коже, словно выбирая подходящее место для укуса: прильнули к основанию шеи возле ключицы, потом к месту, где пульсировала артерия, потом к подбородку… Я в замешательстве распахнула глаза и тут же шарахнулась в сторону – лицо Доминика было очень близко к моему… Он рассмеялся тихим злорадным смехом и, опять притянув к себе, потёрся щекой о мою шею. Утихшая было дрожь начала колотить меня с новой силой, и я прошипела:
- Чего ты ждёшь?.. Делай, что собирался!..
Доминик снова рассмеялся и шутливо лизнул меня в шею.
- Любовь моя… Я мог бы изводить тебя часами…
- Ты хотел моей крови! Можешь высосать её всю, только прекрати это!..
В глазах Доминика вспыхнул злой огонёк. Обхватив ладонями мою голову, он грубо запрокинул её назад и с силой впился зубами в шею. Я издала короткий сдавленный звук, и прикусила губу, досадуя, что допустила подобную слабость. Хотя вряд ли Доминик обратил на это внимание. Вцепившись в мои плечи, он высасывал из меня кровь, и этот раз сильно отличался от предыдущего. Я почти не ощущала боли, но разлившаяся по телу слабость очень скоро стала неодолимой. Границы между реальностью и небытием становились всё тоньше, до слуха донёсся знакомый шёпот множества голосов… Растерянно моргая, я снова смотрела на странных полупрозрачных существ, заполонивших пространство. Но у одного из них было лицо сестры Франчески… Я судорожно дёрнулась в руках Доминика, он сильнее прижал меня к себе. И сестра Франческа появилась вновь… Её губы шевельнулись, и я различила слово "bambina". Она шептала что-то ещё, и её шёпот сливался с хором других голосов. Моё сознание отключалось. Тени растворялись в обступившей меня темноте… Я видела только призрачное лицо сестры Франчески и её быстро шевелящиеся губы… И вдруг её настойчивый шёпот начал складываться в слова:
- Он не труп и не жилец, мёртвый дух, живой мертвец…
А потом я всё-таки отключилась. Это было пограничное состояние между сознанием и беспамятством. Вокруг царил серый полумрак, наполненный множеством голосов, наперебой бормотавших какую-то бессмыслицу:
Он не труп и не жилец: мёртвый дух, живой мертвец.
Сердца стук замолк навек, он уже не человек.
Вечным сумраком объят. Рай закрыт ему и ад…[2]
Снова передо мной возник призрак сестры Франчески, я услышала тихое "bambina", и меня пронзило чувство нестерпимой тоски. Но внезапно лицо монахини задвигалось, точно латексная маска, быстро изменяясь и принимая черты Винсента, неестественно бледного, с глазами, застывшими как у мёртвого… При виде его что-то внутри меня оборвалось. Я дико закричала, и мой вопль подхватили сотни голосов…
Я очнулась на кровати, тяжело дыша, надо мной раскинулся знакомый атласный балдахин… Сообразив, что нахожусь в подвале, приподнялась на подушках и вскрикнула от неожиданности – в старинном кресле у стены сидел Доминик и наблюдал за мной из-под полуопущенных ресниц. В первый момент мне показалось, в желтоватых глазах промелькнуло облегчение, но последовавшие слова тут же убедили, что я ошиблась:
- По-моему, я слишком дёшево уступил жизнь твоего приятеля. То, что ты можешь за неё дать, не составляет и половины удовольствия, которое я бы получил, свернув ему шею.
Я попыталась встать, но приступ головокружения заставил отказаться от этой затеи. Схватившись рукой за лоб, я пробормотала:
- По-моему, внакладе ты всё же не остался.
- Я был вынужден остановиться, не успев толком начать. Твоя слабость могла бы вызвать жалость, если бы не была такой досадной.
- Никто не заставлял тебя останавливаться,- огрызнулась я.- И кто бы говорил о слабости. Не мне понадобилось беззащитное человеческое существо, чтобы отомстить за собственное бессилие.
В глазах Доминика полыхнуло пламя. Мгновенно оказавшись на кровати, он провёл пальцами по моей шее и резко надавил на место укуса. Я пискнула от боли, по шее побежала струйка крови.
- Приятное чувство – безнаказанность,- зло ухмыльнулся Доминик.- Особенно, если можешь на неё рассчитывать. Научись различать допустимую грань и не переступай её без особой необходимости, моя дорогая.
Прижав ладонь к шее, я слабо покачала головой.
- На самом деле мне жаль, что ты смог остановиться…
- А мне было жаль останавливаться, мой ангел. Но, поверь, я жалел бы ещё больше, если б не остановился.
И прежде, чем я успела осмыслить его слова, Доминик исчез. Ужасная долгая ночь закончилась…
Я снова попыталась встать, и мне это даже удалось. Доковыляв до соседней комнаты, обнаружила на столе еду, но ведущая из подвала дверь была заперта. Прошипев в адрес Доминика с полдюжины ругательств, я упала за стол и усилием воли заставила себя что-то съесть, потом, шатаясь, вернулась к кровати и уснула, едва коснулась головой подушки.
Когда я очнулась, закат ещё, видимо, не наступил, потому что Доминика не было. Гадая, который час, я вышла в комнату с накрытым столом. Моя сумка с мобильным телефоном осталась наверху, наручные часы остановились после вынужденного купания, но чутьё подсказывало, что закат близок. Однако я успела поесть, послоняться по комнате, заглянуть в шкаф, а Доминик всё не появлялся. Теперь я была уверена, что закат наступил, и отсутствие Доминика было более чем странным. От нечего делать я выбрала из стопки книг, сложенных в углу спальни, одну – с красочными иллюстрациями и завалилась с ней на кровать. Вскоре я задремала, окончательно потеряв счёт времени. Меня разбудило прохладное дуновение, легко скользнувшее по лицу. Поморщившись, я приоткрыла глаза и проснулась окончательно. Возле кровати стоял Арент.
- Арент… Ты… здесь?..
- Почему бы мне не быть здесь? В конце концов разве не этого хотел Доминик?
- О чём ты?- растерялась я.- Зачем ему?..
- Не будем об этом.
Арент коснулся холодными губами моих губ и прошептал:
- Я рад тебя видеть.
Но не успел шёпот смолкнуть, как в проёме между спальней и основной комнатой возникла фигура Доминика. Довольно ухмыльнувшись, он процитировал:
- "То он, клянусь! Узнал я это по коже мертвенного цвета его чела!"[3]
- Не делай вид, что удивлён.
- Разумеется, нет. Предсказуемость свойственна тебе в гораздо большей степени, чем ты полагаешь.
Губы Арента сложились в презрительную улыбку, и, не проронив больше ни слова, он исчез. Лицо Доминика исказила гримаса досады.
- Проклятый ублюдок! Так и знал, что он что-то задумал!
- И запер меня в подвале, чтобы это выяснить?- усмехнулась я.
Доминик смерил меня ледяным взглядом.
- Тебе это кажется забавным? Ты и представить себе не можешь, что значит быть собственностью Арента, моя дорогая. Поэтому это и в твоих интересах, чтобы его планы пошли прахом.
- Хочешь сказать, твоей собственностью быть лучше?
- Это я ещё не решил.
