тот не выпускает их из виду, следя буквально за каждым движением, и готов в любой момент, как верный пес, вступиться за хозяйку.
Лори затянула на своей восхитительной шее длинную красную бархатную накидку и ладонью откинула назад волосы.
— По-моему, шофер начинает нервничать, — усмехнувшись, констатировала она. — Мама строго приказала ему не спускать с меня глаз, вот он теперь и буравит меня взглядом, опасаясь, как бы я случайно не исчезла.
Джини тронул Лори за руку.
— Послушайте, а он всегда такой свирепый? — закинул удочку Кейлер. — Мне кажется, что если бы я вдруг решил ущипнуть вас, к примеру, за мочку уха, — так, без всякой задней мысли, — он тут же подскочил бы и вышиб из меня дух. Я и глазом не успел бы моргнуть.
Лори рассмеялась.
— Да уж, по этой части он мастер. Мать говорила мне, что он — самый добросовестный и честный слуга из всех, которые перебывали в нашем доме. А их было немало. К тому же он просто дока по борьбе кравмага.
— Кравмага? Никогда о такой не слышал.
— Ну, это система самообороны, что-то вроде кунгфу, по-моему. Ее изобрели в Израиле. Главное в ней — полное уничтожение противника любыми средствами.
Джини удивленно поднял брови.
— Знаете, ваше заявление обескураживает откровенностью. Мы, политики, привыкли скрывать подобную информацию. По крайней мере ваша кравмага лишена лицемерия.
Они стояли на тротуаре и ждали, когда лакей выкатит из гаража машину Джини. Рядом прохаживался привратник в желтой ливрее и короткими затяжками покуривал сигарету. А вдали, в нескольких сотнях ярдов, взмывал в небо сияющий шпиль памятника Вашингтону. Сейчас, в легком вечернем тумане он походил на призрачный надгробный камень. Где-то из района М-стрит донеслась трель сирены.
— Вы не должны сердиться на Мэтью. Он ведь исполняет свой долг, — заступилась за слугу Лори.
— Мэтью? Так зовут вашего шофера?
— Да, но, понимаете, он, к сожалению, немой. Мэтью не в состоянии выговорить ни единого слова. Он когда- то состоял на французской секретной службе в Алжире, и когда Мэтью выследили, ему вырвали ногти и отрезали язык.
— Да вы шутите.
— Нисколько. Это правда.
Джини покосился на черный «кадиллак», поджидающий их у поворота. В боковое зеркальце Кейлер заметил напряженный и суровый взгляд Мэтью, и ему показалось, будто глаза слуги словно сами по себе витают в ночном тумане.
— Да, наверное, подобное испытание кого угодно превратит в угрюмого и недоверчивого человека.
Лори печально кивнула.
— Вы правы. А это ваша машина?
К подъезду подкатил белый «нью-йоркер», и привратник распахнул его дверцы. Джини сунул по доллару привратнику и лакею, подогнавшему автомобиль, а потом уселся за руль.
— Вы сами будете указывать дорогу? — осведомился он.
Лори отрицательно покачала головой.
— Нет, первым поедет Мэтью. А вы — прямо за ним, так будет проще.
— А мы не можем от него улизнуть?
— Если вы не хотите нарваться на неприятности, то лучше не стоит. Уверяю вас, Мэтью не выпустит нас из виду.
Джини только вздохнул, и машина тронулась.
— Послушайте, а вас это никогда не раздражает? Я имею в виду то, что вас держат в золотой клетке? Вы же вполне взрослая девушка.
Лори развязала накидку, и та соскользнула с ее плеч В бледном сиянии уличных фонарей Джини заметил украдкой, как блестят губы Лори, как сверкают изумруды на шее и переливается шелк на груди. В машине запах ее духов околдовал Джини окончательно, и это выглядело тем более странно, если вспомнить, что девушка разгла- вольствовала о морали, пытаясь казаться скромницей. Теперь она вдруг напомнила Джини самку во время течки, подкарауливающую самца.
— Наверное, мы кажемся вам несколько странными, — тихо произнесла Лори. — Но не забывайте о том, что мы не американцы. И Америка — не наша родина. Вот почему мы стараемся держаться вместе и помогать друг другу. И помимо всего прочего…
— Чего прочего?
Она опустила глаза.
— Ну… мы чуточку другие, если можно так выразиться. А когда ты чем-то отличаешься от остальных, следует придерживаться своего стада, а не втираться в чужое.
Джини обнаружил, что «кадиллак», мчащийся впереди, свернул налево, и послушно юркнул вслед за удаляющимися габа ритками автомобиля. Несколько капель ударили в лобовое стекло. Начинался дождь, и Джини включил дворники.
— Можно мне вас кое о чем спросить? — обратился он к девушке.
Та кивнула.
— Конечно, если ваш вопрос не слишком интимный.
— Ну, разумеется, он личного плана, но, если хотите, можете не отвечать. Однако, уверяю вас, подобный вопрос рано или поздно задает любой мужчина, стоит ему познакомиться с такой красавицей, как вы.
— Ну вот, снова вы мне льстите.
— Да нет же, черт побери. Это на самом деле так. Неужели раньше мужчины не осыпали вас комплиментами?
Лори отрицательно покачала головой.
— Ну, хорошо, — сдался Джини. — А вопрос мой таков. Есть ли у вас молодой человек, с которым вы постоянно встречаетесь? Ну, единственный в своем роде, объект, так сказать, вашей нежной привязанности? Или же вы абсолютно свободны?
— А вам какая разница? — безразлично отозвалась Лори и отвернулась.
Джини неуверенно пожал плечами.
— Ну, я не знаю. Для некоторых девушек это ведь очень важно. Если они постоянно встречаются с одним и тем же парнем, они и в мыслях не могут представить, что можно встречаться и с другими. В этом подлунном мире еще существует верность, хотя нам, возможно, трудно в это поверить.
Долгое время Лори молчала. Он снова посмотрел на нее. Девушка без тени улыбки продолжала разглядывать улицу.
Когда они миновали отель «Уотергейт», Лори тихо проронила:
— Никаких мужчин у меня нет. Ни одного.
— Ни одного? — изумился Кейлер. — Даже старичка-воздыхателя, который по пятам следует за вами, как тень, надоедая приглашениями на обеды и задаривая изумрудами?
Лори коснулась бус и возразила:
— Этого мне никто не покупал. Изумруды переходят в нашем роду по наследству. И никаких старичков у меня нет. Кстати, молодых поклонников тоже.
То, как она произнесла эти слова, заставило Джини нахмуриться. Он ни на минуту не мог поверить в такой поворот дела.
— Вы что, хотите сказать, будто вообще ни с кем не встречаетесь?
— Не только сейчас, Джини. Я никогда ни с кем не встречалась.
Джини не спускал глаз с красных огоньков лимузина, опасаясь прозевать поворот, если вдруг «кадиллак» снова нырнет в сторону. Ему казалось непостижимым, что такая девушка, как Лори, с ее фигурой и восхитительным личиком, никогда в жизни не бегала на свидания. На вид ей можно было дать лет девятнадцать, от силы двадцать, и Джини прекрасно знал, что в подобном возрасте девицы, льнущие к высшему свету,
