За «третьей или четвертой дверью по коридору» было темно, как безлунной ночью. Артем негромко постучал в приоткрытую дверь, сунул нос.
– Эй, ты где?
Темнота закряхтела, заохала, заворочалась. – Не в том месте я. И не в то время… Поручик, вы трус и подлец. Я вызываю вас на дуэль.
– Я не приду, – отозвался Артем.
– Почему?
– Потому что я трус и подлец.
– Подумаешь, новость. Ладно, заходи, если ты действительно тот, на кого я подумал.
Артем опасливо покосился на безмолвную тень Карлоса, перекрывшую его собственную тень. Хорошо, если этот крендель действительно глухонемой. А если нет?
Он бочком протиснулся в темноту. Замер, не зная, куда идти. В камере душно, воздух не циркулирует, несмотря на открытую дверь.
– Тебя тут держат без света?
– Да нет, это я сам выключаю, чтобы глаза не болели… Подожди, сейчас будет тебе свет… – Он закряхтел с утроенной силой, заскрежетала кровать, покатилось по полу что-то металлическое. Вспыхнула настольная лампа на ободранной тумбочке. Потянулся Павел, щуря слезящиеся воспаленные глаза. Он скверно выглядел после памятной аварии. Лицо мертвенно бледное, кожа одрябла, вокруг глаз чудовищные синяки – последствия отбитого ливера. Одежда не снималась несколько дней, от Павла нещадно несло потом. Надрывая спину, он приподнялся, обнял Артема.
– Да, ты тот, на кого я подумал. Располагайся, вместе страдать будем…
– Совсем паршиво, страдалец?
– Спасибо, что спросил, – он хрипло засмеялся, закашлялся с надрывом, опустился на койку. – Душно тут. Такая вот Потогония… Да нет, Артем, в действительности все гораздо лучше, чем кажется, – он покосился на тень «монаха», застывшую в проеме. Понизил хрип: – Мне, конечно, больно, спору нет, да и не красавец я, конечно, но ничего фатального. Ушибы, растяжения, синяки, ссадины. Немножко придуриваюсь, – он страдальчески скривился и начал растирать грудную клетку, – они тут гуманисты, почти не били меня. Гурвич предложил сотрудничество. Оскара нам опять дали.
– За что? – не понял Артем. Потом сообразил: – Ах, этого Оскара…
– Рассказывай, как твои дела. Подделка еще не вскрылась?
Если Павел спрашивал о таких вещах, значит, подслушки в камере нет. Не выжил же он окончательно из ума.
– Будешь удивляться, но картина подлинная. Собственно, оттого я еще жив, да и ты тоже.
– Ты спятил? – постучал Павел по лбу, – ау, Артем? Картину уничтожили на наших глазах. Сам видел.
– Ловкость рук, – пожал плечами Артем, – сожгли что-то другое. В общем, слушай с самого начала.
Он максимально понизил голос и все рассказал. А рассказать было о чем. Павел хлопал глазами и как-то даже порозовел. Пришлось загородить его спиной от угрюмого взора Карлоса, который не испытывал усталости в ногах и продолжал торчать столбом.
– Ну ты и нагородил… – восхищенно пробормотал Фельдман, – старина Брейгель, смерть Анюты, сделка с Дьяволом… Ты уверен, что она погибла, а не дуркует, как обычно?
– Она погибла, – подтвердил Артем.
– Интересная была женщина, – вздохнул Фельдман. – И что дальше? Нас выпускают? Режут на шабаше? Ах, прости, ты что-то говорил про сделку с Дьяволом…
– Это серьезно, – помрачнел Артем, – не знаю, как насчет моей бессмертной души, но телом, мозгами и способностями они завладеют капитально. И самое противное, что вариантов нет.
– Вариантов нет, – согласился Фельдман, – а я в Россию, домой хочу, к Эльвире. Никогда к ней так не хотел. Постоянно норовил куда-то сбежать, отсидеться, пореже встречаться… Вчера был Гурвич. Предложил работу. Компенсировать, так сказать, причиненный ущерб за убиенных и искалеченных.
– Какого рода работа?
– В принципе, по специальности, – неохотно выдавил Павел, – неофициальное следствие, заметание следов… А также подготовка убийств – хотя это уже не совсем по специальности. Зреет ликвидация одного «столоначальника» в уезде – прошел слушок, что чин готовит запрос в Бухарест по поводу строительства в Горошанах большой туристической базы – что, естественно, местным лихоимцам совсем не интересно, а вразумить глупца – дело хитрое. Ты обратил внимание, какие здесь красивые места?
– К черту места, – поморщился Артем, – ты не имеешь права отказываться, поскольку у тебя беременная жена, которую ты никуда не спрячешь. А спрячешь – найдут.
– Как странно, я подумал о том же. Вот лежу теперь и думаю, почему я попросил у Женьки не три дня на размышление, а всего два. Прошлое вспоминаю… Представляешь? – Павел шевельнулся. – Ученые в далекой Канаде изобрели лекарство от плохих воспоминаний. Принимаешь таблетку – и все, что было в жизни печального, становится не таким печальным, а немного получше… – он резко крутанул головой, изгоняя дурь. – В общем, о чем бы мы с тобой, Артем, ни говорили – пустое планирование. Нами манипулируют, и мы можем за этим только наблюдать…
А вскоре началась необъяснимая активность. Его разбудили злые ангелы в черном, предложили следовать за ними.
– Куда? – придушенно спросил Артем. Когда же начнет наконец совпадать время, в которое просыпаешься и высыпаешься?… Но пререкаться с этими типами было, конечно, глупо. Слишком озабоченными они выглядели.
И снова он не поспевал угнаться за событиями. Ему всадили укол в шею, и он сделался грандиозным тормозом. Волочил ноги, поднимался с черепашьей скоростью по ступеням, равнодушно подмечал, что в этом крыле замка ему еще не приходилось бывать и не такое уж тут средневековье. Стены окрашены темной эмалью, кафель, техническое устройство, подозрительно похожее на навороченный компьютер… Свет в лицо – ему задавали непонятные вопросы, вернее, вопросы были понятные, но непонятно, зачем их задавали. Он не видел лица человека, только дрожащее овальное пятно в стороне от яркой лампы. Как его зовут? В каком году он родился? Что окончил? Какие напитки предпочитает в вечернее время суток?
Сколько любовниц успел сменить? Какая разница между помидором и томатом? (он, в принципе, знал; пока летит – помидор, как попал – томат; но абсолютно не помнил, что отвечал). Каковы его доходы, расходы? Потом к запястьям и на грудь подключили провода, прилепили стальные таблетки на лоб, виски, и весь «социологический» опрос начался по второму разу. Как он проводил «каникулы» в Амстердаме? Кого он знает из перечисленных господ? (список приводился ниже)…
Он отмечал, что в ответах на многие вопросы путается, несет околесицу. Сменилось помещение, и он попал в «заботливые» профессиональные руки, которые тщательно его ощупывали. Потом его светили каким-то прибором, потом его заставили войти в кабинку, и резкий голос (видимо, принадлежащий врачу-рентгенологу) велел задержать дыхание…
Потом воцарилась нездоровая суета. Раздраженно пролаяли по-немецки, кто-то пробежал, погнал волну. И вдруг все разом смолкло, его подняли, куда-то повели. Он размышлял о сытой спокойной жизни в Гвадалоне. И что его там не устраивало?
– Швайне… – злобно прошипели в затылок, и в шею вонзилась длинная горячая игла…
Картинки менялись, как в калейдоскопе. Он сидел на кровати, сжав пылающие виски. Из глаз текло, хотя особого горя он не испытывал. Побочный эффект садистского препарата?
– Ну-ну, – сказал Евгений Гурвич, – поможем горю слезами, Артем Олегович? – Он стоял рядом с кроватью и накручивал на пальцы четки, каждый элемент которых был филигранно выполненным симпатичным черепом.
– Мячик утонул, – поднял голову и всхлипнул Артем, – сижу, тупо реву. Таня. Собираетесь уронить Таню на пол?
– С огромным удовольствием, – кивнул Гурвич. – Дело было так, Артем Олегович. У вас под кожей – а конкретно под правой лопаткой – обнаружен микрочип. Любопытно, правда? Крохотная вещица – последний писк высокой технологии, позволяющая отслеживать перемещения объекта – то бишь вас, и даже подслушивать, что вокруг вас происходит. Помещается под кожу довольно просто: глубокий сон, местная анестезия, несколько движений опытного специалиста, и на поверхности практически не остается следа. Вы будете смеяться, но такой же чип – только почему-то под левой лопаткой – найден у вашего друга Павла Фельдмана.
Артем уставился на него с таким неподдельным изумлением, что Гурвич перестал ухмыляться и задумчиво почесал переносицу.
– Комментарии, видимо, излишни?
– Подождите, – Артем стряхнул охватившую его дурь, – давайте еще раз, со всеми остановками, а то я что-то не до конца…
– Вы слышали, – поморщился Гурвич, – но не до конца осмыслили. Самый настоящий шпионский микрочип, Артем Олегович. Абсолютно не приносящий беспокойства его носителю. Каюсь, нам не сразу пришло в голову осмотреть вас на предмет чего-то подобного. Считаете, вы об этом не знали? Уж больно талантливо разыгрываете недоумение. Можем вас обрадовать, чип удален. Вы уже не служите мерцающим маячком на экране наших оппонентов.
Артем закрыл глаза. Что там Павел говорил про лекарство от плохих воспоминаний? Именно то, что не давало ему покоя, что не вписывалось в общий ход событий – пусть безумных, но в целом соответствующих законам логики. Прогулка по ночному городу, в котором он родился и провел практически всю бестолковую жизнь. Он вошел в квартиру на улице Крылова. Пил кофе, позвонили в дверь. Пошел открывать. Открыл. Полный привет. Очнулся в номере гостиницы «Обь», куда его доставили ночью «друзья»… Утром с Павлом в подъезде родного дома провернули тот же фокус. Человек из ниши с мусоропроводом, провал. Очнулся в собственной машине рядом с работой…
