Я медленно обрела форму, дав ему время велеть мне уйти, если он хочет остаться один. Но Лукас порылся в кармане, вытащил мою брошь и протянул ее мне. Как только я прикоснулась к гагату, мое тело сделалось плотным. Лукас прижал меня к себе изо всех сил.
— Выход есть, — выдохнул он. — Выход есть, но я никогда не смогу им воспользоваться!
Я крепче обняла его. Почему до меня сразу не дошло, насколько ужасно все это для него? Ему пообещали освобождение от существования, которое он считал страшнее тюрьмы, — и это было правдой. Все обещания миссис Бетани были правдой. Есть дверь, которая ведет наружу, но Лукас никогда не сможет из нее выйти.
Я хорошенько подумала, и во мне зашевелился страх, но я не позволила ему взять над собой верх.
Я обнимала Лукаса, а он спрятал лицо у меня на плече, и все его тело дрожало от сдерживаемых эмоций. Я молчала, пока не обрела окончательную уверенность.
И тогда я сказала:
— Мы можем это сделать.
Он отодвинулся и посмотрел мне в лицо.
— Сделать что?
— Ритуал. То, что сделала миссис Бетани. — Я собралась с силами. — Я могу вернуть тебя к жизни.
— Нет. Ты отдашь свою жизнь и исчезнешь навсегда.
— Ты предложил мне то же самое, помнишь?
— А тебе хватило мужества, чтобы умереть. — Лукас провел большими пальцами по моим щекам и взял мое лицо в свои ладони. — Я тоже на меньшее не согласен.
Я снова его обняла, и он привалился ко мне, как будто лишился сил. Миссис Бетани больше никогда не будет обладать над ним властью, но его ноша сделалась тяжелее, чем раньше. И никогда не станет легче. Ни один из нас не умрет — и не начнет жизнь заново.
Глава восемнадцатая
Позже этим же вечером в комнате для хранения документов мы рассказали обо всем остальным, так что теперь не только мы с Лукасом пребывали в шоке. Мы молча просидели около часа. Достижение миссис Бетани — возвращение вампира к жизни — противоречило всем известным нам физическим и сверхъестественным законам, однако мы видели это собственными глазами.
Балтазар повторил в восьмой раз:
— Все равно это… совершенно нереально. Невозможно, что существует способ вернуться к жизни.
— Не искушайте меня, — презрительно фыркнула Патрис, как будто это не она десять минут подряд повторяла: «О боже, о боже мой!» — Я на горьком опыте поняла: если кто-то умер, и не важно, как именно это случилось, нужно оставить все, как есть.
Она внезапно очень заинтересовалась своими кольцами, но я знала, что она вспоминает свою давно утраченную любовь, Амоса, которого вернула в виде привидения. Скрытная Патрис была не из тех, кто делится подробностями, но понятно, что результат оказался трагическим.
Вик кивнул:
— Поднимать мертвых — значит нарываться на серьезные проблемы, как в «Обезьяньей лапке» [4], это уж точно. А ты что думаешь, Ранульф?
Ранульф, до сих пор хладнокровнее всех остальных вампиров реагировавший на новость, покачал головой.
— Я прожил семнадцать лет, — сказал он. — А вампир я примерно тринадцать сотен лет. Теперь это куда ближе моей природе.
— А я бы сделал, — произнес Балтазар и виновато посмотрел мне в глаза. — Конечно, если бы при этом не пришлось убивать мыслящее существо. Будь это что-нибудь другое — я имею в виду, совершенно другое, — я бы тут же вернулся обратно.
— Зато теперь мы знаем, что она задумала, — заметил Лукас. Взгляд его был крайне сосредоточен; я сообразила, что он разрабатывает план, чтобы отвлечься от мучительных мыслей. — И еще мы знаем, что хотим прекратить это. Значит, нужно отыскать ловушки. Очистить это место и сделать его безопасным для Бьянки, не говоря уже об остальных призраках, тех, кого миссис Бетани еще не поймала.
— Хорошая идея, — сказал Балтазар. Он занял единственный настоящий стул в комнате. Вик и Патрис уселись на надувные кресла, Ранульф и Лукас устроились на старых ящиках, а я парила под потолком. — Может, сразу разделим всю территорию на участки и будем проверять их, как выпадет минутка?
Лукас покачал головой:
— Я хочу провести одну большую зачистку. Миссис Бетани, вероятно, постоянно расставляет новые ловушки, но если мы сможем хотя бы ненадолго полностью очистить это место, нам будет проще проследить, что она станет делать дальше.
— И когда, по-твоему, мы этим займемся? — спросила Патрис. — Нас обязательно кто-нибудь заметит.
Лукас начал:
— Поздно ночью, может быть…
— Стой, — перебил его Вик. — Сейчас я снова продемонстрирую свой блестящий ум. Как насчет Осеннего бала?
До самого великолепного бала академии «Вечная ночь» — вампирской версии школьного бала — оставалась всего неделя. Ранульф уже нашел себе пару, но, насколько я знала, больше никто. Прокручивая эту мысль в голове, я понимала, что она нравится мне все больше и больше.
— Все будут заняты, ученики начнут ходить по комнатам, чтобы уединиться или хлебнуть пива. Это превосходное прикрытие для того, что нам предстоит сделать.
— Никаких «мы», — отрезал Лукас. — Для тебя это слишком опасно.
Я хотела возразить, но в данном конкретном случае это нельзя было назвать гиперопекой. Посылать привидение на поиски ловушек для привидений все равно что посылать вампира инспектировать фабрику по производству кольев.
— Ну хорошо, тогда я смогу кое-что проверить, пока вы, ребята, будете заняты. Осенний бал идеально отвлекает внимание — помнишь, Балтазар, как мы с тобой в прошлом году смогли посмотреть школьные документы?
Едва слова слетели с губ, как я пожалела, что не могу затолкать их обратно: прекрасная идея — напомнить Лукасу — и Балтазару, — что в прошлом году мы с Балтазаром встречались!
В комнате повисла неловкая тишина, но Вик долго не выдержал.
— Отлично! — произнес он чересчур бодро. — Значит, мы все идем на Осенний бал. У нас с Ранульфом пары есть, а как у всех остальных?
— С каких это пор у тебя появилась девушка? — спросила я, присоединяясь к его попыткам развеселить остальных.
У Вика сделался глуповатый вид. Ранульф сказал:
— После некоторых расспросов моя девушка призналась, что у нее есть подруга, очаровательная внешне, но неудачливая в романтических делах. И тогда мы устроили так, чтобы Вик сопровождал ее на бал.
— Ты ему кого-то нашел! — воскликнула я. — Эй, у тебя получилось! — И тут же подумала, что Макси вполне может начать ревновать.
— Я собиралась уехать на выходные, — сказала Патрис, — но полагаю, что если останусь, то как раз смогу надеть свое новое платье от Шанель. Что скажешь, Балтазар? Побудем партнерами в преступлении?
Балтазар вздохнул:
— Конечно. Но я очень надеюсь, что в ближайшие годы смогу хоть раз сходить на бал с кем-нибудь, кто просто хочет пойти на свидание со мной.
— Значит, остается только Лукас, — заметил Вик, и лицо его вытянулось. — А с ним выходит незадача.
Лукас пожал плечами:
— Я буду парнем, который не идет на бал. Могу покопаться в спальнях.
— Нет, — вмешалась я, и хотя мне это очень не нравилось, я понимала, что права. — Те, кто на бал пойдет, будут пользоваться полной свободой. А иначе учителя решат, что, раз ты не в своей спальне, значит, что-то замышляешь.
— Ты хочешь, чтобы я пригласил какую-нибудь девушку на свидание? — Его изумление насмешило бы меня, не будь все так серьезно.
— Гм… нет. Но может быть, есть кто-то, кто пойдет с тобой просто по-дружески? — Я замялась, вспомнив, что у Лукаса в школе есть только одна приятельница. Может, она? — Например, Скай.
— А она поймет, что это не свидание? — спросила Патрис.
— Конечно, — ответила я, — Она как раз захочет пойти с кем-нибудь чисто по-дружески, потому что дома у нее есть парень.
— Вообще-то, уже нет, — сообщил Лукас. — Я слышал, как она сегодня рассказывала Клементине, что ее парень довольно грубо дал ей отставку. И добавила, что снова начнет с кем-нибудь встречаться «через полгода после того, как ад замерзнет», так что, я думаю, сейчас ей и вправду нужен только друг. Впрочем, проблема совсем не в этом.
