– Настенька, жди меня, я буду у тебя через полчаса!
Я хотела сказать, что уже выблевала все или почти все таблетки, но она уже разъединилась. Сердце сжимается от пронзительного: я люблю. Я сижу на кухне на подоконнике, смотрю на слякоть и грязь, на остатки золотого убора на оголяющихся ветках, на суетливо мелькающие по дороге туда и сюда машины, на серое небо, а сердце тепло и мучительно ноет: я люблю. Нож забыт на краю ванны, вода остыла, а я сижу, спасённая, жду и люблю её.
Показав мне в первый день знакомства свои рубцы под тёмными очками, Альбина, по всей вероятности, испытывала меня. Затем было испытание ромашкой и телефоном, которые я успешно прошла, но это было ещё не всё. Через три дня было испытание париком.
В течение всех этих трёх дней я ни на минуту не переставала думать об этом странном происшествии, которое привело к ещё более странному знакомству. Среди моих знакомых ещё никогда не было людей, подобных Альбине; более того, она была, скорее всего, уникальна в своём роде. Мои представления об образе жизни слепых инвалидов оказались ошибочными: оказалось, они вовсе не обязательно должны были безвыходно сидеть дома, а могли и разъезжать в роскошных джипах с водителями-«шкафами», и иногда в их власти было обеспечить доступ в кабинет врача бесплатного учреждения без страхового полиса силой шуршащих бумажек, вложенных в паспорт. И я даже не подозревала, что иногда бывает достаточно только звука голоса, чтобы почувствовать: это твой человек. Но вот странность: это оказалась женщина, да ещё и слепая.
Так о чём я? Ах, да, испытание париком. Звучит странно, но, тем не менее, слово «парик» здесь имеет своё прямое и единственное значение – накладка из волос. В семь часов вечера раздалась мелодия телефонного звонка, а на экране высветилось «Альбина». Не скажу, что я не поверила своим глазам, но по моей коже пробежал лёгкий холодок волнения, когда я прочитала это имя. «Встретимся», – облетел последний лепесток ромашки, и я сказала:
– Да.
Низкий, прохладный и щекочущий, как ледяная минералка, голос сказал:
– Настенька... Привет. Это я... Если помнишь.
Странно предположить, что я могла забыть её джип, её Рюрика и её ромашку, предсказавшую нам новую встречу. И было бы ещё более странно, если бы я, услышав её голос, моментально выдала в ответ что-нибудь остроумное и приятное. А выдала я следующее:
– Спасибо за персики... Очень вкусные.
– А конфеты? – тут же поинтересовалась она с явно слышимой в голосе улыбкой.
– И конфеты тоже, – сказала я.
Она сказала:
– Ну, вот мы и снова разговариваем. Знаешь, а я очень боялась тебе звонить.
– Почему это? – удивилась я. Она не производила на меня впечатление робкого человека.
– Сказать откровенно? Я боялась, что ты пошлёшь меня подальше, – ответила Альбина.
– Отчего же? – засмеялась я. – После такого вкусного подарка просто невозможно послать кого-либо.
Она, по-видимому, тоже улыбнулась.
– Я рада это слышать. Ты сейчас не слишком занята?
– Да ничем особенным я не занята, – ответила я.
Через час мы встретились в центральном парке. Она сидела на одной из ближайших к входу скамеек под освещёнными вечерним солнцем высокими старыми елями. Рюрика поблизости не было, Альбина была одна и держала на коленях букет сирени. На ней был белый костюм мужского покроя и светло-бежевые мокасины, а каштановое каре её волос золотилось в солнечном свете. Чёлка и тёмные очки скрывали две трети её лица, и в линии её шеи и подбородка было что-то трогательно беззащитное, отчего хотелось подойти и обнять её. Однако обнять её я не решилась, а просто взяла за руку и сказала:
– Это я.
– Я знаю, – улыбнулась она, приподнимая лицо.
Она встала, не выпуская моей руки, и несколько секунд мы стояли так, чувствуя тепло ладоней друг друга, и это пожатие было интимнее поцелуя и даже близости. Она вручила мне букет сирени, а я сказала:
– Отлично выглядите. Белое вам идёт.
– А тебе идёт быть молодой и прекрасной, – ответила она.
Сколько ей могло быть лет? Судя по голосу, не больше тридцати – может быть, тридцать с небольшим хвостиком. Кожа на её шее выглядела бы идеально, если бы не пара небольших шрамиков. Пожалуй, поцеловать её в щёку было бы не страшно, но я всё же пока не решалась это сделать. Держась за руки, мы пошли по еловой аллее. Даже в обуви на плоской подошве она была высокой: на глаз её рост был больше ста восьмидесяти. Даже нарочито мешковатый, мужского покроя костюм не мог скрыть её великолепной, атлетической фигуры, не лишённой и женского изящества. Я не придумала сказать ничего умнее, как только:
– Наверно, шейпингом увлекаетесь?
– Да, не могу без физических нагрузок, – ответила она. – Не меньше трёх раз в неделю, иначе начинаю сходить с ума.
– Это как? – спросила я.
– Ору на всех, могу что-нибудь сломать, – ответила она просто.
– Значит, в спортзале вы разряжаетесь, – заключила я.
Она кивнула, а мне стало не по себе. «Уж лучше молотить в спортзале грушу, чем колотить людей», – подумала я. И спросила:
– А человека вы ударить могли бы?
Альбина усмехнулась.
– Если это отморозок, который того заслуживает – да, пожалуй, ударила бы. – И, словно почувствовав моё напряжение, добавила: – Не бойся. На девушку я не подняла бы руку. На тебя – никогда. Не напрягайся так... На самом деле я не люблю драться, хотя отпор дать могу. Удивлена? Не веришь?
– Ну, почему не верю? – смутилась я. – Если вы говорите, что можете – значит, можете.
– Не веришь, – кивнула она. – По голосу слышу. Ну, попробуй на меня замахнуться, как будто хочешь ударить.
– Зачем? Я и так вам верю, – напряглась я.
– Не бойся, – улыбнулась Альбина. – Я не сделаю тебе больно, просто покажу приём.
– Вы не будете бросать меня через бедро? – спросила я с нервозным смешком.
– Нет, что ты, – заверила она.
Я понарошку замахнулась на неё, а она с молниеносной быстротой и фантастической для слепого человека ловкостью перехватила мою руку, и в мгновение ока я оказалась скрученной в весьма болезненном захвате. Моя рука была завёрнута мне за спину, а подбородок упирался в локтевой сгиб руки Альбины.
– Ой, ой, пустите! – взмолилась я. – Хватит, я вам верю!
Она тут же разжала хватку.
– Прости, милая... Я не хотела сделать тебе больно. Извини, немного увлеклась.
Разминая выкрученные суставы, я проговорила обиженно:
– Надо было предупреждать, что вы мастер рукопашного боя...
– Прости, малыш. – Руки Альбины обвились тёплым кольцом вокруг моей талии, голос мягко провибрировал в щекотной близости от моего уха. – Не надо меня бояться.
