что NSF проигнорирует это. Потому что, скорее всего, ЛаХьюн посылает свои блестящие ежедневные отчеты, страдая херней, пока Рим обгорает до чертовой корочки.
- Возможно ты прав.
Он так и думал. - Мы будем выглядеть как парочка чокнутых. Кроме того, Катчи говорит, что через двенадцать часов мы попадем в полномасштабный полярный циклонический шторм. Мы будем глазеть на белую мглу, когда ветры начнут дуть с гор, сметая все на своем пути. Ни одна спасательная команда не сможет сюда попасть... даже если очень захочет.
Шарки не стала спорить.
Зима на континенте Антарктида была дикой и беспощадной, отмеченной пронизывающими ледяными ветрами, вечной тьмой и дикими метелями, которые за ночь хоронили лагеря. Самолеты не летали на Южный полюс даже в хорошие дни, не говоря уже о том, что сейчас им бы пришлось столкнуться с метелью третьего уровня с нулевой видимостью и ветром скоростью 80 миль в час, которая заблокировала бы Харьков на несколько дней, если не недель. Так что, что бы здесь ни случилось, им придется столкнуться с этим в одиночку.
- Здесь есть и худшие вещи, чем погода, Элейн, и я думаю, мы оба это знаем, - Хейс закурил сигарету, казалось, найдя откровение в светящемся кончике. - Мы все ощущали множество вещей: некоторые из них приходят во сне, а некоторые приходят просто как ощущения, которые мы не можем объяснить. Я, наверное, худший из всех, несу кучу чуши, которую не могу ни объяснить, ни доказать. Большая часть того, что я... какое слово мне следует здесь использовать... предчувствовал, касалась тех мертвецов в хижине и других в озере. Но было не только это. Я говорил тебе, что у меня плохое предчувствие по поводу ЛаХьюна, и оно никуда не делось. А теперь, когда наш добрый приятель Николай Колич повернулся к нам своим розовым хвостом... все стало еще хуже.
Шарки просто наблюдала за ним, находясь далеко от мысли, чтобы попытаться отговорить его от теорий заговора... потому что, шаг за шагом, головоломка, которую он предсказывал, медленно собиралась воедино.
- Ты думаешь... - она сглотнула и остановилась, - ты все еще думаешь, что ЛаХьюн стоит на вершине заговора, не так ли?
Он пожал плечами. - Да, даже больше, чем раньше. Я вижу его как большую старую наседку, сидящую на выводке яиц, которые становятся гнилыми и червивыми, но ему так чертовски промыли мозги, что у него нет ума слезть с него... пока ему не прикажут. Тебе это нравится, дорогая? Ну, у меня есть еще. Хочешь услышать больше?
- Да, полагаю, что да.
Хейс ухмыльнулся.
- Ну, солнышко, ты заплатила за это.
Он вытащил сигарету.
- ЛаХьюн. Однажды я сказал тебе, что ему здесь не место, и это правда. Но я думаю, что его выбрали на этот пост некие высокопоставленные мудаки. Может быть, он из НАСА или Лаборатории реактивного движения, черт, может, он из АНБ или ЦРУ, детка, я не знаю. Но я думаю, что дядюшка Сэм послал его сюда. Я думаю, что ЛаХьюн - своего рода шпион. Вот я и сказал это. Я чувствовал это почти всегда и теперь признаю это. Элейн, ты провела несколько зимовок, и я готов поспорить, что ты слышала те же заезженные старые истории, что и я. Сумасшедшая, маргинальная чушь о том, что правительство время от времени отправляет сюда определенных сотрудников службы безопасности под прикрытием, просто чтобы следить за происходящим.
Шарки не могла лгать. - Да, я это слышала. И это, вероятно, было правдой во время Холодной войны... но сейчас?
- Да, особенно сейчас. Я не утверждаю, но думаю, что NSF не знают, что эти типы ползают по их организации, как черви в дерьме, и я готов поспорить, что так оно и есть. Я предполагаю, что некоторые люди находятся на самой высокой ступеньке самой грязной лестницы, которая существует... или сидят на самой большой какашке, делая свой выбор... решая, что ЛаХьюн приедет сюда. Зачем? Потому что я думаю, они догадывались, что мы собираемся найти. Возможно, та чепуха, которую вы слышите о Зоне 57 и Розуэлле, не такая уж безумная, как вы думаете. Возможно, такие вещи существуют, и, возможно, наше правительство знает о них. Может быть. И, возможно, они знали о том, что здесь происходит. Возможно, они отнеслись к экспедиции Пэбоди гораздо серьезнее, чем люди себе представляли... и, черт возьми, может быть, те же люди, которые скрыли это еще в тридцатые годы, активны и сейчас, стерилизуя вещи для общественного потребления. Да, знаю. Это большая порция маринованного перца, которой я балансирую на макушке своей заостренной головы, но для меня все это имеет смысл.
Шарки улыбнулась. - Мне нравится аналогия с перцем, потому что все это вызывает у меня расстройство желудка.
- Не виню тебя. Может быть, я спятил, может, у меня лихорадка, а может, мой член сделан из желтого бисквита, но я так не думаю. ЛаХьюн грязный, и у него есть планы. Я думаю, что люди, которые дергали его за веревочки, знали об этом разрушенном городе и подозревали о том, что было в озере... а эта магнитная аномалия? Ну, это была, так сказать, вишенка на торте.
Шарки откинулась на спинку стула, сцепив пальцы за головой. - О, Джимми, - сказала она с таким видом, будто ее охватила сильная головная боль, - я не говорю, что ты не прав... но так думать довольно жутковато, понимаешь? Если это правда, то почему ЛаХьюн снял запрет на общение, электронную почту?
- Я думаю, он должен был это сделать... или ему сказали это сделать, чтобы здесь все не пошло в разнос. Хейс докурил сигарету. - Послушай меня, Элейн. Я не говорю, что я здесь полностью прав, но думаю, что я на правильном пути. И я думаю, ты знаешь, что я прав. Я не знаю, чего могут хотеть люди ЛаХьюна... может быть, им нужна технология, может быть, они хотят захватить ее раньше, чем это сделает кто-то другой. Я не знаю. Я не верю, что они осознавали уровень силы, которая все еще активна здесь, но, возможно, они знали. Опять же, может быть, они не видели всей картины. Но я не
