Если б окна не было и я высунул бы голову, то, скорее всего, этот вариант оказался бы для меня самым лучшим…
Поскольку моя квартира находилась на четвёртом этаже, а дом был девятиэтажный, то человек, пролетавший в тот момент как я посмотрел на вздымающееся над горизонтом солнце, по всей видимости летел с крыши, задевая по пути некоторые из частей стен этого дома. Бедром он задел и это вылизанное до блеска окно, разбив его (окно) и пролетая дальше. Завершил свой полёт он глухим ударом о угол подъездной крыши и падением на лобовое стекло стоявшего у подъезда джипа. Джипу хоть бы хны… Только, мне тогда показалось, что удар донёсся не с низу (у подъезда), а откуда-то со стороны дороги. Я тут же, импульсивно, перевёл взгляд на пролегающую неподалёку проезжую часть, и только и увидел, как над "тойотой" взмыло тело какой-то молоденькой девушки ("тойота" мчалась со скорость 70-80 км/ч., как мне показалось). Следом, с такой же скоростью гнал Ситроен-вездеход (он как и "тойота" был без номеров), кузов которого чуть ли не на полметра был поднят над колёсами. Под его-то кузов и приземлилось это злосчастное тело… И именно в то, что произошло секундой позже, я не мог поверить и решил принять всё это за галлюцинацию (за название этого слова). Дело в том, что тело девушки (больше она походила всё же на девушку, чем на даму какого-нибудь бальзаковского возраста) не просто приземлилось под ничего не подозревающий, поглощённый всеобщим движением, проезжавший мимо "ситроен", а… исчезло под ним… если у меня действительно не начались глюки. Ситроен даже скорости не сбавил, а поспешил за "тойотой", словно у этих "новых русских" вот-вот должна была начаться "разборка" и в данный момент им не всяких там девушек-ротозеек.
Но, дело в том, что я оказался единственным в своём роде свидетелем того, как исчезла эта девушка под "Ситом", потому что вокруг никого не было, да и вряд ли кто что заметил бы, если б наблюдал из окна или стоял где-то неподалёку.
Всё произошло так быстро, что даже я (свидетель 1) ничего не понял. Видел, как взмыла над тойотой девушка; услышал перед этим удар, донёсшийся со стороны дороги; видел, как приземлилась она на асфальт, под подъезжавший ситроен, и… вот и началось невообразимое…: В течение доли секунды из асфальта вылезло десять или двадцать каких-то чёрных рук и – в течение того же самого мгновения, пока этот вездеходик прикрывал собой всё это, мчавшись со скоростью 70-80 км. – эти фантасмагорические руки просеяли это тело сквозь асфальт, и вернулись в исходное положение.
Вот оно то, что я не рассказал бы никому, рискуя убить много свободного времени в ближайшей психиатрической больнице.
Дальше я слетел с батареи, опасаясь как бы кто меня ни увидел, и даже не выкинув в мусоропровод свои полведра, на цыпочках – опять же опасаясь случайных свидетелей (ещё тогда я почувствовал, что дело очень неприятным пахнет) – подсеменил к двери, постарался беззвучно её открыть и… Щёлкнул замок соседей – кто-то собирался выйти из квартиры… Но я успел-таки заскочить за дверь и ещё беззвучнее захлопнуть её за собой… И, оказавшись в полной безопасности, ко мне тут же вернулись ощущения раскалывающегося мочевого пузыря и приближающегося поноса.
Всё, больше я о падающем с крыши (впопыхах я и не разглядел, мужчина этот был или женщина, только увидел трико, футболку и крупное тело) и исчезнувшей под обыкновенным автомобилем девушке не вспоминал.
– По порядку? – задумался я вслух, сразу после того, как всё случившееся этим утром пронеслось у меня в голове за какие-то две-три секунды. – Ничего не пропускать?
– Ни единой секунды, – ответили мне милиционеры.
– Ну хорошо, – решительно согласился я и начал:
– Проснувшись утром, я поднялся с койки, сделал… не помню сколько шагов, потом вошёл в помещение уборной, снял…
– У тебя солнечное сплетение давно не болело? – перебил меня лейтенант.
– Я не понимаю, что вы от меня хотите, – поинтересовался я очень мягко, чтоб у них не возникло желания "помочь" мне понять.
– Ты утром сёдня у мусоропровода своего этажа не стоял? – спросил меня один из "мусоров" (неплохое сочетание!), – в окошко не выглядывал?
У меня сердце и ёкнуло, но подавать сейчас вид хуже самоубийства. И потому я сделал другой вид, что вспоминаю.
– По-моему, не выглядывал, – изрёк я, отвспоминав сколько положено, – если память мне не изменяет.
– А если ты сейчас кровью умоешься? – надавливал на меня парень с погонами лейтенанта.
– Так я должен был выглядывать? – продолжал я незаметно для всех придуриваться.
– Вообще-то, не должен, – ответили мне нешутя, – но выглянул.
– И что было дальше? – Я надеялся, что этот вопрос не вызовет ни у кого из сидящих в "патроле" раздражения.
– Рассказывай, что было, – сказали мне.
– Я не могу рисковать, – произнёс я. – Вы ведь можете меня побить.
– Мы можем тебя пытать, – общался со мной всё тот же лейтенант, – если ты в течение следующих сорока пяти секунд будешь продолжать упираться. – Он глянул на свой "ориент". – Я засёк время. – И выжидающе уставился на меня.
– Ладно, расскажу, – снизошёл я; в конце концов, ничего ведь особенного не произошло. Я оказался всего лишь свидетелем, и мне не очень хотелось из-за этой ерунды вступать в "конфликт" с этими ребятами. Меня ведь видели (только хотелось бы знать, кому удалось меня увидеть), чего отпираться и идти в несознанку?
– Человек с крыши упал, – рассказал я. – Я так перепугался, что сразу же убежал. В это верите?
– Как ты убежал, это мы знаем. Но больше ты ничего не видел?
– Да вроде бы ничего.
– Опять врёшь!
– Да не вру же! – вскрикнул вдруг я, сам не понимая, почему, словно так прочно вошёл в образ, что почувствовал даже несправедливость: "как это так, я видел только пролетавшего мимо человека, а меня заставляют ещё что-то рассказывать! Это же несправедливо!"
– А на дорогу ты не смотрел? – спрашивал меня лейтенант. – Не ври, лучше. За твоим взглядом следили.
– Девушку сбили, – проговорил я. – "Тойота-Корона" зелёного цвета, без номеров. Всё, что я видел. И больше никаких убийств, никаких изнасилований и никаких аварий я не видел.
– Девушка осталась лежать на дороге? – Задал мне лейтенант вопрос на засыпку. Впрочем, этого вопроса мне и следовало ожидать, но я к нему не готов был. Хотя, мог бы конечно и рассказать всё сразу как те затормозили у телефонной будки; и про исчезнувшую под "ситроеном" сбитую девушку и про 10-20 чёрных рук… Но какая-то паранойя на меня налетела: что-то меня во всём этом настораживало. И какое-то внутреннее чувство мне твердило: "не болтай слишком много! Пусть лучше пытают. Но не болтай".
