— Ты даже забыла, как надо накладывать на лицо макияж, — обернулся он к ней на ходу.
— И что из этого?
— Нет, ничего.
Ее губы сжались в струнку, налицо явилась мстительная усмешка.
— Если тебе это не нравится, учти, что есть и другие. Не все так разборчивы, как ты.
И тут в первый раз с тех пор, как он, вернувшись в коттедж, обнаружил ее в спальне, Дэвид ощутил тень уверенности в правильности своих действий. Кажется, у него есть средство против этого существа. Он и сам пока не знал точно, что это за средство, но эта мысль придала ему силы, и он решил, что воспользуется ей позднее.
— Не будь такой строптивицей, — прошептал он и повлек ее за собой на лестничную площадку.
Когда они стали спускаться по ступеням, он положил руку ей на грудь и с радостью увидел ответную реакцию — ее глаза полузакрылись, губы чуть вздулись.
— Нравится?
— Не хочу больше ждать, — хрипло проворчала она.
— Но там нам будет получше.
— Ах ты мерзавец! — Она посмотрела ему в глаза.
Он попытался не показывать, что появилась надежда. Улыбнулся и снова поцеловал ее в губы.
— Что за манера ругаться с человеком, который так любит тебя, — с притворной игривостью прошептал он.
— На что мне твоя любовь, не скажешь?
— Да, любовь тебе ни к чему. — Он нервно сглотнул.
— Да и тебе тоже эти слюни не нужны.
— Мне? Не нужны? — Он искренно недоумевал. — Что ж мне тогда нужно?
— Трахаться!
— А! Ну да. Ты права.
Он поплотнее сжал ладонью ее грудь и услышал, как пресеклось ее дыхание. Вдруг она резко остановилась, забросила руки ему за плечи, жадно прижалась ртом к его рту. Он едва успел уцепиться за перила, чтоб удержаться и не упасть, когда она всем телом навалилась на него.
— Давай здесь, — хрипло проговорила она, — прямо на ступенях.
Но он был настойчив.
— Только в студии. — И сжал зубы.
Высвободившись рывком, она схватила его за руку и чуть ли не потащила вниз по ступеням к площадке, на которой находилась дверь в студию. Распахнула ее пинком и поволокла его в комнату.
«Я будто оказался внутри барабана», — мелькнула у него неожиданная мысль. Дождь стучал по окнам, по крыше; он стучал так громко, что даже заглушал шум прибоя. Вокруг Дэвида все подчинялось ритму струй ливня. Воздух был насыщен влагой и казался промозгло холодным.
— Ты не заболеешь? — участливо поинтересовался он.
— Не беспокойся.
Она тащила его к кушетке, а он со внезапным страхом пытался понять, насколько глубоко она связана с телом его жены. Что, если она, не испытывая ни малейшего дискомфорта от царящего здесь холода, доведет Эллен до болезни? Но эти заботы пришлось немедленно выбросить из головы, так как она уже подталкивала его к краю кушетки. Неожиданно перед ним возник образ его дочери. «Вдруг она уже умирает», — мелькнула страшная мысль, но он отбросил ее. «Только один этап за раз. Делать все постепенно!» Только так у него может что-нибудь получиться.
— Я распахну шторы, — пробормотала она и, бросив его, подошла к окну и потянула за одно из полотен. Комната в то же мгновение оказалась залитой сумрачным серым светом ненастного дня; светом, образовавшим на стенах и на полу неровный орнамент бегущих серых теней. Женщина вернулась к нему, снова схватила за руку и рывком усадила на кушетку.
Дэвид высвободил руку и показал ей коробочку с благовониями:
— А про это ты не забыла?
— К черту твои глупости! — Она ударила его по ладони, но он успел сжать пальцы и коробка не выпала из его руки. — Имей в виду, что я хочу этого, и я это получу.
Неистовая злоба в ее голосе ужаснула его, но он постарался взять себя в руки и не поддаваться на угрозы.
— Но это тоже нужно делать как следует, — заметил он благоразумно. — Я думал, что благовония должны тебе очень понравиться.
Она не отозвалась, и Дэвид, всей спиной чувствуя ее нарастающее бешенство, наклонился к полу, поставил на него горелку и вставил в нее одну из сморщенных палочек. Вынул из кармана спички, чиркнул одной и поднес к кончику палочки. Когда первые струйки дымка добрались до его ноздрей, он чуть не задохнулся. Это был тот самый тяжелый мускусный запах, который он всегда ощущал, когда рядом с ним была Марианна.
Он быстро обернулся к ней. В сумрачном освещении комнаты это существо казалось ему огромной, страшной, неживой куклой.
— Я хочу кое-что сказать тебе, Э… Эллен, — с трудом начал он.
Ее глаза сузились.
— У меня была связь с одной женщиной. Говорить было трудно. — Я говорю о той самой Марианне. Помнишь, у нас с тобой был о ней разговор однажды? Это случилось здесь, на этой самой кушетке.
Она продолжала смотреть на него в упор, но теперь в ее глазах появились странное смущение и неуверенность.
— Тебе это не будет противно? Ну, я о том, что ты сейчас сидишь на том самом месте, на котором я изменил тебе? Не станешь возражать?
— С чего это я стану возражать?
— Я спрашиваю, тебе это не противно?
— Нет! — закричала она. — Конечно нет!
— Можно я буду продолжать с ней иногда встречаться? Ты ведь не будешь, наверное, возражать против этого? Правда не будешь?
Она поморщилась, но явно испытывала растерянность, не зная, как реагировать на его слова.
— Сказала тебе — нет! Не буду!
Он взорвался:
— Разумеется, не будешь! Против чего тебе возражать? Ты же не моя жена.
Ее лицо исказилось ненавистью.
— Ты грязный ублюдок!
Дэвид опрокинул ее на спину, она тщетно пыталась высвободиться.
— Ты выдала себя, сучка. — Он старался принять издевательский, уверенный тон. — Надеюсь, ты не настолько глупа, чтоб продолжать прикидываться моей женой. У тебя ничего из этого не получается и не получится.
Он внимательно следил за изменениями ее лица, стараясь понять, что ему угрожает. И тут его гнев внезапно растаял.
— Что ты такое говоришь? — Она уже улыбалась. — Но кто же тогда твоя жена? Конечно, это я. И я ведь люблю тебя.
Дэвиду ничего не оставалось делать, как смотреть на нее в беспомощном отупении. Полная неудача. Он ничего не добился. Пока она будет утверждать, что она Эллен, он ни в чем не сможет быть уверен. Ровным счетом ни в чем. Эта осечка потрясла его.
— Так поэтому ты заставил меня спуститься в студию? — спросила она. — Чтобы сообщить мне, что я не твоя жена? — Она презрительно фыркнула. — Ты просто законченный идиот.
Нет, он не должен падать духом. В отчаянии Дэвид сел рядом с ней и взял ее за руку. Она с отвращением ее отдернула.
— Послушай меня, — начал он.
— Не желаю ничего слушать. Не обязана.
