– Ну ты следи, малой, за базаром. Чтобы я тебя правильно понимал.
Я промолчал, и в салоне воцарилась тишина. Впрочем, вскоре водила заговорил вновь:
– Сколько филок срубил?
– Чего срубил?
– Ты, пацан, совсем дупля не вяжешь. Сколько бабла в сумке?
Что такое «бабло», я уже знал.
– Все что было, все отдал.
– Малой, будешь матушке своей пиздеть. А я тебя или мусорам сдам, или сам захуячу тут в лесу. Сколько бабла в сумке?
– Сейчас посмотрю. Я стал рыться в сумке, делая вид, что ищу деньги, хотя точно знал, что оставалось чуть более шести сотен гривен. Особых навыков разговаривать с бандитами у меня не было, но, по крайней мере, я был уверен, что если даже я ему отдам все деньги, до Столицы он меня вряд ли довезет. Я искал хоть что-то, газовый баллончик, перочинный нож, но ничего такого в сумке не было. Я заметил, что машина сбавляет ход.
– Мы останавливаемся?
– Да, пацан, поссать надо.
Неожиданно для самого себя я выхватил из сумочки Алисы карандаш для век и приставил его к шее водителя, а второй рукой схватил его за сноп волос:
– Поссать, говоришь, хочешь? Если машина сейчас остановится, будешь через шею ссать. Ты мне веришь?
Водила молчал, хотя машина перестала сбавлять скорость. Тогда я нажал карандашом на шею еще сильнее и увидел в зеркале обзора, как у таксиста скривилась от боли физиономия.
– Ты чего, малой? Я действительно ссать хочу. Не нервничай, малыш.
– Ты, сука, слышал, что я тебя спросил?!
Еще немного, и я бы ему точно проткнул тупым карандашом шею.
– Понял-понял, малой.
– Я рад, что ты меня правильно понял. Теперь набрал скорость и едешь на Столицу. Через пятнадцать минут мы уже должны в нее въезжать.
– Малой, не нервничай так. За пятнадцать минут мы никак не успеем. Убери заточку от шеи, нахрен нам двоим проблемы.
– Рот закрой и смотри на дорогу.
Теперь нужно было подумать, что делать дальше. То, что этот урод думает, будто в руке я держу заточку, а не карандаш для век, конечно, замечательно. Только карандаш от этого заточкой все равно не становится. Въехать в Столицу с этим выродком тоже опасно, эта мразь может перед любым патрулем специально нарушить правила, и тогда мне долго придется объяснять, откуда у меня женская сумочка и при каких обстоятельствах меня с ней видел таксист. Да и водила в себе уверен и меня совершенно не боится. Тем временем мы проехали уже поселок Чабаны, через несколько километров начиналась Столица, и там же находился первый пост автоинспекции. Все, что я к этому моменту надумал, это не сбавлять скорость движения (чтобы не дать возможности таксисту напасть на меня) и не въезжать на этой машине в город (чтобы нас не остановила милиция). Проблема заключалась только в том, что первый пункт моего плана кардинально противоречил второму.
Я увидел на бардачке таксиста офицерскую линейку.
– Куришь?
– Закурить решил, малой? Нервишки шалят? Водила осторожно потянулся к нагрудному карману и достал из него пачку сигарет.
– Держи, малой, – он протянул пачку мне.
– И спички.
Водила засунул себе в рот одну сигарету и полез в бардачок за зажигалкой.
– Может, еще покурить за тебя? – Он ухмыльнулся и протянул мне зажигалку вместе с пачкой сигарет.
– И линейку.
– Может, тебе еще станцевать сидя?! Но линейку передал.
Зажигалку и сигареты я кинул на сиденье, а офицерскую линейку стал быстро ломать на маленькие кусочки левой рукой, а правой по-прежнему продолжал держать карандаш у шеи таксиста, создавая минимальную видимость угрозы для его жизни.
– Ты что там мутишь, малой?
– Рот закрой и смотри на дорогу.
Я закончил ломать линейку. – Теперь карту.
– Не понял?
– Дорожную карту подал мне быстро! И скорость не сбавляй.
Водитель подал мне карту, которая лежала рядом с ним на переднем сиденье. Я стал ее рвать – одной рукой было чертовски неудобно – и заворачивать в нее куски офицерской линейки.
– Ты что, гаденыш, с моей картой делаешь?! – водила стал поворачивать голову в мою сторону.
Нужно было действовать быстрее: моя «заточка» становилась таксисту до фонаря.
– Я тебе, сука, заплатил шестьсот шестьдесят пять гривен, купишь новую.
В голове пронеслось число 666, вместе с монетами наверняка еще гривна набиралась. Думаю, ему эти деньги счастья не принесут. Я поджег карту с линейкой, повалил молочный едкий дым. Именно такие дымовушки мы с ребятами поджигали в школьных туалетах, срывая контрольные по алгебре и физике.
– Ты что творишь?! – истошно заорал таксист.
Мы проехали белую стелу с надписью «Столица». Через несколько сот метров должен стоять патруль автоинспекции. Я бросил горящую дымовушку прямо под ноги таксисту, тот с воплями и матюками попытался затушить ее ногами, от чего дыма в салоне стало еще больше. Машина с визгом затормозила, я открыл дверцу и, схватив в руки сумочку Алисы, бросился наутек в чернеющую лесопосадку. Ни о какой погоне за мной со стороны таксиста и речи быть не могло, ублюдок был занят тушением «жигулей».
Минут через сорок я выбрался на трассу, весь помятый, грязный и мокрый. В руках у меня по-прежнему красовалась дамская сумочка, с которой я мог привлечь внимание милиции. Впрочем, и без сумочки мой внешний вид давал основания любому тупорылому менту города задержать меня «до выяснения». Тем не менее сумочку я не собирался выкидывать, – помимо памяти о той, настоящей Алисе, я рассчитывал найти здесь вещи, которые смогут помочь мне остановить Анилегну с ее колоритной компанией.
У строения с надписью «Шиномонтаж» горел свет в рядом стоящем ларьке, который, видимо, работал круглосуточно. Купив пакет (в него я тут же засунул дамскую сумочку и, таким образом, стал относительно похож на нормального прохожего), два сникерса, чипсы и пепси, я поймал такси (в этот раз уже столичное) и отправился к себе в общагу. В ней я не был всего лишь три дня, с утра четверга, но казалось, что я отсутствовал целую вечность.
Я постучал в темное окно двери, но мне никто не ответил. Было уже начало четвертого, вахтерша, понятное дело, крепко спала, и мне пришлось стучать минут пять, прежде чем я увидел, как в ее комнате зажегся свет, а затем недовольный голос проворчал: «Хто там?»
– Это я, Лесков, – за дверью вновь образовалась тишина, вахтерша с трудом соображала, какой такой Лесков, и почему он ее будит во второй половине ночи.
– А-а-а, Лесков, – послышался скрежет отпираемого засова, – проходь.
– Извините, что я вас разбудил, – с этими словами я потопал к себе на пятый этаж.
– Та ничого, я нэ спала.
Войдя тихонько в свою комнату и включив настольную лампу, я окунулся в такую знакомую мне атмосферу. В комнате так же воняло, два соседа-селюка тихонько посапывали (один из них периодически почмокивал во сне), на моей кровати был родной бардак из книг, тетрадей и одежды. Никогда еще я не чувствовал такого радостного состояния от пребывания в общаге, которую еще несколько дней назад так ненавидел. На земле есть места, где намного хуже, чем здесь. Стоит лишь недолго побывать там. И при этом вовсе не обязательно ехать в Сомали или Афганистан.
