Я решил позвонить по этому номеру и нажал «Вызов». В ухо мне прожужжал женский голос: «Абонент вне зоны доступа. Перезвоните, пожалуйста, позже». Только я плюнул на номер и взялся за эсэмэски, как тут же вспомнил, где неоднократно видел в Столице пятиконечную звезду.
Мое самое любимое место города – Замковая гора, и там, среди заброшенных могилок старого еврейского кладбища, находится старинный (при этом чудовищно загаженный) склеп. Это место облюбовали малолетние алкоголики, псевдосатанисты и парни вроде меня, желающие уединиться с девушкой в красивом и малолюдном месте в самом центре громадного города. Правда, мое любимое место чуть дальше от склепа, возле глухого обрыва, где вообще редко кто бывает. В прошлом и позапрошлом году я даже там праздновал свой день рождения, кстати, с непременным присутствием Шеста. И именно на фасаде (если там вообще есть фасад) склепа я и видел нарисованную черной краской пятиконечную звезду. Пойти завтра туда к без десяти часу? Похоже, более идиотской мысли за последнее время у меня не возникало. Определить из пустого набора цифр время и место, куда мне зачем-то надо пойти.
Я бросил возиться с телефонным номером и принялся читать эсэмэски.
«Привет, как дела? Почему не звонишь? Честная». Я посмотрел на дату: 14 апреля. «Честная» – это толстушка из чата, проблема наших периодических отношений заключается в том, что мы друг от друга хотим несколько разных вещей: я – разово – ее тело, а она – гарантий, что мы будем вместе больше одного раза. До сих пор не удовлетворены оба.
«Привет. Про шашлык не забыл? Чем занимаешься?» Это был уже Игорь Шест. Дата отправки та же, что и у Честной, – 14 апреля. Хм, он уже тогда успел стать гулу?
Следующая эсэмэска была весьма лаконичной: «Перезвони». Моя бывшая девушка Катя. В среднем раз в полгода мы по очереди появляемся в жизни друг друга, пытаемся завязать отношения, но все заканчивается стандартно – поцелуи, кино, пиво, секс, упреки, расставание. Дата эсэмэски все та же – 14 апреля.
«Ты чего не отвечаешь? Шампуры уже есть». Вновь был Шест. Я посмотрел на дату – та же, 14 апреля.
«Ваш счет пополнен на 10 гривен. Акция «Твой мобильный век»». Сообщение было от оператора. Дата та же – 14 апреля.
Я открыл последнее сообщение. «Жди в гости. Дима». Меня бросило в озноб. Я посмотрел на дату – 16 апреля. Время отправки – 22.46. Спокойно, это только эсэмэс. Я взглянул на время: 23.39. Получается, эту смс-ку я получил перед самым пробуждением! И тут я понял, почему я проснулся. Не от тишины. В комнате со мной был кто-то еще.
– Кто здесь? – спросил я совсем не громко, дрогнувшим голосом. И тишина, которая до этого заполняла комнату, прервалась.
– Я, – голос прозвучал за моей спиной, где-то из-за шкафа. И комната опять погрузилась в тишину.
Я медленно приподнялся с кровати и посмотрел в сторону входной двери, откуда раздался голос. Но так ничего в кромешной темноте и не рассмотрел. Близоруко щурясь, я потянулся к мобильному, чтобы хоть как-то осветить помещение, но как назло рука его никак не могла нащупать. Постепенно мои глаза привыкли к потемкам, я разглядел входную дверь, прикрывающий ее тюль, шкаф. Да, шкаф. Он стал чуть шире. Кто-то стоял, не двигаясь, возле шкафа и смотрел на меня. Наконец, моя рука нащупала телефон, я нажал первую попавшуюся клавишу и направил слабый луч света на стоящую фигуру. Это был Шест. Или, скорее всего, гулу в теле Шеста.
Я лихорадочно стал соображать, как спастись. Прыгать из окна нельзя – пятый этаж. Дверь заблокирована. Кричать? Точно, закричать. Это же общага, кругом полно людей. Я тут же вспомнил всех соседей, которых я видел в ближайших комнатах, – матери-одиночки, сантехники-алкоголики и водители-селюки, которые не отзовутся даже если их самих начнут резать.
– Я получил твою эсэмэску, – я сделал секундную паузу, – Дима. – Но Шест ничего не ответил. – А как ты вошел сюда, дверь ведь заперта изнутри? – Но опять на мой вопрос не прозвучало никакого ответа.
Шест стоял молча и не двигался. Тогда я тоже замолчал. А действительно, как он вошел?
– Тебе нужно уснуть.
– Что? – я переспросил, хотя отчетливо услышал, что он сказал. Мое сердце учащенно забилось.
– Тебе надо уснуть, – и Шест, наконец, направился в мою сторону. – Не бойся, Витя, я тебе помогу, – голос и интонация Шеста не были агрессивными, скорее, командно-вежливыми настолько, насколько это умел когда-то делать Дима Обухов.
Шест приблизился ко мне вплотную. Все мое тело сковал страх, я не был уверен, что смог бы сейчас, даже если бы захотел, закричать. Я сумел заставить себя еще раз нажать на кнопку телефона, и лицо Шеста попало под луч света. Меня всего передернуло. Его лицо было в больших синих пятнах, а мой нос уловил вполне отчетливый запах гниения. Шест выглядел очень плохо. Он наклонился прямо над моей головой, от чего запах стал просто невыносим, и проговорил еще раз:
– Ты сейчас уснешь. Только прочитаешь одно стихотворение. И уснешь.
– А если я не смогу уснуть?
– Тогда я тебе помогу.
– Ты меня успокоил.
Шест протянул мне потрепанный листок бумаги.
– Что это?
– Стих. Читай. Прямо сейчас.
– Димка, в темноте читать неудобно. Понимаешь? Букв не видно.
Шест уставился на меня тупым взглядом. От прежнего Игоря Шеста ничего уже не осталось, передо мной стоял самый натуральный Дима Обухов, который как при жизни, так, похоже, и сейчас особым умом не отличался. Наконец он с трудом поднялся и, быстро пройдя к двери, нажал выключатель. Комнату озарил яркий белый свет. Только теперь я увидел, как чудовищно выглядел Шест. Его лицо, руки, тело были в иссиня-черных пятнах. Белки превратились в два тягучих ядовито-желтых овала. Все движения Шеста были исключительно выверенными.
– Читай. Теперь читай.
Я развернул листок, который вручил мне Шест, и стал читать стих, написанный красивым почерком: «Сегодня большой упадок.»»
– Вслух читай, – Шест приблизился ко мне вплотную и встал над головой.
– «С-сегодня б-большой упадок…», – я начал бубнить себе под нос, еле выговаривая слова.
Обухов положил мне руку на плечо, от чего мне стало безумно противно, и крепко сжал его. Боль была настолько сильной, что я чуть не выронил листок со стихотворением. Похоже, физической силы у этой твари оставалось достаточно.
– Витя, читай стихотворение. Я могу сделать так, чтобы ты его прочитал, ощущая очень сильную боль. Но ты ведь толковый парень? Читай, Витя, – Шест убрал руку с моего плеча. Боль сразу же отступила, но читать вслух стих мне расхотелось еще больше. Я поправил очки на носу и начал:
– «Сегодня большой.»
