– Возможно.
Будьте к ней добры.
– Как самонадеянно с вашей стороны меня поучать! Что вы о ней знаете?
Я знаю, как изъязвлена ее душа. Изранена даже сильнее, чем ваша, Гюго. Даже сильнее, чем ваша.
Произнеся это, он развернулся и отправился прочь, в сторону скал.
– Там нет прохода! – крикнул я ему вслед. – Надо свернуть.
Но он продолжал идти. Прямо на скалы, как будто намереваясь пройти их насквозь. Я смотрел и ждал, но он не вернулся.
– К кому вы обращаетесь?
Я развернулся. Ты оказалась за моей спиной. Но твоего приближения я не услышал.
– Тот юноша. Разве ты не видела его?
– Юноша?
– Ну да. В течение получаса я с ним беседовал. Мы вместе шли вдоль берега.
– Мсье Гюго, я наблюдаю за вами по меньшей мере уже пять минут. С вами никого не было.
– Должно быть, это игра света и теней, и ты просто не увидела моего собеседника, – произнес я, вздрогнув от выбранного слова. – Разговор состоялся неприятный, но это всего лишь разговор.
– Посмотрите же.
Ты указала на песок. В той стороне, откуда я пришел.
– Посмотрите. Здесь отпечатки только ваших ног. С вами никого не было. Никого.
Ближе к полудню Тео заехал за ней. В автомобиле он сразу развернул карту острова, карандашом поделенную на квадраты.
– За последние несколько недель я все здесь облазил. Скалы, территорию вокруг них – все, что помогло бы вычислить Логово Люцифера. Без толку. Я не думал, конечно, что есть конкретное место в точности с таким названием. Скорее, здесь подсказка, поэтический образ. Может, форма береговой линии – или пещера странной конфигурации… Ничегошеньки.
– А карты того периода, когда здесь жил Гюго, ты смотрел?
– Знаешь, не пришло в голову.
– Может, здесь и вправду было место с таким названием, а потом название поменялось… На острове есть библиотека, где хранятся старинные карты?
Тео уверенно вел машину.
– Обойдемся без библиотеки. Лет за десять перед Второй мировой войной коллекция моего деда перестала быть милым хобби и превратилась в дополнительный бизнес. Он приобрел помещение с противопожарной сигнализацией, отремонтировал и открыл там магазин. Занимался банковскими делами с братом, а картинной галереей – с женой.
Дорога свернула к скалам.
– Не знаю, насколько хорошо ты знакома с историей острова Джерси. Во время войны остров оккупировали немецкие войска. Местным жилось тяжело, но они старались спасти от нацистов живущих на острове евреев. Мой дед тоже помогал, на свой лад. Объявил, что готов брать на хранение предметы искусства, и прятал их от оккупантов.
– Как ему удалось?
– Скоро увидишь.
Дорога оборвалась. Перед ними простиралось море. Справа от скопления скал, возвышаясь над ними, сама похожая на скалу, стояла башня. Если бы не прорезанные в толще ее стен окна, сходство было бы полное.
Сбоку от входной двери висела табличка из позеленевшей меди: «Галерея Гаспар».
Тео открыл дверь. В прихожей не было экспонатов, только вычурный стол с прозрачной столешницей и алюминиевый стул. Справа находилась лестница, ведущая наверх, слева – вниз. На втором этаже висели картины, броскостью красок притягивая взгляд. Внизу – что-то в рамах и под стеклом. Пахло, как обычно пахнет в картинных галереях: реставрационными работами, багетом, опилками, масляными красками, лаком, олифой и смолой. И древесным запахом старой бумаги.
Забытые сокровища ждали, когда за ними придут.
– Живопись и скульптура наверху. Внизу – наша коллекция печатной продукции: плакаты и карты. Так сказать, помощь евреям.
– Не поняла.
– Дед брал картину, вынимал из рамы, сверху накладывал карту, вставлял в новую рамку и вешал вон там, внизу. И в «Лесных ручьях». Еще несколько штук висели в банке. Старые карты острова были никому не интересны.
Жас прошлась по всем трем залам нижней экспозиции, рассматривая экспонаты.
– А сейчас? Под картами что-то есть?
– Нет. Когда война закончилась, дед перенес картины отсюда в хранилище банка, рассчитывая вернуть владельцам… – Тео остановился перед шкафом с картотекой. – Карты за какой период нам нужны?
– Письмо датировано тысяча восемьсот пятьдесят пятым годом. Тогда, скажем, период с пятидесятого по шестидесятый.
Тео присел, открыл один из ящичков и извлек шесть карт. Разложил на длинном дубовом столе. Печатными оказались только две из них; остальные были вычерчены и раскрашены вручную.
– Твой дедушка вернул все сохраненное?
Тео покачал головой.
– Примерно половину. К окончанию войны на острове уже многих не осталось. Переехали, не дожили. Погибли во время Холокоста. Записи о хозяевах не сохранились. Ведь требовались неопровержимые доказательства права владения. Собственно, так я и познакомился со своей женой. Она занималась реставрацией картин и приехала на остров по поручению клиента, потом осталась поработать, а потом…
Он резко оборвал себя, склонился над картами и принялся рассматривать их с подчеркнутым вниманием. То ли нашел что-то интересное, то ли прятал глаза.
– Тяжело? – спросила она.
Тео кивнул и все-таки посмотрел на нее. В глазах плескалась боль. Он почти не упоминал о жене. И если б Малахай не рассказал ей о несчастном случае, Жас не знала бы, что и думать.
– Спасибо, что приехала.
Чем бы ни закончились ее поиски наследия друидов, Жас была рада, что решилась на эту поездку. Это правильно: оказаться здесь рядом с Тео, с человеком, точно так же заблудившимся в своей жизни, как и она в своей. Странная связь, соединявшая их много лет назад, когда он был угрюмым подростком, никуда не делась. Она не очень понимала, что собой представлял теперешний Тео, но когда-то они начали помогать друг другу. Может быть, сейчас, вместе, они справятся и завершат работу.
– Ладно, давай взглянем, – сказала она. – Если на старых картах имеется такое название, надо будет просто наложить поверх новую карту.
Несколько минут они сосредоточенно искали.
– Вот, например. «Чертова Дыра», – прочитала Жас. – Это что такое?
– След от метеорита. Раньше назывался Спиральной пещерой. Тридцать метров в ширину и шестьдесят в глубину. В тысяча восемьсот пятьдесят первом году здесь потерпело крушение судно. К берегу прибило носовую фигуру. Ее вырезал местный скульптор, в образе дьявола, отсюда такое название. Это первое, что пришло мне в голову после прочтения письма. Но как ни печально, там Гюго ничего не мог спрятать. Надо карабкаться на скалы, очень трудный путь. Не забывай, Гюго к тому времени было за пятьдесят.
