ОСОБОМУ РАЗРЕШЕНИЮ». Глядя на кривые буквы, она только фыркнула – едва ли в здешних мирных краях такие «пугалки» можно воспринимать всерьез. Она слышала, где-то есть такие землевладельцы, что горазды перекрывать хоть бы и на единственный день в году доступ к своей земле, как бы заявляя о своем неприятии права участия частного [44] – вот только на том небольшом расстоянии, какое оставлял обозримым туман, дорога продолжалась без каких-либо изменений, будто по ней все ходили без опаски. Поэтому, пожав плечами, Кларинда смело двинулась дальше.
И все-таки запрет сказался на ней – в какой-то момент она поняла, что ступает гораздо неспешнее и осмотрительнее, чем прежде. Дорога, как она заметила, плавно, но неуклонно забирала в гору – сужаясь, вдобавок, по мере того, как обрамляющие ее живые изгороди становились выше. Кларинда встала и посмотрела на часы; несмотря на приглушающий все звуки туман, она могла слышать их тиканье с предельной ясностью – до того всеохватная тишина царила на окружавших дорогу потаенных пастбищах. Покинув дом Карстерсов где-то незадолго до трех часов, она и не заметила, как настала почти половина четвертого. До наступления сумерек – час, если не меньше; но обратный путь был направлен под уклон, и на нем ее не ждало ни развилок, ни сбивающих с толку поворотов. Помимо того, Кларинде в принципе нравились прогулки по темноте. Ни ее разум, ни желудок не были расположены к уютному чаепитию с пышками в кругу семьи Карстерс или к пристрастному допросу, которому ее, вне всяких сомнений, подвергнет Дадли, узнав об отлучке; его пытливости сама Екатерина Александрийская предпочла бы пытку колесами [45]. И она продолжила свою прогулку.
Подъем становился все круче, и деревья мало-помалу редели, больше не выныривая из тумана в самый неожиданный момент. Высокая живая изгородь совершенно исчезла, но тропа оставалась различимой – хотя ее старые камни все больше и больше погружались в суглинок и размокшую землю, чавкавшую под ногами. Деревья превратились в приглушенные и одинаковые фигуры, проносившиеся быстро и монотонно, и появлялось ощущение, что они почти движутся – как в раннем кинематографе.
Между деревьями вдруг появился маленький зверек, пронзив завесу мглы. Он пересек дорогу в трех-четырех метрах от Кларинды и почти сразу исчез. Не перешел, не перебежал – скорее перескочил, двигаясь неловко, боком; не без шума – но туман лишил звуки силы, послав лишь подобие приглушенного вздоха сквозь заросли. Кларинда так и не поняла, что это за животное. Наверное, просто бродячая собака с занозой в лапе. Она не стала сбавлять шаг и раздумывать над увиденным.
Как это случалось несколько раз раньше, туман расступился неожиданно, обнажая более-менее просторный участок земли. Оказалось, Кларинда обманулась, думая, что лес кругом поредел, – ее взгляду предстало сразу много деревьев, самая настоящая буковая роща. Затем, на участках голой земли, которые даже в густом лесу непреложно окружают буки, она увидела остальных животных. Это были свиньи.
Все они, казалось, были полностью поглощены розыском неведомых деликатесов в почве. Они не хрюкали и не ворчали – только и слышно было, что шелест сухих листьев под их рылами. Свиньи выстроились по обе стороны тропы, и Кларинда немного помедлила, прежде чем двинуться мимо них.
Животные едва ли уделили ей внимание – возможно, она не показалась им страшной, так как человек появился в этих краях впервые. Туман, который на данный момент походил на полог, продвигался вместе с ней к лесистым высотам. Из полумрака метрах в тридцати впереди, справа от Кларинды, внезапно послышался крик; короткий, но такой пронзительный, что в ухе у нее кольнуло. Все свиньи подняли головы, на секунду застыли на месте, затем быстро сбились в стадо и двинулись в ту сторону, откуда донесся новый звук. Пара поросят, совсем маленьких – скорее всего, кого-то из них Кларинда и застала на тропе, – обежала ее по дуге, торопясь присоединиться к сородичам. Постояв какое-то время за завесой тумана, стадо внезапно понеслось обратно той же дорогой; перебежав тропу, животные скрылись в чаще слева. Свиньи пробежали не более чем в пяти-шести футах от Кларинды, и она успела заметить, что в самой середине их толчеи находилось существо, сильно превосходившее по размеру остальных, – заросший щетиной длиннорылый кабан с белыми крупными клыками, загнутыми к самым глазам. Кларинда заподозрила, что именно этот зверь и издал странный крик; и, поскольку никогда раньше не сталкивалась с диким кабаном, немного оторопела.
Вскоре, когда стадо скрылось, лес снова затих, будто ничего в нем и не происходило. Туман снова сгущался, сдуваемый на тропу ветром гораздо более сильным и холодным, чем тот, что гулял по деревне, когда Кларинда отправилась в путь. Подъем становился все круче и круче, и физическая нагрузка не давала путнице почувствовать холод. Сумерки скрыли от нее две фигуры посреди тропы – только очутившись у них под самым носом, Кларинда поняла, что не одна.
Это были дети. По их виду можно было решить, что они уже давно стоят здесь – просто стоят, не делая ни шага вперед или назад, и ждут, что кто-то их найдет. Они были одинаково одеты – в светло-зеленые плащи с белой узорчатой подкладкой и капюшонами. Один из детей натянул его на самые глаза, другой стоял с непокрытой головой – ветер трепал вьющиеся волосы, шелковистые и белобрысые, совсем как у Кларинды в детстве. На бледном личике сияли яркие, широко расставленные голубые глаза; лицо первого пребывало в тени капюшона, и Кларинда только и могла видеть, что подбородок и длинную линию губ. Такие же губы были и у второго ребенка – и путница, как ни приглядывалась, не могла определить их пол.
– Прошу прощения, – очень вежливо обратилось к ней дитя с непокрытой головой.
Кларинда остановилась, теперь уверенная, что это была маленькая девочка с хорошо поставленной речью.
– Вам не попадались на глаза свиньи? – спросила девчушка с очаровательной улыбкой; спросила так, будто незнакомка должна была разделять ее интерес к этим животным и сразу понять, о каких именно свиньях речь.
– Да, – ответила Кларинда. – Вы их пасете?
– Как давно? – спросила девочка, по-детски игнорируя второстепенные вопросы.
– Минут пять тому назад. – Кларинда посмотрела на часы. Без четверти четыре. Время возвращаться. – Боюсь, я их спугнула.
– Глупые старые хрюшки, – бросило дитя небрежно. У Кларинды абсурдным образом отлегло от сердца – она будто ожидала, что ее станут отчитывать. – И куда они побежали? Вон туда или сюда? – Девочка указала сперва на вершину холма, потом – на подножие. Ей, должно быть, было не больше восьми
