прививались легко, но писать, сидя на унитазе, Ирочка отказывалась.
«И что сейчас делать?» — смятенно думал Вадим, но опасения оказались напрасными. Дочь спокойно вошла в туалет, прикрыла дверь, угнездилась на унитазе; в следующую секунду Вадим услышал журчание.
Это было неправильно.
Так быть не должно.
— Все хорошо, пап?
Ирочка смыла за собой, оправила одежки и подошла к отцу.
— А… Да, малыш. Я тоже схожу, а ты постой. Сумку покарауль, чтобы не украли.
— Здесь нет никого, — серьезно ответила Ирочка. — Телефон тоже мне дай, а то уронишь еще.
Он оставил телефон и сумку, вошел в кабинку. Никак не мог сделать свои дела, мочевой пузырь не желал отдавать ни капли, тело сжалось, скованное напряжением.
Если Ирочка осталась прежней, то как она научилась, откуда взялся навык пользоваться унитазом?
«Телефон тоже мне дай, а то уронишь еще». Вадим никогда такого от нее не слышал. Надо же, какая предусмотрительность.
Была и еще одна деталь, на которую он, переполненный новообретенным счастьем, не обратил внимания. Ирочка спросила, почему город называется Верхние Вязы, но откуда она могла узнать название? Вадим помнил, что не было там никаких табличек, указывающих на название города; прежде Ирочка никогда его не слышала, Вадим тоже не упоминал, где именно они находятся.
Вывод можно было сделать лишь один. Всего один…
— Пап, ты скоро?
— Иду, малыш, — отозвался он, понимая, что создание, стоящее за дверью, не его дочь.
У существа было тело Ирочки, ее глаза и голос, улыбка и манеры. Были знания Ирочки и ее память, но кое-какие мелочи выдавали подделку. Ведь всего предусмотреть невозможно.
Вот теперь сон, что снился Вадиму, сбылся полностью: на месте Ирочки его поджидал бес в обличье ребенка. И Римме снилось, что нет больше ее брата, есть омерзительная сущность.
На свете не найдется слов, чтобы описать горе, которое навалилось на Вадима. Потерять дочь второй раз! Прижимать к сердцу мираж! Но нужно держать лицо, скрывать, что догадался. Каковы мотивы этого существа, что за игру оно затеяло? Необходимо докопаться до истины — и сделать это как можно скорее, вдобавок под неусыпным контролем чудовища.
«Телефон тоже дай мне…»
… Сидящая перед Вадимом «Ирочка» зевнула во весь рот. Совсем скоро не сможет сопротивляться действию лекарства.
— Сообразительный ты. Я в тебе не ошибся. Дальше что?
— Я писал сообщение вовсе не Вере.
— Нет? Кому же?
— Римме. Сказал, знаю, что случилось с ее братом, и мне нужна помощь. Она все время предлагала помочь, и я воспользовался. Велел срочно отыскать Иннокентия Львовича. Это было непросто, но Олеся в свое время справилась, смогла и Римма. Я просил передать, что он был прав насчет працивилизации, просил подсказать, как уничтожить древнее существо, считающее себя богом, прикинувшееся моей дочерью.
— Что же он посоветовал? — насмешливо спросила «Ирочка».
— Иннокентий Львович полагает, что уничтожить нематериальную сущность, некую силу нельзя…
— Он умнее, чем можно было предположить!
— … однако уничтожить сосуд, в котором обретается дух, возможно. Тело смертно, а детское — еще и слабо, уязвимо, особенно вдали от святилищ и жрецов, до достижения определенного возраста. Лишившись тела…
Вадим еще не закончил говорить, как тварь в облике его дочери, собрав остатки сил, вскочила со стула и бросилась по коридору к выходу из квартиры. Надеялась убежать, забарабанить кулаками по двери, позвать на помощь.
— Помогите! — запищала она, но Вадим успел зажать ей рот.
Существо брыкалось, царапалось и лягалось, а потом укусило Вадима, и он от неожиданности ослабил хватку. «Ирочка» вывернулась змеей. Путь к двери загораживал Вадим, и она кинулась в сторону ванной комнаты. Он за шиворот оттащил ее, рванув на себя, и тварь, поскользнувшись на линолеуме, повалилась на спину.
Теперь Вадим, стоя на коленях, прижимал лже-дочь к полу. Та пыталась вырваться, но все слабее и слабее. Быть может, выплеснувшийся в кровь адреналин притупил действие лекарства, но эта реакция сходила на нет.
— Хорошо, ты победил! Но выслушай меня, прошу. Всего минуту! Я скажу правду, клянусь! Ты же хочешь знать?
Вадим невольно ослабил хватку.
— Метка на твоей руке вовсе не затем, чтобы тебя убить. Она была нужна, чтобы ты забыл обо всем и проникся своей миссией, действовал мне во благо. Забыл, где была твоя дочь, как именно ты ее спас, что с ней происходило; Верхние Вязы, горожан, пропавший автобус, убийства — все! Шрам становился бы бледнее по мере приближения к дому, а память — слабее. Вернувшись к жене, ты привез бы дочь, но не свои воспоминания. Ты при всем желании не смог бы ничего никому рассказать, лишь верил бы, что произошло чудо, бог вернул твою девочку! И ты должен жизнь положить на то, чтобы оберегать ее.
— А что за миссия, которой я должен проникнуться?
— Возрождение! Довольно мне прятаться под землей! Ложный бог послал на землю сына, он обитал здесь в человеческом теле. Так и я должен прийти! Мои храмы будут снова воздвигнуты; жрецы восславят меня, люди преклонят колени. Вам с женой предстоит стать родителями истинного бога, это высшая честь! Вы не знали бы, кого растите, — до определенного момента. Жрецы в курсе, что делать, их задача — готовить почву…
— Почему мы? — выдохнул Вадим.
— Есть пророчество. Было предсказано мое падение, затем — возрождение. Теперь я вновь воссияю. Этому нельзя противиться!
— Что сказано в пророчестве?
— В храм явится отец, потерявший дитя. Готовый к смерти, с раненым сердцем. Желающий лишь одного: вернуть потерянного ребенка. Этот человек с благодарностью примет того, кто погубил его кровное дитя; взрастит и сбережет до времени рассвета силы — двенадцати лет. Когда я узнал, кто ты, зачем явился в город, сразу понял: час пробил! Нужно было подготовить, направить, вынудить тебя прийти в мой храм и подвести к нужному решению. Было важно, чтобы ты ничего не заподозрил и не отказался принять «дочь».
— Цепь случайностей! Если бы Василий удалил ролик, если бы я не увидел его, не заметил лицо Ирочки, не поехал никуда! Господи, да если бы я тогда не уснул в парке!
— Ничего случайного! В этом сама суть пророчества! Все предопределено, пусть это и не сразу понятно.
Существо больше не сопротивлялось, голос звучал глухо, невнятно.
— Отступись. Ничто не грозит тебе, верь мне! Ложись спать. Утром… начнешь забывать. Скоро будешь дома, обнимешь жену. Она будет счастлива! Вы оба будете… Мы позаботимся… Достаток, слава — у семьи будет все. Напишешь лучшую книгу, увидишь мир… А потом покровы спадут, все будут чествовать вас с Верой… — «Ирочка» в последний раз, с усилием
