будет, – заметила Эмма.
Она по-прежнему стояла в тайном ходе. И от флуоресцентного света её лицо казалось болезненно-зеленоватым.
А может, свет тут был ни при чём.
– Откуда ты знаешь? – спросила Натали, по-прежнему неистово оглядываясь, как будто в комнате осталось какое-то укромное место, которого она не заметила. – Они только что были здесь! Они не могли уйти далеко!
– Насколько далёким мы считаем другой мир? – спросила Эмма.
– Это просто гипотеза, ведь так? – уточнил Чез. – Давайте…
– Нет, – сказала Эмма. – Я уверена. – Подойдя к остальным, она протянула другой Натали телефон. – Я смотрела видео с камеры, пока оно не оборвалось.
– Прямо на бегу? – потрясённо спросил Финн.
Эмма пожала плечами:
– Ну да, я пару раз даже врезалась в стенку.
– Что ты видела? Где рычаг? Где туннель? – Вопросы из Натали так и сыпались.
– Мужчина выглянул в комнату, – сказала Эмма. – Посмотрел на свой телефон. Шагнул обратно – и тогда я увидела на стене шкафа рычаг, а под ним туннель. Он внёс туда твою маму. Туннель закрылся – видимо, с той стороны, – и рычаг исчез. Совсем как в тот раз, в подвале.
Другая Натали принялась ощупывать стенки шкафа, бормоча:
– Туннель был здесь?! А мы можем снова его открыть?
– Без рычага – нет, – со стоном ответил Чез. – А рычаг украл уборщик.
– Но… но разве плохо, что кто-то вернул госпожу Моралес в наш мир? – спросил Финн. Он говорил с такой надеждой, что Натали чуть не расплакалась. – Там её ищет полиция. Плохого парня поймают, а её отвезут домой, и… – Он помрачнел. – Наверное, сейчас она гадает, где мы.
– Нет, – нахмурившись, сказала Эмма. – Полиция в нашем мире её не найдёт. Не успеет.
– Откуда ты знаешь? – спросила Натали. – В нашем мире в мамином доме может быть полно полиции. Вдруг кто-нибудь из соседей видел нас утром во дворе? Или… – Забавно, но Натали теперь надеялась, что кто-то видел, как она растоптала табличку в мамином дворе.
Эмма покачала головой:
– Нет. Я почти уверена. Потому что сделала скриншоты видео с камеры наблюдения. На всякий случай.
– Вот здорово! – восхищённо сказала другая Натали.
– Возможно, но у меня плохие новости. – Эмма снова показала остальным мобильник другой Натали. – Я увеличила его руку с телефоном, которую он высунул из шкафа, и увидела у него на экране сообщение. – Она повернула телефон так, чтобы всем было видно. Натали прочитала размытые увеличенные слова:
ВЕЧЕРИНКУ ПЕРЕНЕСЛИ НА ШЕСТЬ. ВЫХОДИ, А ПОТОМ ВОЗВРАЩАЙСЯ В УСЛОВЛЕННОЕ МЕСТО. ВСТРЕТИМСЯ ПОРАНЬШЕ. ПРИХВАТИ ЖЕНЩИНУ. ВСЕ ПЛАНЫ В СИЛЕ.
– Что-то в любом случае должно произойти на вечеринке, – сказал Чез. – Хоть её и перенесли на другое время. – Он замахал руками, пытаясь отогнать остальных от тайного хода. – Там будет опасно. Поэтому вы все оставайтесь здесь. Тут спокойно. А я пойду разыщу маму, госпожу Моралес и Джо. И… – Чез хотел добавить «И обращусь за помощью к папе другой Натали», потому что он бы не справился в одиночку и не мог рисковать другими.
Но другая Натали покачала головой:
– Не получится. Я знаю, как проходят такие мероприятия, особенно если есть угроза нападения. Как только ты покажешься, тебя арестуют. Посторонних там не бывает. Все сразу поймут, что ты чужой.
– Я притворюсь официантом, – заявил Чез. – Возьму поднос с едой и… – Ему показалось, что он рассуждает так же наивно, как Финн.
– Ты очень храбрый, – деликатно сказала другая Натали. – Но весь персонал заранее отобран и проверен. Униформу они получают по личным удостоверениям. И сдают отпечатки пальцев. И это только начало. Во время мероприятий повсюду работают камеры наблюдения, и…
– Я могу спуститься, – перебила Натали. – Я притворюсь тобой. Тебе и остальным необязательно рисковать.
Чез едва сдержал горький смех – Натали тоже пытается защитить других.
Другая Натали подошла к кровати и начала заталкивать под неё обрывки плаката.
– Надеюсь, тот тип ничего не заметил, – пробормотала она. – И дверь закрыта – значит, никто не заходил. Ну почему я решила устроить сцену именно сегодня? – Она буквально тряслась от страха.
«Насколько же плох этот мир, – подумал Чез, – если человек так волнуется из-за какого-то плаката».
– Попробуй ещё раз позвонить бабушке, – предложила Эмма, протягивая телефон.
Другая Натали взяла его, но почти сразу прервала звонок и бросила мобильник на кровать.
– Не получается, – сказала она. – Ничего не понимаю. У простых людей связь, наверное, всё время обрывается – но только не у таких шишек, как мои родители.
– Тот тип ведь получил своё сообщение, – напомнил Финн.
Другая Натали прижала руки к лицу.
– А вдруг это большой за́говор против власти? Все этого боятся, – проговорила она и быстро огляделась, словно враг мог сидеть в любом углу. – И я не знаю, кто на чьей стороне. Эта «угроза нападения» может означать что угодно. Мои родители против кого-то что-то замышляют? Или кто-то замышляет против них? Э-э, обе ваши мамы могут оказаться меж двух огней.
Эмма схватила один из рюкзаков, которые принёс Чез, и высыпала содержимое на пол. На мгновение Чезу показалось, что она ищет свой ноутбук, но нет – Эмма по-прежнему держала его под мышкой. Она достала круглый металлический диск и сунула в ухо беспроводной наушник.
– Эй, – сказала Эмма, поднеся диск ко рту. – Ага, наши «жучки» ещё работают. – Она повернулась к другой Натали. – Можешь прикрепить эти штуки к одежде, в которой твои родители и бабушка пойдут на вечеринку? Мы все возьмём по наушнику и тогда хотя бы будем знать то же, что и они.
– Просто знать недостаточно, – заметил Чез, и уязвлённый взгляд, который бросила на брата Эмма, заставил его пожалеть, что он вообще открыл рот.
Но идея с «жучками» казалась такой же наивной, как и предложение притвориться официантом. «Не хватало только, чтобы Финн придумал какую-нибудь глупость, и тогда…» А где Финн? Чез развернулся.
Братишка устроился за столом другой Натали. Он достал из ящика красную ручку и что-то рисовал, придвинув к себе блокнот.
– Вот, – сказал он и протянул остальным несколько листков. – Сердечки.
У Чеза всё так поплыло перед глазами, что он едва разглядел рисунок.
– Финн, большое тебе спасибо, но я уже всё испортила, – сказала Эмма неожиданно терпеливым и ласковым тоном. – Показывать здесь твоё сердечко небезопасно. Этот мир не для сердечек.
Она покосилась на другую Натали, или ему показалось? Чез пытался проморгаться, поэтому ни за что бы не поручился. Стоило ли вообще говорить про сердечко в присутствии другой Натали?
– Я просто хотел, чтобы у всех оно было, – сказал Финн, криво улыбаясь. – Мне самому стало немножко легче, когда я его нарисовал. И не забывайте:
